Для падения на 37% рублю оказалось достаточно одного дня, для восстановления — немногим больше. Упавшее вместе с рублем доверие населения и бизнеса придется восстанавливать не один год.
Русский размах
Два вопроса экономисты комментируют все менее охотно — что будет с российской экономикой и что с ней делать. "Что делать? Это смотря чего вы хотите достичь. Стратегическая цель у страны какая?" — хмыкнул один. "Хотелось бы воздержаться от политических заявлений",— неловко извинился другой. "Что толку говорить? Все рецепты давно всем известны",— отмахнулся третий. "Вы все равно не сможете это напечатать",— уверенно сказал четвертый. И у многих, разумеется, просто не нашлось времени — возможно, потому, что будущее экономики за несколько дней приобрело совсем уж пугающую неопределенность.
Нельзя было предсказать, что черным декабрьским понедельником, 15 декабря, рубль потеряет 10% на фоне стабильной по нынешним временам цены на нефть. Часть дня они даже двигались в противоположные стороны: рубль неуклонно дешевел, баррель неуверенно дорожал. Невозможно было себе представить, что в ночь на 16 декабря Центробанк, за четыре дня до того не решившийся поднять ключевую ставку более чем на 1 п. п., вдруг повысит ее сразу на 6,5 п. п. (до 17%). И еще более невероятным в тот момент — в первом часу ночи — казалось предположение, что рынок, поколебавшись, решит этот шаг не замечать и вторник окажется чернее понедельника. 16 декабря колебания превысили 37% (максимум 80,1 руб./$, минимум почти не отличается от минимальных значений понедельника — 58,15 руб./$). Попробуйте здесь что-нибудь спрогнозировать.
Замечание Алексея Кудрина — "Рынок негативно разогрела непрозрачная сделка по кредиту "Роснефти" на 625 млрд руб. Крайне не вовремя" — вызвало резкую реакцию главы "Роснефти". "По поводу слухов, распространяемых об участии компании "Роснефть" в обрушении валютного рынка,— эти слухи являются провокацией, в реальности компания участвует позитивным образом в стабилизации валютной системы",— заявил Игорь Сечин, призвав "обратить внимание на тех, кто распространяет эти слухи": "Надо разбираться, кто это и что это за люди, кто такие навальные, немцовы и кудрины и чьи цели они реализуют" (цитата по агентству "Прайм").
Можно предположить, что последнее высказывание было до некоторой степени риторическим. Факт, что Алексей Кудрин 11 лет возглавлял Министерство финансов РФ, скорее всего, хорошо известен многим российским гражданам. Не столь очевиден ответ на вопрос, насколько эффективными являются решения правительства и Центробанка, которые в середине недели позволили курсу хотя бы на время вернуться к отметке 60 руб./$, и какими будут их последствия.
Оружие в женских руках
Первая в ряду принятых мер — повышение ключевой ставки до 17% — преследовала, как объясняла утром 16 декабря телеканалу "Россия 1" председатель Центробанка Эльвира Набиуллина, две цели. С одной стороны, это должно "ограничить негативные эффекты от ослабления национальной валюты на российскую экономику, прежде всего на инфляцию". По оценкам ЦБ (они приводятся в декабрьском докладе о денежно-кредитной политике), "эффект переноса" составляет сейчас около 0,13-0,15. Это значит, ослабление рубля на 1% добавляет к инфляции примерно 0,13 п. п. Расчет на салфетке примерно такой: в 2013 году инфляция составляла 6,5%, рубль упал примерно на 50%, значит, в ближайшие месяцы она составит около 13%. В материалах ЦБ возможный пик инфляции оценивался в 11,5% к апрелю, а затем — ее снижение. При этом 10% в годовом выражении, похоже, мы увидим даже не в первом квартале 2015 года, как считалось недавно, а уже в ближайшие дни.
С другой стороны — что в текущей ситуации казалось куда важнее,— высокая ставка должна была, по словам Набиуллиной, "сделать стратегии спекулянтов более рискованными". Логика, напомним, состоит в том, что, занимая рубли под высокий процент и конвертируя их в валюту, условный спекулянт рискует оказаться в убытке, если валюта подорожает недостаточно сильно, не говоря уж о сценарии, когда она дешевеет. Рецепт многократно проверен. К примеру, в январе 2014-го "Турция поднимала ставку на 5,5% (до уровня 10%) для уменьшения паники на валютном рынке и борьбы с инфляцией; в итоге паника схлынула — и ставку постепенно начали снижать, сейчас она достигла 8,25%", напоминает доцент кафедры финансов РЭШ Олег Шибанов.
Однако, как подтвердили последние дни, если курс уверенно снижается, одна только ставка 17% ситуацию не спасает: рекордная, казалось бы, ставка оказывается слишком маленькой. "Когда доходность долларовых активов в рублях — 100% годовых, ставка не может сильно повлиять на курс. Разница между ставкой и темпами девальвации такова, что ставку можно повышать хоть до 50%",— заметил директор Центра структурных исследований Института экономической политики имени Гайдара Михаил Хромов.
Рубль, скорее всего, перестал бы падать, "если поставить ставку в размере "инфляция плюс премия за валютный риск"", предположил доцент факультета финансов и банковского дела РАНХиГС Сергей Хестанов: "Ставку надо было поднимать не до 17%, а, наверное, до 35-45%. То, что сделал ЦБ,— пример дурного компромисса. Эти меры не поддержали рубль, наоборот, разожгли панику. Эти меры ударили по рынку кредитования и по облигационному рынку. И через некоторое время мы увидим шквал отзывов лицензий у слабых банков. Мы получили весь букет отрицательных последствий, а положительных не получили. Если использовать ставку как оружие, ее надо поднимать резче".
Словесные интервенции
Второй мерой, принятой властями к вечеру "черного вторника", стала, по сути, психотерапия. После двух совещаний у премьер-министра Дмитрия Медведева участники рынка услышали целую серию обещаний. В частности, было обещано, что ЦБ увеличит предоставление валютной ликвидности и упростит доступ к валютному рефинансированию. Что регуляторные требования к банкам будут смягчены. Что Минфин внесет свой вклад в дело поддержания рубля, продав валютные остатки со счета в казначействе (около $7 млрд — в полтора раза меньше, чем продал ЦБ за первую половину декабря, но тоже приятно).
И пожалуй, самое главное: было заявлено, что никаких ограничений движения капитала не будет, не будет закона об обязательной продаже валютной выручки. Просто компании-экспортеры ответственно подойдут к ситуации на рынке, а первый вице-премьер Игорь Шувалов с Росфинмониторингом и ЦБ "обеспечит ежедневный мониторинг" того, как эти компании свою валютную выручку продают. К премьеру были приглашены главы "Роснефти", "Газпрома", "Башнефти" и АЛРОСА, но, по сведениям газеты "Коммерсантъ", вопрос также обсуждался с частными нефтяными и металлургическими компаниями.
Все эти подходы к регулированию валютного рынка получили публичное одобрение в четверг на пресс-конференции президента РФ Владимира Путина, который заверил, что "никаких директивных ограничений не планируется", но во вторник, 16 декабря, он лично, "по дружбе", разговаривал по телефону с руководителями некоторых компаний: "Я, кстати, их не заставлял ничего делать. Задал вопрос: "Зачем вы валюту придерживаете?" — "Нам по кредитам платить скоро". Я говорю: "Понятно. Ну а если по сусекам поскрести, можно на рынок выйти?" Подумал, через секунду отвечает: "$3 млрд у нас есть в загашнике". Это только у одной компании. Так по $3 млрд наберется не $30 млрд, а $300 млрд".
Заявление президента, возможно, успокоит население, которое, по наблюдению Хромова, еще в октябре, когда среднемесячный курс дошел только до 41 руб./$, вернулось к практике долларизации сбережений: октябрьский спрос на валюту оказался рекордным с 2009 года (спрос на наличные деньги — $6,6 млрд, на $5,4 млрд выросли депозиты в иностранной валюте).
Однако для долгосрочного прогнозирования валютного курса найденных главой государства валютных запасов вряд ли достаточно. "Возможно ли дальнейшее снижение цен на нефть и будет ли это влиять на национальную валюту, а соответственно, и на все другие показатели, включая инфляцию и так далее? Да, возможно",— заметил Путин. Впрочем, возможно, что курс надолго останется стабильным. При среднегодовой цене на нефть $60 за баррель курс 55-60 руб./$ выглядят фундаментально обоснованным, подсчитала аналитик Райффайзенбанка Мария Помельникова. После двух "черных" дней курс оказался близко к этим отметкам.
Волкер здесь или не Волкер
Но стабилизация курса еще не обещает стабилизации экономики. Предложенные ЦБ меры по смягчению регулирования в банковской сфере (в частности, предоставление банкам большей свободы по установке процентных ставок по кредитам и депозитам и разрешение не ухудшать в ряде случаев формальное качество кредитного портфеля), по выражению Михаила Хромова, помогут банковскому сектору "адаптироваться к наступающему кризису". Это смягчит последствия для банков, но не смягчит последствия повышенной ключевой ставки для заемщиков: для значительной их категории кредитование станет недоступным. А замедление кредитования усугубит ожидаемую рецессию (до событий 15-16 декабря ЦБ прогнозировал спад в 2015 году на 4,5% при среднегодовой цене на нефть $60 за баррель).
Впрочем, замечает Хестанов, по многим показателям уже сейчас "рост реально отрицательный" и высокая ставка, если ЦБ не вернет ее в ближайшее время на прежний уровень, а, к примеру, напротив, рискнет ее еще поднять, позволит справиться хотя бы с инфляцией. "В истории был прецедент: в начале 1980-х глава ФРС США Пол Волкер установил ставку 21,5%. Вдумайтесь: 21,5% для доллара — гораздо более твердой валюты, чем рубль. Инфляция исчезла. Доллар укрепился ко всем валютам. Был сильнейший приток капитала",— не удержался Хестанов от краткого экскурса в историю экономической мысли.
Рецепт Волкера и в самом деле просто предназначен для борьбы со стагфляцией в ситуации ослабления национальной валюты. В США 1980-х инфляция на пике доходила до 13,5% и снизилась до 3,2% ценой роста безработицы до 11%. Когда инфляция была побеждена, снижение налогов стимулировало экономический рост. Но все же полноценное повторение этой истории в России трудно себе представить. Если инфляция будет побеждена, вряд ли капитал ринется в страну, находящуюся под международными санкциями, где правила игры катастрофически неустойчивы, а судьбу валютной выручки госкомпаний вынужден отслеживать лично глава государства.
Какие меры помогут российской экономике?
Константин Корищенко, завкафедрой фондовых рынков и финансового инжиниринга РАНХиГС:
— Первое — стабилизация валютного рынка: при высокой волатильности рубля, высоких процентных ставках и ограниченной ликвидности все остальные меры будут пробуксовывать. Второе — снижение доли госсектора в экономике за счет развития малого бизнеса и приватизации крупных госкомпаний. В условиях, когда более 70% ВВП производится в компаниях, связанных с государством, методы рыночного стимулирования работают плохо. Третье — государственное стимулирование экономического роста через увеличение бюджетных расходов на гражданские проекты для разгона замедляющейся экономики, активное развитие рынка внутреннего госдолга. И четвертое — ускорение процесса кооперации в рамках БРИК в сфере взаимной торговли, расчетов и особенно финансового рынка с использованием национальных валют.
Олег Шибанов, доцент кафедры финансов РЭШ:
— С точки зрения классических экономических моделей, например модели Роберта Солоу, российской экономике явно не хватает инвестиций. Нужно, чтобы доля инвестиций в ВВП сильно увеличилась. 15-18%, которые мы видели за последние пять лет,— это, конечно, совершенно недостаточно для того, чтобы экономика имела стабильные высокие темпы роста. Мы видим, что государственные инвестиции в этом году уменьшились по сравнению с прошлым, частные инвестиции существенно упали за первые полгода.
Государству нужно добиться, чтобы люди захотели инвестировать. Что для этого нужно? К сожалению, здесь нет новых рецептов: защита прав собственности и институциональные изменения, которые с ней связаны. Следует существенно расширить права инвесторов. Это не только моя точка зрения. Об этом говорил президент в послании к Федеральному собранию.
Вадим Новиков, старший научный сотрудник РАНХиГС, член экспертного совета при правительстве РФ:
— Если вы не в силах отменить международные санкции или поднять цену на нефть, попробуйте улучшить политику российского правительства, это точно проще. Сейчас ввозная пошлина на социально значимые продукты составляет в среднем 15%. Эти пошлины существуют для того, чтобы повысить стоимость импортных, а через них и российских товаров. По сути, это акциз, но не на водку и табак, а на морковь, гречку и макароны.
Тому, кто желает блага своему кошельку и российской экономике, советую написать письмо с просьбой отменить пошлины на социально значимые продукты. Адресатом письма может быть ответственный правительственный орган, комиссия по экономическому развитию и интеграции, депутат, который представляет в Госдуме ваш регион, или лидер партии, которую вы поддержали. Будьте уверены, отмена пошлин — одна из тех мер, в благотворности которых убеждено максимальное число экономистов. Если политики ей редко следуют, то именно потому, что для политика голос избирателя намного важнее, чем мнение экономиста, и именно поэтому мы, экономисты, нуждаемся в помощи избирателей. Глядя на ценники, не спрашивайте, куда смотрит ФАС, спросите, куда смотрите вы?
Олег Замулин, декан факультета экономики ВШЭ:
— Прежде всего надо понимать, что главные проблемы российской экономики являются внутренними и системными. Российская экономика вступила в фазу стагнации, причем довольно давно, примерно в 2008 году, начиная с которого российская экономика росла со средней скоростью 1% в год — это меньше, чем рост мирового ВВП. То есть мы уже несколько лет увеличиваем наше отставание. В чем причина этой стагнации?
Она заключается в ужасной институциональной среде, делающей нашу экономику непривлекательной для инвестиций как внутренних, так и внешних. Если в 1998-2008 годах шел восстановительный рост за счет использования свободных мощностей и рабочей силы, то сейчас таких свободных ресурсов нет. Теперь нужно строить новые мощности и увеличивать производительность труда. Для этого нужны огромные инвестиции, которые, в свою очередь, требуют решения проблемы коррупции, создания эффективной судебной системы, упрощения всевозможных бюрократических процедур. К сожалению, за годы быстрого экономического роста эти проблемы так и не были решены, и текущий застой — наша расплата за то бездействие.
Сергей Хестанов, доцент факультета финансов и банковского дела РАНХиГС:
— Я думаю, что первое, что нужно в России делать,— это тотальное дерегулирование и тотальное сокращение госаппарата. У нас аномально высокое количество полицейских на душу населения. У нас аномально высоки военные расходы. У нас достаточно велико налоговое бремя и много факторов, которые называются административной рентой. Эта административная рента подавляет значительную часть предпринимательской активности. Поэтому прежде всего нужно дерегулирование. С другой стороны, зная реалии нашей страны, легко предположить, что осуществляться будет инерционный сценарий. На каждое снижение нефти мы ответим девальвацией рубля, что позволит формально выполнить бюджет. Через девальвацию снижение доходов от природной ренты будет более или менее равномерно распределено на всех членов общества. И до тех пор, пока ситуация будет позволять реализовывать инерционный сценарий, так и будет продолжаться.
