Подведены предварительные итоги проекта "Глобальный мониторинг предпринимательства-2009" (GEM): социологи опросили не менее 2 тысяч человек почти в 50 странах и выяснили, собираются ли они начинать свой бизнес, а если уже начали, как он развивается? Куратор российской части проекта, декан факультета социологии Высшей школы экономики Александр Чепуренко, рассказал "Огоньку" о предварительных итогах GEM для России.
— Частную инициативу принято считать источником процветания страны. Верно ли это для нас?
— Предпринимательство — двигатель экономического прогресса. На этом тезисе во многом основана и экономическая теория, и экономическая политика.
Данные, которые мы собираем в рамках GEM, подтвердили: между уровнем благосостояния и предпринимательской активностью населения есть устойчивая связь.
Но не линейная. Так, в странах с низким уровнем душевого дохода предпринимательская активность очень высока, затем, по мере роста доходов, она снижается, а в странах с высоким средним доходом на душу населения вновь растет. Эта зависимость напоминает латинскую букву U.
Две половинки буквы U отражают разные типы предпринимательства.
Тип первый — "вынужденные" предприниматели, для которых свой бизнес — единственная альтернатива безработице, второй тип — предприниматели по призванию.
Неслучайно в левой половинке этой буквы U представлены в основном страны с низким уровнем экономического развития и высокой бедностью. Здесь высокий уровень предпринимательской активности связан в большинстве случаев с "уличным предпринимательством": мелкая торговля, самые примитивные бытовые услуги. Такое предпринимательство практически не создает дополнительных рабочих мест, отличается низкой производительностью труда и ужасными его условиями и поэтому имеет очень мало общего с тем, что двигает страну и экономику вперед, к процветанию.
— Где мы на этой кривой?
— Россия формально попадает в группу стран со средним уровнем экономического развития (исходя из ВВП на душу населения), вместе с большинством стран Центральной и Восточной Европы. Но она не укладывается в общий график: уровень предпринимательской активности у нас существенно ниже, чем в тех же Литве, Латвии, Хорватии, Венгрии, Румынии.
Это означает, что у нас основным драйвером роста благосостояния по-прежнему является не предпринимательство, а экспорт ресурсов. Сопоставимая картина — в ряде арабских нефтяных режимов.
— Так российские предприниматели занимаются бизнесом по зову сердца или от безнадеги?
— До начала кризиса доля вынужденных предпринимателей постоянно падала, доля предпринимателей по призванию росла, при этом общее число предпринимателей снижалось.
С начала 2000-х годов экономика росла, крупные и средние предприятия расширялись: в 1990-е они посылали работников в неоплачиваемые отпуска, в 2000-е принимали обратно. Рос чиновничий аппарат. В итоге те, кто не очень склонен к предпринимательству, не видят оригинального бизнес-проекта, получили альтернативу своему бизнесу. Когда человек выбирает между местом со стабильной зарплатой, где все риски несет "дядя", и полной риска жизнью предпринимателя, многие выбирают "дядю".
— Почему новых предпринимателей по призванию появилось так мало?
— Экономика росла, но вот условия для развития предпринимательства не улучшались, а в ряде случаев все становилось даже хуже: это и коррупция, и административные барьеры, и нехватка инфраструктуры. В таких условиях многие из тех, кто хотел бы пойти в бизнес, вынуждены были найти работу по найму: так, в 2008 году бизнес считали хорошим вариантом развития карьеры около 60 процентов опрошенных, но открыть свою фирму в ближайшие 3 года готовы были только несколько процентов.
Еще один сдерживающий фактор — в годы быстрого роста экономики заметно выросли экономические барьеры для старта, особенно в крупных городах: поднялись цены на землю, на аренду, на подключение к энергосетям.
В итоге в самом "тучном", 2008 году мы зафиксировали абсолютный минимум новых предпринимателей: на разных стадиях открытия бизнеса было всего 1,6 процента населения, тогда как в 2006 году — около 5 процентов. Всего же в 2008 году в России бизнесом занималось около 7 процентов населения.
— Кризис добьет предпринимателей или, наоборот, у них откроется "второе дыхание"?
— Пока в 2009 году мы наблюдаем всплеск вынужденного предпринимательства, а вот доля добровольного предпринимательства несколько сократилась.
Но вот облик вынужденных предпринимателей, полагаю, изменился: если в 90-е это были крепкие дамы средних лет с клетчатыми сумками — "челноки", то сегодня это менеджеры среднего звена, которые в лучшем случае занимаются консалтингом, в худшем — частным извозом на купленной в кредит иномарке.
— Поможет ли рост предпринимательства смягчить социальные последствия кризиса?
— Та политика поддержки бизнеса, которая есть в России, вряд ли вызовет всплеск создания новых фирм. Власти сегодня делают акцент на поддержке уже существующего малого бизнеса: его — во всяком случае, на уровне политических заявлений, разных программ и концепций — защищают от крупных фирм, дают ему субсидии и льготы. Этого, однако, недостаточно: нужна политика, направленная на поддержку предпринимательской инициативы — различные программы обучения бизнесу, активная пропаганда предпринимательства, консультирование начинающих предпринимателей. По данным 2008 года, подавляющее большинство россиян — более 80 процентов — считали, что у них не хватит знаний для открытия своего бизнеса. Это один из самых низких показателей уверенности в собственных предпринимательских способностях в мире, а ведь уровень профессионального и общего образования у нас достаточно высок. Люди боятся делать бизнес и не верят в себя, значит, им надо помочь приобрести навыки управления бизнесом и показать, что шанс на успех есть! Тем более что это правда: в России накануне кризиса наблюдалась самая высокая доля так называемых "газелей" — средних по размеру фирм, которые растут на десятки процентов в год на протяжении нескольких лет подряд. На Западе "газелей" среди компаний от 4 до 6 процентов, в России каждая четвертая средняя фирма — "газель".
— Почему россияне идут в бизнес?
— Около 25 процентов хотят стать самостоятельными и реализовать бизнес-идею, примерно 40 процентов — это те, у кого нет других шансов. Остальные — некий микс.
В Европе и Северной Америке уровень добровольного предпринимательства выше, например в США он достигает 70 процентов.
— Где предприниматели берут стартовый капитал?
— Во всех странах для старта чаще всего используют так называемый любовный капитал: деньги семьи и ближайшего окружения, то, что можно собрать по соседству. Отличительная черта "любовных" инвестиций — инвестор на самом деле не особо рассчитывает на возврат этих средств, готов простить неудачу.
Здесь, кстати, у развитых стран опять есть преимущество: в США, где средний доход домохозяйств намного выше, выше и средние размеры любовного капитала, что дает возможность более свободно творить бизнес.
— В России бизнесменов любят или им завидуют?
—Бизнесменов нигде не любят — их, как правило, уважают за смелость, готовность брать на себя ответственность, а вот кого действительно не любят, так это олигархов, как раньше говорили, скоробогачей. Сказанное справедливо и для России.
— Где грань?
— В скорости и источниках обогащения: люди считают, что невозможно только за счет собственного предпринимательского таланта, не имея никаких ресурсов, за 5-10 лет стать владельцем заводов, яхт и футбольных клубов.
Если же бизнес развивается с нуля, постепенно, людям понятно, как и за счет чего человек делает деньги, и отношение к нему самое благожелательное. Такой бизнес воспринимается как моральный.
— А на Западе?
— Все то же самое: жирных котов не любят нигде.
— На Западе клеймят "капитализм казино", но при этом моральный бизнес поддерживают. Кого клеймят у нас?
— В анкете GEM таких специфических вопросов нет. Но по данным ряда других опросов могу сказать, что, как правило, у нас в кризисе винят Запад, правительство и олигархов. Во всяком случае, малых предпринимателей, которые живут рядом, в 6 утра тащатся на оптовый рынок за товаром на своем грузовичке, никто не винит. Напротив, их считают тружениками и кормильцами.
Но и спасения от кризиса от них не ждут — особенно в моногородах или на неконкурентоспособных крупных предприятиях: там люди уповают на правительство.
