Второй раз подряд Игорь Артемьев дает интервью «Ведомостям» после резкой публичной критики в его адрес. Первый раз это было в 2008 г. Тогда его давний знакомый по Петербургу — премьер Владимир Путин заявил, что ФАС «пора проснуться», иначе будут кадровые решения (рост цен на авиакеросин зашкаливал). А на днях президент Дмитрий Медведев — по жалобе предпринимателя — поручил разобраться, нет ли у Артемьева нарушений в конкурсах на электронные госзакупки. Артемьев не унывает, он говорит, что претензии есть всегда, и часто необоснованные. А его цель неизменна — сделать ФАС таким же серьезным регулятором, как антимонопольные ведомства ЕС и США, для чего, к примеру, нужно закончить громкие дела против нефтяников, чтобы они еще 100 лет вспоминались россиянами.
— У ФАС много громких дел, много начисленных штрафов — почти 29 млрд руб. за 2009 г. А сколько дел выиграно в судах, сколько перечислено штрафов в бюджет?
— Мы выигрываем 85% дел в судах. Это самый высокий показатель по прошлому году по сравнению со всеми остальными органами власти. А поступления в бюджеты — 1,08 млрд руб. (в 2008 г. — 1,3 млрд. — «Ведомости»). Но самые крупные штрафы впереди, судебные баталии по ним еще идут.
— Самый крупный заплаченный штраф?
— От «Мечела» — около 800 млн руб. по истории с углем.
— Почти 26 млрд руб. — штрафы нефтяникам за завышение цен в 2008-2009 гг. Но далеко не по всем делам ФАС пока выиграла, бюджет получил только около 130 млн руб. Не планируете менять аргументацию?
— Суды не опровергают нас в главном — по цене. Да, некоторые судьи говорят: «Знаете, вы неправильно определили географические границы рынка». И отменяют наши решения. Я сейчас не говорю, прав суд или нет, мы с уважением относимся к третьей власти. Но даже если суд по этим основаниям отменит наши отдельные решения, мы ведь можем пересчитать и уточнить эти данные и подать новые иски. Тем более что срок давности по нашим составам правонарушений составляет три года.
— Будете бороться до последнего?
— Это историческое дело для нашей страны. Его можно сравнить с делом Рокфеллера в США. При положительном для нас результате оно будет вспоминаться и через 100 лет как ключевое в вопросе антимонопольной политики в России. Империю Рокфеллера «разрезали», заставили конкурировать, выполнять антитрастовые законы, с гигантскими штрафами и уголовной ответственностью. И сейчас у них порядка 2000 нефтяных компаний, ровно в течение суток цена на бензин меняется вслед за ценой на нефть.
— Вам нужен тот же эффект?
— Мы еще не стали таким макроэкономическим регулятором, как, скажем, антимонопольные органы Евросоюза и США. Но двигаться надо именно в этом направлении. А для этого нужно, чтобы весь наш персонал, включая руководителей территориальных органов, не боялись, например, против губернаторов возбуждать дела. Вы кому-нибудь скажите пять лет назад, что он будет возбуждать дело против губернатора — он вам скажет: «Да вы чего?!» А сейчас тысячи таких дел. История с нефтяными компаниями еще не закончилась, нам нужна практика, чтобы изменить отношения в целой отрасли. Потому что бороться с «тараканами и мышевидными грызунами» — достойное занятие за нашу зарплату и примерно ей соответствует, но нашей экономике нужны крупные изменения в области демонополизации, чтобы жизнь в стране менялась к лучшему.
— Третья волна нефтяных дел не планируется?
— Нет. Пока нужно закончить эти, посмотреть, что мы сделали не так. Пусть суды нас поправят. А затем будем снова двигаться по тому же компасу.
— Какие приоритеты у ФАС на этот год?
— Как и в прошлом году, картели, нарушения госвласти и монополизм крупных госкомпаний. Только в 2010 г. мы больше внимания должны уделять качеству расследований. Поэтому количество дел уменьшим.
«Мало не покажется»
— Вы не раз говорили: государство — самый большой нарушитель свободного предпринимательства. Все в силе?
— На мой взгляд, сейчас ситуация несколько изменилась. Если сравнивать с прошедшим трехлетним периодом благоденствия, то все крупные монополии находятся в убытках или близко к ним. В политической иерархии значение госмонополий существенно снизилось: второй антимонопольный пакет поддержан высшим руководством страны и принят в жестких формулировках. Когда штраф был 500 00 руб., никто особо не реагировал: ну ходил кто-то там с посохом, говорил, что все неправильно делается. Теперь оборотный штраф — это реальная угроза, его нужно показывать в отчетах, предупреждать инвесторов о возможных судебных приказах, дисквалификации, уголовной ответственности. И дело не в том, чтобы выиграть все суды. Когда мы имеем право наложить штраф в 15% оборота, хватит и одного раза: штраф за злоупотребление будет для монополии такой, что мало не покажется.
— Но публично большого волнения госкомпании не проявляют.
— Они стойкие и очень серьезные. Как когда-то ЦК КПСС и Политбюро. Вы видели хоть одну улыбку членов Политбюро? Когда я увижу улыбающегося гендиректора монополии, пойму, что, возможно, это уже другое качество управления.
— Госкорпорации собираются реформировать. А как с госмонополиями? Когда «Газпром» разделят на транспортную и добывающую компании?
— Когда у нас закончится государственно-монополистический капитализм. В Японии процесс демонополизации активно проходил в 40-50-е гг., в Корее — в 70-80-е и продолжается поныне. Сегодня антимонопольная политика в головах всех руководителей государства. Нет ни одной дискуссии, где бы не произносились слова: «А что при этом будет с конкуренцией?» Но вопрос о разделении «Газпрома» пока не стоит.
— Многие эксперты говорят, что с 2009 г. полномочия ФАС стали избыточными, антимонопольное законодательство — жестче, чем на Западе. Особенно в части поправок в Уголовный кодекс.
— Ну что вы. В США минюст и американский суд 32 руководителя компаний отправили в тюрьму за картели в прошлом году! А в Европе штрафы в разы выше наших.
— А ФАС еще не передавала дела по картельным сговорам в прокуратуру или Следственный комитет?
— В принципе, нам все процессуальные правила позволяют уже после принятия ФАС решения о наличии картеля направлять материалы в правоохранительные органы для рассмотрения вопроса о возбуждении уголовного дела. Но наши решения, естественно, будут оспариваться в судах — вплоть до Высшего арбитражного. Пока суды будут проверять нашу правоту, бизнесмен уже будет сидеть. Так быть не должно. Поэтому недавно мы решили, что, пока суд во всех инстанциях не подтвердит нашу позицию, ни один документ из ФАС не должен уходить в правоохранительные органы. Мы закрепим это в совместном приказе с МВД. (В проекте доклада Артемьева об итогах 2009 г. говорится, что территориальные управления ФАС все же передали в правоохранительные органы материалы шести дел, но представитель службы объяснить это не смог, отметив лишь, что все дела будут на контроле. — «Ведомости».)
— В 2011 г. что-то может быть передано в правоохранительные органы?
— Да, обязательно.
— А сколько сейчас подобных дел слушается в судах — потенциальных уголовных?
— Всего в судах около 200 дел по картельным сговорам и согласованным действиям, около 15 — тяжких, по которым можно обсуждать уголовную ответственность. А с учетом территориальных управлений — два-три десятка. Например, пять дел — по нефтяным компаниям в конкретных регионах.
«Где-то наказание чрезмерно»
— Вы готовите поправки в закон о конкуренции?
— У нас в этом году будет около 40 поправок. Мы в постоянном диалоге с лучшими практиками мирами, смотрим, что у них и что у нас. Они нам говорили, что у нас хорошее законодательство, но есть несколько проблем. Где-то наказание чрезмерно, где-то надо более четко сформулировать состав преступления. Мы это сделаем.
— То есть наше законодательство в чем-то жестче зарубежного?
— Есть картели, где заключается ценовой сговор, а есть согласованные действия: одна компания подняла цены, а вторая, не договариваясь с первой, без всяких экономических причин — вслед за ней. Да еще публикует прогноз своих цен, чтобы все на них ориентировались. Сейчас за это идет такое же наказание, как и за картель. Но это менее опасное нарушение, поэтому мы предлагаем из ст. 78 УК это наказание убрать, т. е. декриминализировать такие действия, сохранив за это оборотные штрафы.
— Какие еще принципиальные поправки планируются?
— Есть такое понятие, как «запрещенная координация»: если к компаниям-конкурентам вдруг приходит некое лицо — какая-нибудь ассоциация или госслужащие, — собирает их и говорит, что цены, ребята, мы будем держать на таком-то уровне. С компаниями все понятно: их можно наказать за картель. А организатор сам не производит и не продает — какой оборотный штраф можно с него взять? Кроме того, понятие «координация» сегодня расплывчатое. Наши поправки просты: если действия координатора привели к созданию картеля или к двум самым опасным и запрещенным вертикальным соглашениям, то только это называется координацией. И только за это физическое лицо или ассоциация могут получить соответственно уголовную ответственность, дисквалификацию и оборотный штраф. В остальных случаях за это никаких наказаний не будет.
— А почему в ряде дел, например по подключению дач к электросетям, стали появляться фиксированные штрафы, а не оборотные?
— С 1991 г. у нас действует статья за злоупотребление доминирующим положением. В ней два состава нарушений. Первый — доминант ограничивает конкуренцию, и тогда, как и во всем мире, за это применяется штраф на 1-15% с оборота. А есть отказ в заключении договора или иное ущемление интересов контрагента — без ограничения конкуренции. Это, например, дачник, которого не подключают к сетям. Сейчас в законе у нас и здесь штраф 1-15% от оборота. А если ущемили интересы 100 дачников или если я рейдер и найму 100 дачников? Так можно и «Мосэнерго» сделать банкротом. Поэтому мы уже сегодня объединяем несколько фактов нарушений в одно дело и выносим только один штраф. Но лучше ввести фиксированный штраф — например, в размере 1 млн руб. Такие поправки нами подготовлены.
«Максимально аккуратно»
— В 2009 г. Altimo договорилась с норвежской Telenor о слиянии «Вымпелкома» с украинским «Киевстаром», сделка одобрена правительством. Но готовится также консолидация 69% «Мегафона» в СП Altimo и TeliaSonera. В январе вы говорили, что приветствовали бы выход Altimo из одного из этих операторов. Рассматривается ли уже вторая сделка?
— Пока идет только аналитическая работа. По сделке с «Вымпелкомом» у нас претензий нет: конкуренция на рынке достаточно высока. Кроме того, «Вымпелком» получает от нас предписания и выполняет их. Ходатайства по второй сделке нет. И решение будет зависеть от того, каким будет соглашение Altimo и TeliaSonera по совместному управлению «Мегафоном». Мы же, исполняя наше законодательство, постараемся не допустить соглашений, которые привели бы к монополизации бизнеса.
— А если будет максимальный вариант, Altimo получит возможность существенного влияния на «Мегафон»?
— Если речь пойдет о возможности прямого контроля, мы обязаны будем запретить такую сделку.
— Как ФАС относится к будущей передаче авиаактивов «Ростехнологий» под контроль «Аэрофлота», обсуждается ли эта сделка?
— Пока ходатайства нет. Но я рассматриваю эту сделку как возможную, но с жестким предписанием. Мы будем требовать от Минтранса и самого «Аэрофлота», чтобы на его линиях появились конкуренты — с долей не меньше 50%. Но регулирования тарифов не будет. Планируем провести с [министром транспорта Игорем] Левитиным совещание на эту тему в течение ближайших двух недель.
— РЖД готовится передать оставшийся парк вагонов новой «дочке» — Второй грузовой компании, но на рынке уже есть Первая грузовая компания, по сути ничего не меняется. Мало кто верит, что РЖД оставит «дочек» без поддержки…
— Поэтому контрольный пакет во Второй грузовой компании нужно продать. Мы это обсуждаем. Это наша позиция, и Минтранс с ней в целом согласен. У [вице-премьера Игоря] Шувалова в марте состоится совещание, на котором во всех деталях обсудим этот вопрос. Наша позиция — как только будет пройден этап обособления и предпродажной подготовки, нужно продавать. Это может случиться уже в течение этого года. Как только Вторая станет частной, пойдет процесс консолидации среди операторов — уже сейчас примерно 20 достаточно крупных частных операторских компаний. В итоге останутся по меньшей мере три крупных оператора и около 100 мелких в различных сегментах. На что, как я думаю, уйдет около пяти лет.
— Недавно УФАС Татарстана вынесло предписание ТНТ по поводу скрытой рекламы в шоу «Дом-2». А в стране масса такой рекламы. Нам ждать волны подобных дел?
— Наши татарстанские коллеги подняли проблему очень правильно. Никаких массовых кампаний мы по этому вопросу не планируем, но в целом проблема нуждается в решении. Пока судебных прецедентов было несколько и по очень мелким делам. Поэтому, на мой взгляд, нужно четко прописать в законе ограничения на скрытую рекламу — если демонстрация какого-либо товара прямо не связана с сюжетом, она должна быть запрещена. С другой стороны, эти нормы в законодательстве нужно прописать максимально аккуратно. Иначе в кино у нас гражданин будет встречаться с девушкой в пустой комнате, потому что мебель определенной фирмы, напитки такой-то фирмы…
— А кто будет определять, есть ли злоупотребление или нет?
— Ну есть же опыт с определением, является реклама хулиганской или нет. Еще три года назад это предложено было решать экспертному совету при ФАС, а чиновники только решения подписывают.
«Закон и так неплохой»
— С июля заработает новое ограничение закона о торговле: торговые сети не смогут занимать больше 25% рынка в пределах муниципалитета. Успеет ли Росстат представить данные для расчетов?
— У Росстата поручение к 1 июля это сделать от [вице-премьера Виктора] Зубкова. И ничего в этом сложного нет. В крайнем случае мы ведь с вами можем прийти в муниципалитет и сказать его главе: «Товарищ Коровин, скажите, пожалуйста, сколько у вас торговых точек?» Допустим, он отвечает: 501. «Пожалуйста, отправьте 501 запрос, чтобы они сказали, какой у них был торговый оборот в денежном и натуральном выражении». При необходимости можно и выборочно проверить. Получили данные, сложили, рассчитали долю каждой компании. Поэтому особых проблем нет. Сотрудники Росстата ведь не должны самостоятельно посетить все конвейеры и отследить, сколько куриных окорочков проходит по ним ежедневно.
— А если у предпринимателя пять небольших магазинов или ларьков в пределах муниципалитета и уже получается больше 25%?
— В законе есть четкое определение торговой сети, определение бренда. Не попадают маленькие магазинчики или ларьки под эти определения, поэтому все будет хорошо.
— Будут ли поправки в закон о торговле?
— Закон и так неплохой. Разве плохо, что там установлены ясные и четкие запреты на экономический сепаратизм? Там прямо сказано: нельзя одному региону не пускать товары из другого, что у нас очень развито. То же и с бонусами за выгодное место товара на полке. К чему ведет система бонусов? Цена идет вверх. А, например, американский Wal-Mart работает по системе скидок. И с производителей они спрашивают не бонус, а скидку к цене. При этом цена в рознице, конечно, идет вниз.
— Есть инициатива депутата Владислава Резника снизить ставку по субординированным кредитам для Сбербанка. Нет ли тут дискриминации остальных банков, которые получают субборды по ставке 8% и выше?
— Я испытываю чувство гордости за наш Центральный банк, который уже сказал, что нельзя нарушать закон о конкуренции. Это значит, что наш закон работает. А если бы ЦБ не выступил, мы бы сами напомнили, что в законе о конкуренции есть глава о государственных преференциях.
— Со следующего года долю «Видео интернешнл» ограничили 35%. А какие вообще были претензии у ФАС к ней?
— «Видео интернешнл» за последние три года прошла вместе с нами большой и позитивный путь. Начинали мы с того, что не были понятны ни ее доходы, ни тарифы, ни ценообразование, при том что компания имела тесные связи с руководством всех основных каналов. Чтобы избежать всех картельных историй, мы попросили «Видео интернешнл» открыться. И они реально пошли на медиааудит. То есть все поняли, как образуются тарифы, увидели издержки — и в этом смысле все было хорошо. В прошлом году был принят федеральный закон, который установил, что в телевизионной рекламе ни у кого не может быть доли более 35%. Эта мера, безусловно, правильная. Ранее подобная мера была введена законодателями для наружной рекламы, похожая мера — для торговых сетей. Хорошо было бы ввести такую же норму для нефтяных компаний в отношении их бензоколонок в регионах.
«У нас есть не только друзья»
— На днях президент Дмитрий Медведев поручил разобраться в жалобе директора компании «Триумвират» Сергея Габестро: он сказал, что вы ограничиваете конкуренцию при отборе электронных площадок, ведь назвали будущих победителей до объявления результатов отбора…
— Вы наберите в поисковике и узнаете, что про нас про всех обычно пишут… У нас же есть не только друзья. По-видимому, в данном случае речь идет о введенном в заблуждение человеке. Суть же такова: 19 января правительственная комиссия подвела итоги конкурса по отбору электронных площадок, а моя пресс-конференция прошла 26 января.
— Еще одна была странная история с искажением ваших слов про ходатайство Daimler на покупку акций «Камаза» — до состоявшейся недавно сделки. Его акции тогда подскочили на 25%. Кто-то разбирался с этим?
— Из ФСФР пришел запрос через два дня. И это правильно. Я давал письменные объяснения. К счастью, у нас была пленка с записью моих слов, и мы ее, конечно же, передали, после чего никаких претензий, разумеется, не было. Это действительно было искажение моих слов.
— Вы в первый раз показания давали?
— Да нет, я помню, в детстве меня в милицию забирали.
— Высшая школа экономики написала доклад, в котором указала, что нынешняя система контроля за госзакупками направлена на соблюдение процедур, но не способна победить коррупцию. Согласны с критикой?
— В госзакупках существуют три основные стадии: планирование закупок и определение стартовой цены, процедура торгов и контроль за ней, исполнение контрактов. Мы отвечаем только за вторую стадию, а первую и третью регулируют Бюджетный и Гражданский кодексы. Это не значит, что мы не подаем свои предложения в эти документы, но не ФАС в их отработке принадлежит ключевая роль. Что касается коррупции, то, конечно, никакая даже самая распрекрасная процедура ее не победит. Коррупция — системный вопрос.
— С середины года должны заработать пять электронных площадок, и все аукционы федеральных заказчиков перейдут на них. Какого эффекта ожидаете, успеют ли площадки заработать в этом году?
— Ожидаем увеличения экономии бюджетных средств на электронных торгах в два раза, т. е. примерно до 400-500 млрд руб. в год. Но, поскольку это дело новое, в этом году будут еще и сбои, и затруднения в их работе.
— Почему не удалось распространить закон о госзаказе на закупки госкорпорации и госмонополий?
— Мы потерпели поражение в этом споре. У монополистов оказалось слишком много защитников. Однако движение в сторону того, чтобы обязать монополистов раскрывать свои торги, есть, и это хорошо.
— Готовятся поправки в закон о стратегических предприятиях. Их список наконец сократится?
— Механического сокращения не будет. Но будут четыре-пять поправок, которые исключат расширительное толкование некоторых норм. Например, все банки используют криптографию. А в законе есть запрет на любые сделки иностранных инвесторов без одобрения правительственной комиссии, если компания использует криптографическое шифровальное оборудование. Соответственно, все банки должны были проходить через комиссию, если бы сама комиссия сразу же не отрегулировала эту ситуацию. Такого быть не должно. Еще на комиссию вдруг однажды попал завод по производству сыров — одна из его лицензий называется «Право на работу с особо опасными возбудителями инфекционных заболеваний» (речь о молочнокислых бактериях. — «Ведомости»). То есть все сыроделы по стране могут формально попасть под этот закон. И теперь нужна градация для подобных лицензий, нужно выделить те предприятия, которые действительно занимаются опасными бактериями, к которым, конечно, сыроделы не относятся. То же самое с радиоактивными веществами — они есть даже в рентгеновских аппаратах. И сейчас есть поручение — нам, «Росатому» и Министерству экономики — подготовить формулировку, которая установила бы определенный предел, например, в мощности излучения, чтобы подпадали под закон только серьезные промышленные установки. Не нужно также будет получать специальные согласования на покупку акций из допэмиссии, если у акционеров остаются те же доли.
— А как быть с владельцами газо- и нефтепроводов? У нас по всей стране есть предприятия с небольшими трубами. Они так и останутся стратегическими? Ведь есть уже один известный пример: кипрская Onexim Михаила Прохорова, которая не стала выполнять оферту миноритариям ТГК-4, сославшись на то, что нужно решение правительства, потому что у ТГК есть труба в Рязанской области.
— Это инфраструктура естественных монополий, никуда не денешься. Я не знаю, как это можно прописать в законе, не длину же ограничивать — один километр или метр. Можно разбираться только с единичными случаями — например, с той же ТГК. Но мы постараемся ко второму чтению поправок в 57-ФЗ учесть эту ситуацию.
«Большая надежда, что победим»
— В 2008 г. у ФАС были две громкие инициативы, которые касались «Газпрома», — правила недискриминационного доступа к газопроводам и поправки в закон об экспорте газа. Тогда вы были оптимистичны. Но обе инициативы не прошли. Как так получилось?
— Мы внесли эти документы в правительство в июле — августе 2008 г., а в сентябре разразился кризис. И руководство «Газпрома» убедило председателя правительства, что эксперименты такого рода проводить не надо.
— Когда же появятся правила доступа к трубе?
— Сейчас есть поручение [вице-премьера Игоря] Сечина, мы перерабатываем текст. В марте закончим работу и снова внесем в правительство, а дальше будет решать премьер-министр.
— Проработка концептуальная?
— Нет, скорее формальная.
— То есть приоритет в доступе — после ЖКХ и экспортных контрактов — будет у попутного нефтяного газа. А «дочки» «Газпрома» на общих основаниях, как и все?
— Не совсем. «Дочки» «Газпрома», которые имеют долгосрочные договоры, будут иметь приоритет, потому что заключенные договоры нужно исполнять.
— А если у независимых производителей такие контракты?
— [Они смогут претендовать] на то место, которое остается в трубе. Но отказать им будет нельзя, если место есть.
— А поправки в закон об экспорте газа — что с ними? Были же идеи у ФАС и Минэкономразвития обязать «Газпром» покупать часть газа независимых производителей по экспортной цене или, к примеру, использовать его как комиссионера?
— Ввести право для всех компаний экспортировать газ не получается — это уже состоявшееся законодательное решение. Но если принять правила недискриминационного доступа для тех же нефтяников, то появится возможность продавать газ «Газпрому» по справедливой цене. Принят второй антимонопольный пакет (поправки в закон «О защите конкуренции». — «Ведомости»), а в нем — четыре абзаца про правила недискриминационного доступа. И они не допускают ценовую дискриминацию.
— По доступу к нефте- и нефтепродуктопроводам. В вашем проекте постановления есть интересный приоритет для «Транснефти»: первым, как и раньше, в трубу идет сырье для госнужд и по долгосрочным экспортным контрактам, а потом приоритет у нефти для российских НПЗ. То есть короткие контракты на экспорт — на втором плане. Почему так?
— Надо стимулировать рынок к заключению долгосрочных контрактов. Чем более длинный договор, тем большая стабильность для всей экономики.
— ФАС внесла в правительство три формулы для расчета справедливых цен на нефтепродукты — на основе чистой экспортной цены (net back). Когда будут позиции других министерств и когда заработает формула?
— До конца I квартала должен появиться единый поход. А сама формула — когда наши начальники в правительстве примут решения. Думаю, что в первом полугодии появится решение. Пока все очень неопределенно. Мы говорим, что цена на внутреннем рынке завышена относительно net back примерно на 15-20%. Коллеги из Минэнерго предлагают разрешить такое же отклонение в цене, а что касается представителей Министерства экономики, то они говорят правильные вещи: колебания самого net back в мире — это 5%. Мы еще раз посмотрим их расчеты, и, если увидим, что net back колеблется в таких пределах, такое отклонение можно признать допустимым. Но больше 5% не надо.
— Как эта формула будет применяться — это ориентир, чтобы ФАС потом определяла, завышается ли цена нефтепродуктов или нет?
— Нефтяники говорят: что такое монопольно высокая цена в нашей отрасли? Мы и так это всегда знали — считали от мировых цен. Но, если нужна формула, она будет. А применяться будет очень просто. Мы, ФАС, скажем: «Дорогие друзья, расчетная цена — предельная, если ваша цена ниже, то вопросов нет, а если выше — сразу будем разбираться».
— А какой период должна держаться такая цена, чтобы ФАС могла применить штраф?
— Мы считаем, что не меньше трех месяцев — примерно такой срок от нас сейчас требуют суды в качестве доказательства завышения цен. Пока мы не будем жестко его фиксировать. Но, в принципе, рано или поздно мы хотим прийти к двухнедельному сроку. Сейчас к двум неделям никто не готов.
— То есть в идеальном варианте, как только будет принята такая формула, цены на нефтепродукты в течение двух недель должны снизиться примерно на 20%?
— Если лоббисты опять не пробьют какое-нибудь решение в пользу нефтяных компаний… Но у нас есть большая надежда, что мы победим. Надо прекратить эту практику, которая продолжалась годами.
«Будет что рассказать»
— Нет ли у вас личного бизнеса?
— Нет. Я ни одного дня не работал ни в одной фирме, я почти 20 лет чиновник, а до этого преподавал в университете. И совершенно, кстати, о выбранной карьере чиновника не жалею — ты можешь встречаться и беседовать с легендарными людьми. Если же я в будущем захочу снова быть преподавателем, у меня будет что рассказать студентам.
— А перемены в карьере не планируете?
— Когда мне будет 50 — через пару лет, — это будет то время, когда я задумаюсь, что мне делать дальше. В принципе, хотя мне этого не очень хочется, года на два-три, наверное, нужно уйти, чтобы заработать денег. Но сейчас у меня самый крупный проект в жизни — это ФАС. И процесс находится в точке перелома: либо мы добьемся очень серьезного результата на долгие годы, либо проиграем.
Работа ФАС в 2009 г.
28,9 миллиарда рублей — наложенные административные штрафы (против 13,3 млрд в 2008 г.)
11513 постановлений о наложении штрафа (против 7988 в 2008 г.), из них 2952 — за нарушение антимонопольного законодательства (в 2008 г. — 2025), 5003 — возбужденные дела против органов власти и их должностных лиц (было 2978)
74,9 % — доля устраненных нарушений антимонопольного законодательства (было 83,3%), 64,1% — исполненных предписаний по фактам монополистической деятельности (71,7%)
Штрихи к портрету
У Артемьева два высших образования, первая специальность — нейрофизиолог. «Хотя в детстве я хотел стать врачом или футболистом», — вспоминает он. Карьера началась с преподавания в университете, Артемьев 10 лет читал лекции и проводил семинары по анатомии и физиологии, 1400 часов в год: «В шесть утра — в автобусе, в восемь — уже в аудитории, студенты спят, а ты рассказываешь». В политику попал почти случайно: «Шел мимо метро «Проспект Мира», там выступали люди — мои будущие товарищи по Ленинградскому народному фронту, который боролся против шестой статьи Конституции СССР о монополии КПСС. Я подошел, мне дали микрофон, а затем поручили организовать пикет. Так многие из нас позднее оказались в партии «Яблоко».
500 млрд руб.
Экономия государства
За три года госорганы сэкономили благодаря закону о госзакупках 500 млрд руб., только в 2009 г. — 260 млрд руб., говорит руководитель ФАС Игорь Артемеьев. Выручка малого бизнеса благодаря обязательному дроблению на мелкие лоты 10-20% госзаказов составит в этом году 400-600 млрд руб. (из 4,5 трлн руб. госзаказа). Ведомости
Увлечения
Артемьев болеет за футбольный клуб «Зенит», всю жизнь занимается спортом: 15 лет играл в первенстве Ленинграда по футболу (центральным нападающим), в первенстве СССР по регби, а сейчас увлекается большим теннисом. В школе был бессменным председателем клуба «Юных друзей книги»: «Мы читали настолько много, что я теперь не могу представить и дня, в каком бы состоянии ни пришел, чтобы не прочитать хотя бы две странички перед сном».
Биография
Родился в 1961 г. в Ленинграде. Окончил биологический факультет Ленинградского госуниверситета в 1983 г. и юридический факультет СПбГУ в 1998 г.
1992
Депутат Ленсовета, глава комиссии по экологии и городскому хозяйству
1996
Первый вице-губернатор, председатель комитета финансов Петербурга
1999
Депутат Госдумы, зампред фракции «Яблоко»
2004
Руководитель Федеральной антимонопольной службы
«Через пару лет задумаюсь, что мне делать дальше. В принципе, хотя мне этого не очень хочется, года на два-три, наверное, нужно уйти, чтобы заработать денег»
