15 июня во Львове состоялся Forbes клуб с основателем российской «Альфа-групп» Михаилом Фридманом, №2 в списке богатейших россиян. Во время выступления он поделился своим видением миссии бизнеса, причинами кризиса в Европе и рассказал о том, как ему с партнерами удалось построить империю «голубых фишек».
Фундаментальная задача бизнеса – изменить общественную мораль. Россия и Украина обладают гигантским потенциалом, но не могут его реализовать. На постсоветском пространстве общество опирается на ценности и общественную мораль, которые не совсем эффективны с точки зрения экономического развития и политических свобод и институтов. Ценности, которые разделяют наши сограждане, неверные. Бизнес опирается на конкретные результаты, связанные с материальным успехом. Бизнес более прагматичен, эффективен и опирается на здоровые и хорошо работающие ценности.
Миссия бизнеса в наших странах – быть носителем ценностей. Я убежден, что для достижения эффективных результатов твои ценности и убеждения должны быть здоровыми: опора на собственные силы, готовность к конкуренции, умение учиться, меняться, познавать новое, приверженность долгосрочным планам, верховенство закона и право частной собственности. Этих качеств нашим согражданам, безусловно, не достает. Каждый бизнес, даже небольшой, на своем уровне должен развивать эти фундаментальные ценности. Что изменилось за два с лишним десятилетия? Атмосфера, ориентированная на достижение результатов, на конкурентную среду, формирует более самостоятельных, открытых, честных, надежных людей.
Европа опирается на мелкие и средние компании. В Европе каждый второй хочет стать предпринимателем, в России – только каждый пятый. Как по мне, это хорошо отображает наши существующие ценности и тот факт, что они не соответствуют ценностям более развитых обществ.
Бизнес в разных странах оперирует в различных общественно-политических условиях. Где предел компромисса? Люди бизнеса готовы предлагать решения, которые могут изменить общество к лучшему, но не путем принесения себя в жертву. Любой бизнесмен должен явственно, четко и честно отдавать себе отчет в том, каковы граничные условия функционирования бизнеса в том месте, где он работает. Понимая реалии российской политической жизни, ясно, что совмещение функционирования крупного бизнеса с активной политической деятельностью [в России] – невозможно. С Володей Ашурковым [топ-менеджер, который в 2012 году покинул «Альфа-групп», чтобы работать с российским политиком Алексеем Навальным. – Forbes] мы говорили не раз, что однажды перед нами встанет выбор: если ты занимаешься политической деятельностью, то уходишь, потому что твоя политическая деятельность может нанести ощутимый урон бизнесу. Люди, которые занимаются политической деятельностью в наших непростых условиях, вызывают у меня глубокое уважение.
Лично для меня существуют некие границы, за которые я не готов выходить. Я не готов потерять личную свободу. Я не собираюсь участвовать в вещах, которые считаю аморальными: не собираюсь писать письма против кого-то. Я собираюсь заниматься бизнесом. Если по каким-то причинам я буду стоять перед выбором – нарушить этот барьер или уехать жить в другую страну, я выберу уехать в другую страну. Пока есть возможность выбора, роскошь выбора, нужно этим пользоваться.
Из всех моих ценностей, в том числе материальных, самые ценные – это мои убеждения. Нарушив их, я потеряю собственную идентичность, стану другим человеком.
К неравенству в разумных пределах я отношусь хорошо. Считаю его движущей силой развития. Современные проблемы Европы, которые мы все видим и которые свидетельствуют о явной экономической деградации, связаны с тем, что социалистические идеи борьбы с неравенством возведены в культ. Это совмещается с активными миграционными процессами. Если раньше естественным демпфером иждивенческим настроениям были нормальные католические и протестантские ценности, то теперь на фоне миграции других этнических и конфессиональных групп ценности стали размываться. Во Франции целые группы людей не только не считают зазорным жить на социальные пособия, но и настаивают на их постоянном увеличении, и работать никто не собирается.
Мне такая модель не нравится, я считаю это бессмысленной тратой налогов уже немногочисленных французов, которые пока предпочитают работать. Такая ситуация приводит к появлению иждивенческих настроений не только среди выходцев из северной Африки, но и среди французов. Создать условия для работы означает сократить социальные выплаты, то есть фактически увеличить неравенство. Эта идея сейчас табуирована во Франции, поэтому единственное решение – увеличивать налоги, правда, налогоплательщиков становится все меньше.
К такому способу решения неравенства я отношусь очень плохо и считаю это бессмысленным занятием, которое плохо закончится. Европа уже потеряла свои конкурентные преимущества, и в ее экономические перспективы я верю слабо. Думаю, что фундаментальным толчком к увеличению социальных выплат послужила паническая боязнь СССР и того, что он со своими социалистическими идеями послужит триггером социальных потрясений и революций в Европе.
Пока условия экономической деятельности не будут благоприятными, выяснить, на что способна страна, невозможно. К примеру, если либерализировать экспорт, чтобы появились правила, при которых люди не хуже, чем в других странах, смогут заниматься бизнесом, тогда можно очень быстро выяснить, что может делать Украина. К примеру, Москва сейчас с точки зрения ресторанного бизнеса – один из самых развитых городов в мире. Я был во многих городах, где свободно занимаются бизнесом больше двадцати лет. Но Москва их быстро опередила. Это произошло, потому что дали возможность делать рестораны, со всеми оговорками и бюрократией. Как только падут барьеры, можно заниматься чем угодно. Предугадать точки роста невозможно.
Для ведения бизнеса знаний, полученных в лучших университетах мира, недостаточно. Всегда есть местная специфика и понимание местных условий для ведения бизнеса. Бизнес – это наука о людях, а не об экономике, это способность понимать причины и мотивы поступков людей, их желания, устремления. В любой экономике есть свои национальные особенности, потому что экономика – это не только отражение каких-то формальных экономических законов, но это также отражение истории нации, ее традиций, религии. Во Франции самый популярный формат в ритейле – это гипермаркет, а в Германии – жесткие дискаунтеры. Богатые немцы не считают зазорным для себя рыться в коробках, чтобы сэкономить три цента. Потому что это – отражение национального немецкого характера. А французы готовы переплатить за хорошее обслуживание. И хотя эти страны тысячелетиями живут рядом, разница национальных культур приводит к тому, что попытки французских ритейлеров выйти на соседний рынок и наоборот ничем не увенчиваются.
Счастье – это врожденное качество, которое не связано с миллиардами. Это субъективное восприятие мира. Внешние обстоятельства играют роль, но процентов 80 определяется генетическим устройством человека. Я видел много счастливых людей, живущих в стесненных условиях, и видел несчастных богатых людей.
Я не считаю себя умнее других. Это один из главных факторов нашего многолетнего партнерства. Важно научиться смотреть на ситуацию с точки зрения партнеров. Это не так просто. Людям кажется неприемлемым то, что некомфортно им самим, а то, что некомфортно другим – мелкая проблема. Важно научиться дисконтировать свои дискомфорты, а чужие воспринимать серьезно. Это происходит, когда понимаешь, что твои права не важнее прав других. И это не декларация, а внутреннее ощущение.
На многие фундаментальные вещи партнеры должны смотреть похожим образом. Если есть различия в базовых ценностях, то очень тяжело договориться. Любое партнерство с самого начала должно быть неплохо оформлено. Многие компании пали жертвой человеческих отношений, на основании которых они формировались. Мы с моими партнерами давно друг друга знаем и дружим. Но начав совместно вести бизнес, мы быстро пришли к выводу, что нужно все хорошенько описать – что будет, когда мы вдруг перестанем дружить. Для меня стабильные отношения с партнерами – это огромная ценность и источник душевного комфорта и счастья. Я совершенно не готов пожертвовать своим душевным равновесием ради денег.
Партнерство дает много возможностей – кто-то фокусируется на одной отрасли, кто-то на другой. [Наш успех] – это отражение не столько наших сверхдостоинств, сколько несовершенства экономической системы, поскольку нынешняя система предполагает преимущество больших перед маленькими. Когда возникают конгломераты? Когда государство и общество готово строить специальные отношения с крупными игроками, для которых иные правила, чем для мелких игроков. Это означает, что конкуренция неравная.
Большие игроки имеют явное преимущество – помимо масштаба, у них еще и правила другие. В таких нетранспарентных системах возникают конгломерации, потому что большие имеют возможность капитализировать свои преимущества. Концептуальная или мировоззренческая база развития нашего бизнеса всегда была здоровой. Мы ориентировались на бизнес. Будучи всегда в рабочих контактах с важными людьми в нашей стране, мы никогда в политические игры не играли, а старались заниматься бизнесом как таковым, и дистанцироваться от власти. Но не слишком далеко, чтобы иметь возможность добежать и сообщить о том, что тебя убивают.
Хотим ли мы участвовать в украинском или российском медиабизнесе? Ответ – нет. Как вам известно, это сопряжено с определенными трудностями и рисками. Мы вне политики, а медиа в наших странах – инструмент политики, а не инструмент бизнеса. Когда мы входили в СТС-медиа, я настоял, чтобы в устав компании вошло положение о том, что там не должно быть даже информационного вещания. Я решил, что лучше мы меньше заработаем, но целее будем. Нам удалось сфокусироваться исключительно на развлекательном сегменте.
Мы довольны выходом из СТС-медиа. Потратили $10 млн, а продали за $1,1 млрд. Грех жаловаться.
Задача любого человека – это самореализация. Бог дает нам разное количество талантов, и наша задача – использовать по максимуму. Я стараюсь прожить свою жизнь интересно и содержательно, и по-моему, неплохо получается.
