Наверное, нет на свете художника, занимающегося прикладным искусством, который не мечтал бы создать дизайн для парижского дома Hermes. По эскизам нашей соотечественницы Евгении Мирошниченко создано уже более 35 платков, украшений и фарфоровых изделий Hermes.
Несколько лет назад я увидел в парижском бутике Hermès шелковое каре под названием Alphabet Russe. Одним из штатных художников Hermès по текстилю уже много лет является Дмитрий Рыбальченко (а до него эскизы каре создавал его отец Владимир), но то каре не было подписано его именем. Dimitri Rybaltchenko, в отличие от воспетых Владимиром Высоцким эмигрантов «второго поколенья», по-русски не говорит. А французский платок с русскими буквами прочно засел в мою память: я видел сотни каре Hermès, но это было одним из самых запоминающихся.
В прошлом году я наконец-то познакомился с автором Alphabet Russe — Евгенией Мирошниченко. Вообще-то я шел на прием к послу Швейцарии, чтобы увидеться со знаменитым швейцарским часовщиком Мишелем Пармиджани. А познакомился с русской художницей, живущей в Париже.
Полгода спустя мы сидим с Евгенией в ресторане Palais Royale, что в одноименном саду, пьем сансер и разговариваем про ее жизнь. Евгении предстоит работать всю ночь — на следующий день надо сдавать очередную коллекцию в Hermes, но она все же согласилась выйти из дома, чтобы поужинать со мной. Место для встречи выбрала она: сад, хоть и разбит через дорогу от Лувра, место сравнительно тихое, не туристическое — вход в него со стороны улицы Сент-Оноре прикрывает здание театра «Комеди Франсез». Ресторан под стать саду, от которого он получил название — в нем тоже тихо и покойно. Евгения окидывает взглядом интерьер классического французского бистро в стиле ар деко — в нем выделяются яркие разноцветные стулья — и замечает: «Цвет стульев я бы поменяла».
Мирошниченко родилась на Украине, закончила Харьковское художественное училище и называет своими главными учителями Марию Безнощенко и Валерия Пальцева. Затем была учеба в знаменитом Мухинском училище в Санкт-Петербурге — на факультете декоративно-прикладного искусства. Поступала Евгения еще в советский вуз, а закончила уже российский. Получив диплом, она «волею судеб» уехала в Лондон. (Словосочетание «волею судеб» — любимое в лексиконе художницы, она регулярно вставляет его, рассказывая по свою жизнь.)
В столице Великобритании Евгения прожила четыре года. Училась в Школе дизайна Дэвида Джонса, работала для Лондонской недели моды, для Парижской. Исследовала мировую культуру символизма, изучала культуру разных народов мира и делала эскизы платков. Живущий в Лондоне продюсер и музыкант Юрий Степанов, увидев ту коллекцию, сказал: «Ее надо показать на Бонд-стрит». И они просто пошли по бутикам компаний, которые занимаются аксессуарами. В бутике Mikimoto попали на вице-президента компании, который, увидев работы Мирошниченко, сразу согласился встретиться. «Мы беседовали полтора часа, ему очень понравились мои работы, и он тут же сделал заказ», — вспоминает Евгения.
В бутике Hermes попросили оставить работы и через три дня вернули их — вместе с рекомендательным письмом в Париж. «Волею судеб это письмо было потеряно», — рассказывает художница.
Она вернулась в Петербург. А через три года, приехав к друзьям в Москву и гуляя по Столешникову переулку, зашла в бутик Hermès.
«Так случилось, что в тот момент в зале оказалась я, — вспоминала в разговоре со мной в Москве бывший директор бутика Hermès Ирина Педько. — Ко мне подошла девушка и робко попросила показать ей платки. Я разворачивала перед ней один платок за другим, и в какой-то момент она сказала: «Я хочу показать вам свои эскизы».
Работы так понравились Педько, что она отправила их в Париж.
«Я всегда очень стесняюсь звонить с вопросами, — говорит Евгения. — Но через месяц набралась смелости и позвонила Ирине Васильевне. Новостей не было. Такой же ответ был и через два месяца. В третий раз я позвонила через четыре месяца — вновь безрезультатно. И я забыла про эту историю».
Прошел год.
Свой следующий приезд в Москву — «на второй день после окончания Великого поста» — Мирошниченко запомнила навсегда. «Я приехала к друзьям, и они сказали: “Срочно звони, тебя ищет Ирина Васильевна”». Выяснилось, что надо немедленно быть в Столешниковом — Евгению уже ждали трое французов из Hermes. После того как они посмотрели работы, первый вопрос был: «Как быстро вы сможете приехать в Париж?» Художница ответила, что у нее нет даже визы.
На следующий день было готово приглашение. 14 июня Евгению принял в Париже артистический директор Hermes Пьер-Алексис Дюма, встреча продолжалась около трех часов. День спустя ей разрешили работать в мемориальной квартире Эмиля Эрмес, которая располагается в историческом здании Hermes на улице Фобур-Сент-Оноре и включает коллекцию предметов декоративного искусства, собранную одним из основателей компании и пополняемую его потомками.
«Тему — “Россия” — мне дали еще в Москве, — вспоминает художница. — Мне очень хотелось показать Россию, какой ее не знают в Европе. Мои рисунки настолько понравились, что вместо одной встречи — в департаменте платков — мне назначили еще две: в департаментах фарфора и эмалевых браслетов».
Но о том, что ее рисунки понравились, Евгении предстояло узнать лишь через несколько месяцев. Пока же она сдала свои эскизы в Hermes, и ей сказали: «Спасибо, мы с вами свяжемся». Художница была шокирована такой «несправедливостью» — она прилетела в Париж за свои деньги, чтобы заключить контракт с Hermes.
О том, что она уже попала в число избранных дизайнеров, могли догадываться лишь люди, знающие кухню Hermes изнутри. «Вы думаете, с каждым потенциальным художником Hermes арт-директор компании проводит по три часа? — говорит Ирина Педько. — И каждого пускают в квартиру Эмиля Эрмес? И каждому Hermes покупает кисти и краски?»
Про историю с красками сама Евгения сегодня вспоминает с улыбкой: «Когда мне в Париже предложили сделать эскизы, я спросила: “А чем?” — Я действительно не взяла с собой в Париж красок и кистей. Там, похоже, удивились, но выделили сопровождающего, и мы отправились в магазин».
В департаменте фарфора художнице дали очень сложное и интересное задание: нарисовать русский театр абстрактно и, главное, беспредметно — лишь орнаменты или костюмы. Евгения подготовила предложение всего за три дня, и ее самый первый эскиз был один в один перенесен на большое блюдо коллекции Ballet Russe. Всего Hermes заказал 15 дизайнов для различных предметов плюс каре Alphabet Russe. Сдать готовые работы она была должна осенью.
«Я вернулась в Париж 20 сентября и за месяц и одну неделю провела бешеную работу: спала по три часа и сдала все 15, — говорит художница. — В Москве я сделала эскиз написания названия Hermes кириллицей — он очень понравился руководителю дома Жану-Луи Дюма, и тот захотел, чтобы с этим рисунком были сделаны браслеты. Они шли в сочетании с платком».
Контракт на все 15 дизайнов она заключила только 21 декабря 2004 года — после того, как все работы были полностью готовы и приняты заказчиком. «Когда я пришла подписывать бумаги, юрист включил музыку и сказал мне: “Не торопитесь”. Контракты я подписывала два часа: каждый в двух экземплярах, на 10-15 страницах, на каждый эскиз отдельно».
Но дизайнеру мало понравиться заказчикам — надо также понравиться покупателю. В Hermes тщательно анализируют, как продаются вещи с тем или иным дизайном, и, если он пользуется популярностью, коллекцию расширяют. В коллекции фарфора Ballet Russe изначально было шесть тарелок и блюдо, но затем Hermes предложил создать большой обеденный сервиз.
«Самое важное для иностранного художника в Hermes — выйти на второй круг, — говорит Евгения. — Потому что если ты приходишься ко двору, можно многому научиться: у Hermes есть свои композиционные приемы, свои тенденции. Очень важно хорошо знать технологический процесс — потому что ты делаешь рисунок для производства».
Теперь художница подписывает свои работы Evgenia Miro — так звучит понятнее для французского уха (Владимир и Дмитрий Рыбальченко также «урезали» свои фамилии, чтобы иностранные коллекционеры не ломали языки: первый подписывался Rybal, второй — Dimitri R.). Она работает уже не только с Hermes, среди ее заказчиков — Pierre Frey (ткани и посуда), Emaux de Longwy («единственная компания во Франции, которая занимается ручной росписью фаянса, колористически она может вывести любой цвет»), Beauville («лучший во Франции текстиль»), J. Seignolles, Stylewood. Есть задумки по дизайну часов для Parmigiani.
«Подписав первый контракт с Hermes, я взяла свои рисунки и пришла на [парижскую] выставку Maison & Objet, — рассказывает художница. — Краснела, не знала, к кому подойти — тогда я еще не понимала, что, если у тебя в портфеле есть 15 дизайнов, реализованных Hermes, любая компания с радостью будет работать с тобой».
Осенью в бутиках появится новое каре Hermes от Evgenia Miro. Источником вдохновения для платка под названием Zabavushka вновь стала русская культура — точнее, коллекция народной игрушки, собранная в московском музее «Забавушка».
