Имена миллиардера Года Нисанова и его партнера Зараха Илиева долго были неизвестны широкой общественности. Совладельцы Черкизовского рынка, торгового комплекса «Москва» в Люблино и нескольких менее крупных объектов избегали фотокамер, не летали на золотых самолетах и не устраивали шумных вечеринок с Юрием Лужковым и звездами эстрады. Между тем серьезными фигурами на рынке недвижимости они стали задолго до покупки в 2005 году первой из перешедших в частные руки сталинских высоток — гостиницы «Украина» (тогда Год Нисанов лично приезжал на торги и поднял цену до 7,8 млрд рублей). И уж совсем мало кто знал, что с самого начала партнером Нисанова и Илиева был азербайджанский ученый-юрист и друг президента Владимира Путина Ильгам Рагимов.
У специалистов имена Илиева и Нисанова ассоциировались с многочисленными рынками. «Это было время либерализации торговли, — вспоминал начало 1990-х в интервью Forbes руководитель отдела потребительского рынка Москвы Владимир Малышков. — Спрос синел на улицах, предложения практически не было.
В 1993–1994 годах мы создали 242 рынка, где была разрешена торговля всем чем угодно». Рынки были заменой «резерваций» и уличной торговли с ящиков, объяснял он. До конца 1990-х Черкизовский, Измайловский, Рижский, Пражский и многие другие рынки в Москве, владельцы которых сдавали в аренду торговые точки (зачастую простые палатки или контейнеры), были основным местом совершения покупок. Многие из этих рынков открыли Зарах Илиев и Год Нисанов. Позже стали строить торговые центры. В 2006 году Forbes оценивал валовый арендный доход группы компаний Нисанова и Илиева в $460 млн, а в 2013 году — в $1,1 млрд. В своем первом интервью Год Нисанов рассказал Forbes о том, как начинался бизнес, по каким правилам строился, помогал ли в нем когда-то Владимир Путин и почему условия работы в России можно считать благоприятными.
— Получается, вы лучше всех умеете зарабатывать деньги на недвижимости? Что этому способствовало?
Вам виднее, это же ваши подсчеты. Наверное, наша целеустремленность, умение работать. Быстро принимать решения, идти на какие-то риски, не бояться идти туда, куда другие боятся. И удача, конечно.
— Целеустремленность — довольно размытое понятие.
Давайте я вам объясню. Мой отец был директором крупнейшего консервного завода Кубинского района, фактически градообразующего предприятия. Несмотря на то что наша семья всегда была обеспечена, нас с братом он воспитывал в строгости, прививал любовь к труду и учил ценить то, что имеешь. Финансовая поддержка отца — это хорошо, но мне хотелось заработать свои деньги. Рабочий день по 12–14 часов меня никогда не пугал, даже сейчас мой рабочий день очень часто заканчивается далеко за полночь.
— Многие считают, что составляющая вашего успеха в бизнесе в Москве — опора на диаспору горских евреев.
— Вы знаете, у нас в компании большой многонациональный коллектив, работает более 20 000 человек. Сам я родом из поселка Красная Слобода в Кубинском районе Азербайджана, это уже больше 300 лет место компактного проживания горских евреев. (В царской России этот поселок носил название Еврейская Слобода. — Forbes) Наши предки попали в Персию, спасаясь от преследования инквизиции. Когда в Персии стали активно насаждать мусульманство, те евреи, которые не пожелали его принимать, ушли и долго жили в горах. Поэтому мы называемся горскими евреями. Мы всегда были ремесленниками: ткали ковры, занимались сельским хозяйством, торговлей. Кубинский Фатали-хан пригласил наших предков поселиться неподалеку от столицы его ханства и пообещал защиту. Так сформировался наш поселок Красная Слобода. До революции там было 13 синагог. До того как в 70-е годы прошлого века люди стали уезжать в Израиль, в поселке было более 4000 человек, сейчас, к сожалению, население сократилось. Зато наших земляков можно встретить в любом городе мира. Естественно, и в Москве нам помогала наша диаспора. Наша сила в том, что мы не теряем связей с земляками.
— Очень интересно. А как начинался ваш собственный путь в бизнесе?
— После окончания техникума я работал в собесе и одновременно помогал отцу, который был директором крупнейшего в Кубинском районе консервного завода. После того как распался Советский Союз, было сложно, приходилось работать по бартерным схемам. Отец часто ездил в командировки, а я оставался управляющим на предприятии, где работало около 3000 человек. Что касается своего бизнеса, то, когда мне исполнилось 18 лет, мы с другом открыли в поселке коммерческий магазин. До революции у нас было много богатых купцов, даже первой гильдии, в их домах на первом этаже располагались магазины — вот такой мы и арендовали. Торговали всем. У наших земляков очень много родственников в Америке, Израиле, Германии. Никто в Азербайджане не получал столько посылок из-за рубежа, сколько жители нашего поселка. В посылках в числе прочего было много хорошей современной одежды. А не все ведь наденешь — и мы стали продавать ее по принципу комиссионного магазина. К нам по выходным приезжали люди из Баку, народу было очень много. Хороший был магазин.
— А почему вы решили переехать в Москву?
— В Москве у меня было много друзей-земляков, которые приехали раньше. Однажды я отпросился у отца на 10 дней в Москву, чтобы посмотреть, как здесь идет торговля. Тут я понял: в столице возможностей для бизнеса даже у меня, молодого парня, гораздо больше, чем в Азербайджане. С оборотными средствами сначала помогал отец, потом появились свои. Бизнес поначалу был разный. В основном торговля товарами народного потребления.
— Чем, например, приходилось заниматься?
— Например, поставки из Дубая. Я знал фарси и арабский и, когда пустили рейсы между Россией и Дубаем, полетел буквально на втором, чтобы посмотреть. Иду как-то по улице, вижу: галантерейные наборы, расчески продаются по 75 центов за штуку. А в Москве, я знал, такие продаются по $3. Мобильных телефонов тогда не было, я дождался вечера, пошел на почту, позвонил своему другу. Выяснилось, что покупают они те же наборы в США по $1,75. Я ему сказал: бери все деньги, что есть, покупай билет и лети сюда, только никому ничего не говори. У него было $20 000, мы купили товара на $115 000, оставшиеся деньги я попросил у отца. Привезли огромное количество коробок и за один день перепродали их оптовикам по цене $2,5 за штуку и заработали более $200 000. Это было в начале девяностых.
— Почему вашим партнером стал именно Зарах Илиев?
— Мы с Зарахом давно дружим. Выросли в одном поселке. Со временем дружба переросла в партнерство. И я ни на секунду об этом не жалею. И он, думаю, тоже. У нас очень много общего — чисто человечески. Мы очень много общаемся, обсуждаем текущие проекты и дела. А начинали с того, что в 1993 году приобрели с ним участок у метро «Новые Черемушки», где потом построили ТЦ «Панорама».
— Начало 1990-х считается временем разгула криминала — разборки, взрывы машин. Тельман Исмаилов в одном из интервью говорил, что к 1994 году уже был вынужден купить бронированный автомобиль. Как вы с этим справлялись?
— Бог нас миловал. Мы не попадали в такие ситуации.
«Все друг друга знают»
— Прошло 20 лет, сейчас у вас больше миллиона квадратных метров торговой недвижимости. Расскажите, какова структура доходов вашего бизнеса? Что из ключевых объектов — «Европейский», торгово-развлекательный центр «Москва» или рынок Садовод» — приносит вам больше всего?
— Основной вид деятельности нашей компании — предоставление в аренду коммерческой недвижимости. Наиболее рентабельным проектом в структуре бизнеса является торговый центр «Европейский». Торговый центр «Москва» и рынок «Садовод», безусловно, не только социально направленные объекты, они имеют коммерческую привлекательность. Размер доходов с учетом экономического положения в стране, естественно, варьируется от года к году, точный размер текущего дохода я сейчас назвать затрудняюсь, а быть голословным не хочу.
— Forbes оценивает ваш капитал в $2,4 млрд, а если вместе с партнером, то ваш бизнес стоит почти $5 млрд. А какова ваша оценка?
— Наш капитал складывается из стоимости принадлежащих нам активов. В то же время оценку всего своего бизнеса мы никогда не проводили, так как вопрос его продажи никогда не рассматривали и не рассматриваем. Я не знаком с методикой оценки, проводимой экспертами журнала Forbes, но специалистам журнала я, безусловно, доверяю. (Смеется.)
— Недавно вы заплатили городу около 8 млрд рублей, чтобы стать собственником гостиницы «Рэдиссон Славянская». Почему решили купить именно ее, а не знаменитые «Националь», «Метрополь», например?
— Мы владеем и управляем этой гостиницей уже пять лет, и, когда город выставил на торги свой пакет, мы, поскольку в этом бизнесе уже были, решили приобрести его. Хотя, на мой взгляд, купили очень дорого. Возможно, чтобы окупить вложения, нам разрешат что-то достроить и увеличить номерной фонд. Мы хотим построить подземные паркинги по периметру здания, расширить и переоборудовать конференц-залы. Если все получится, увеличится заполняемость, функционал, и тогда все окупится.
— Вам известно, кто был вашим конкурентом на торгах?
— Конкуренты? Вы имеете в виду ООО «Титан»? Мы тоже удивились. Мы думали, они станут сейчас поднимать цену, создавать искусственную конкуренцию. Слава Богу, все обошлось. Других конкурентов там не было. Видимо, несмотря на внесенный перед аукционом залог, потенциальная компания-конкурент реально оценила свои силы и в результате сняла свою кандидатуру с торгов. Бизнес-то в Москве. Все друг друга знают. Создавать искусственную конкуренцию в этих сегментах бизнеса желающих мало в городе.
— Поэтому вы не участвовали в торгах по другим гостиницам?
— Есть люди, которые работали с «Националем», «Метрополем». Зачем нам с ними конкурировать? В Москве объектов много, на всех хватит. Мы никогда в своей жизни никому не мешали в организации бизнеса и так же не любим, чтобы нам мешали. Мы можем только помочь. Что, честно вам скажу, довольно часто делаем.
— Окупились ли уже инвестиции в гостиницу «Украина», которую вы также приобрели на торгах и потом реконструировали, только пять лет назад?
— Пока нет. Гостиницы не так быстро окупаются, как другие бизнесы. Это долгий проект на ближайшие 15–20 лет. Доход она приносит, но и расходная часть очень большая, у нас работает полторы тысячи сотрудников. Кроме того, мы сейчас ее расширяем: строим парковочные места, в августе откроется конференц-зал на 2000 посадочных мест, где будут все условия для проведения всемирных конференций. Планируем сделать ресторан-клуб Роберто Кавалли, рестораны индийской, китайской, малайзийской кухни, молодежные рестораны, которых в Москве пока нет. У ресторанов будут отдельные выходы к реке, мы надеемся, нам разрешат за наш счет благоустроить набережную до моста Багратион, чтобы люди могли свободно и безопасно прогуливаться, ездить на велосипедах, просто отдыхать. В сентябре 2013 года мы планируем провести первую конференцию в обновленной «Украине». Если говорить о прибыльности, то бриллиант в нашей короне, конечно, торговый центр «Европейский». Но гордимся все же мы больше всего «Украиной», это наша визитная карточка.
— Правда, что идея купить «Украину» принадлежит вашему партнеру Ильгаму Рагимову (однокурснику и другу Владимира Путина)?
— Один человек, даже если будет очень стараться, всегда может что-то упустить. Сила и мудрость партнеров в том, что они всегда друг друга слушают. Для меня одним из главных учителей в моей жизни является мой отец. Он многие годы тяжело работал, управлял бизнесом, был директором завода, и я с детства видел, как он уважительно общается с людьми, это для меня была серьезная нравственная школа. Другим же наставником, учителем по жизни был и есть для меня Ильгам Рагимов. Я всегда к нему прислушивался и прислушиваюсь до сих пор. И всегда советуюсь с этими важными в моей жизни людьми. Без обсуждения с ними я никогда ничего не делал. Когда человек знает, что за его спиной есть люди, которые одобряют и понимают то, что он делает, человек чувствует себя более уверенно. Мне эту уверенность внушают мои старшие. Когда стало известно, что на торги выставлена гостиница «Украина», мы сидели втроем: мой отец, Рагимов и я. Зашел разговор об «Украине». Рагимов говорит, а почему бы нам не купить? Ты же справишься? Я отвечаю: конечно, справлюсь, мне нужно было только ваше одобрение, уверенность в поддержке. Перед участием в аукционе мы с Зарахом начали оценивать наши возможности и поняли, что придется кредитоваться в западных банках, закладывать существующие объекты: «Гранд» и «Панораму», давать личные поручительства. Страшно, конечно, было, вдруг проект окажется нерентабельным. А сейчас «Radisson Royal Украина» чуть ли не каждый день побеждает в престижных международных конкурсах.
— То есть дело не в прибыльности?
— Понимаете, эти объекты — «Украина», «Европейский» — их же отсюда не заберешь, они будут здесь годами и после нас будут работать. Нам с Зарахом для себя особо много не нужно. Вот помню, раньше мне хотелось иметь такие часы, другие. Сейчас я исповедую разумную достаточность, а в бизнесе мы стараемся реализовывать социально ориентированные проекты, очень приятно осознавать, что результатом твоей работы является создание новых рабочих мест, благоустройство любимого города, участие в его развитии. Есть объекты, которые приносят определенный дивиденд, на которых мы зарабатываем. А есть другие, социально ориентированные. Вот, например, наши яхты-рестораны, которые мы пустили по Москве-реке. Они были специально спроектированы для работы в зимних условиях. Теперь в городе фактически действует круглогодичная навигация, его красотой можно насладиться и летом, и зимой, что очень нравится жителям и гостям столицы. На ВВЦ мы собираемся построить самый большой в Европе океанариум и дельфинарий. Для этого проекта мы заключили контракт с австралийской компанией, которая лучше всех разбирается в океанариумах, а также заключили соглашение со специалистами, которые уже обучают 17 наших дельфинов в Японии. Дельфинов мы купили не только для шоу в основном бассейне, но и в качестве помощников в реабилитации детей с ограниченными возможностями, четыре бассейна будет отведено, чтобы с дельфинами занимались дети-инвалиды. Все дельфины для нашего дельфинария выловлены в Японии, так как в России дельфины занесены в Красную книгу. Также в рамках предоставленной квоты для участия в шоу-программах дельфинария нам поймали касатку и белуху. Когда я увидел фото касатки, то просто перевернул его лицевой стороной вниз, так жалко стало. Может, отпустить? А мне говорят, это ведь не золотая рыбка. С другой стороны, мы уверены, это будет потрясающее зрелище, людям понравится. В мире не так много дельфинариев, и в такой крупной столице, как Москва, дельфинарий и океанариум станут достойными местами, где люди смогут отдохнуть, прийти сюда с детьми. Я уверен, что по результатам проведенной нами реконструкции ВВЦ станет визитной карточкой России.
— На какой стадии этот проект?
— НИИПИ Генплана сейчас разрабатывает генеральный план, идет ежедневная работа.
Власти и партнеры
— Складывается впечатление, что вам уже не очень интересны вещевые рынки. Не хотите продать «Садовод», ТРЦ «Москва», «Южные ворота»?
— Нет. Вы знаете, мы суеверные люди. Нам с детства говорили, что нельзя оценивать свое имущество с целью продажи, если тебя не вынуждает к этому жизнь. Мы с этого бизнеса начинали. Мы гордимся, что с нуля смогли его создать. Мы же не участвовали в залоговых аукционах государства. Мы начинали с рынков.
— Вы много путешествуете. В каких городах и странах вам встречались такие форматы торговли, как «Садовод»?
— Есть такое понятие «восточный базар». Вот на Востоке, в Азии таких рынков много. В то же время мы стараемся этот формат торговли максимально приблизить к современным стандартам. В октябре мы открыли на «Садоводе» новый крупный торговый комплекс, временных строений, таких, как были раньше, там нет. У нас работает отделение миграционной службы, там безопасно, «Садовод» совсем не похож на Черкизовский рынок. Кроме того, мы уже согласовали проект строительства нашими силами автовокзала, расширения МКАД, полноценного транспортно-пересадочного узла. Со временем мы полностью уйдем от слова «рынок», это будет многофункциональный выставочный комплекс. С другой стороны, такими рынками живут десятки тысяч людей, эти предприятия обеспечивают необходимым российские регионы. Пока люди приезжают сюда со всей страны, такие рынки нужны. И хотя мы занимаемся гостиницами, строим океанариум и дельфинарий, мы продолжаем вкладывать деньги и в это направление бизнеса тоже, при этом делаем его более цивилизованным. Более льготные условия по аренде и хранению товара мы предоставляем российским производителям. После того как законодательство ужесточилось, китайцы постепенно покидают этот сегмент, их становится меньше, они сезонные арендаторы. А российские производители, наоборот, расширяют свое присутствие.
— По нашим оценкам, Черкизовский рынок приносил около $500 млн в год. Сколько вы потеряли на его закрытии?
— Это стало неприятной неожиданностью. Но у нас уже были тогда торговый центр «Москва» и «Садовод», и на них было некоторое количество свободных мест. Конечно, арендаторы с Черкизовского рынка стали приходить к нам. У нас появилась возможность делать отбор и работать только с теми, кто зарекомендовал себя как надежный бизнесмен с официальными документами. Вместить всех желающих наши торговые комплексы не могли, поэтому многим людям нам пришлось отказать. Не знаю, много ли мы потеряли от закрытия Черкизовского рынка. Но это закрытие стало сигналом к тому, что снова вкладывать деньги в такой тип объектов неправильно. Надо работать более цивилизованно.
— А Тельман Исмаилов, совладелец Черкизовского рынка, тоже ваш земляк и партнер?
— Исмаилов родом из Азербайджана, но не из Красной Слободы, партнером нашего бизнеса он не является.
— Сергей Собянин запустил процесс пересмотра инвестконтрактов, многие стройки в центре были остановлены, а вы расширяете «Садовод», запустили торговый комплекс «Южные ворота» на 19-м км МКАД. Как так?
— Вы правильно сказали, стройки приостанавливались в центре, а мы в центре ничего не делали. Реконструкция «Садовода» выгодна городу. А торговый комплекс на 19-м км был согласован еще давно. После того как пришло новое руководство города, мы согласовали строительство автовокзалов и перехватывающих парковок на наших территориях. Сейчас городу интересны проекты, которые мы осуществляем. За последние полтора года мы выкупили долю города в трех наших объектах, заплатив больше 10 млрд рублей в бюджет. Долю в «Европейском» покупали по очень высокой цене, огромную сумму [2,5 млрд рублей за 6%] заплатили. Мы стали больше вкладывать, работать на перспективу, у нас появилась уверенность. Раньше у нас было желание построить башню в Москва-Сити, но не было возможности ввиду отсутствия аукционов на этой площадке, а сейчас мы победили на торгах, где я и мой партнер даже лично принимали участие (победители заплатили около $300 млн. — Forbes), и за два года построим башню площадью 315 000 кв. м.
— Не очень понятно, почему у вас раньше не было возможности работать в Сити, площадки там, в общем-то, меняли хозяев.
— Лично нам никто ничего не предлагал, а город торгов не проводил. Покупать проекты с историей как-то не хотелось, я же не знаю, кто и как там участки получал. Мы ждали, пока город официально выставит объект на торги, и тогда мы его купили. Мы построим единственный в России экологически чистый небоскреб из полностью экологически чистых материалов, который будет иметь как минимум золотую карту американских рейтингов от системы LEED. Это на 15–20% удорожает проект, но мы считаем, что оно того стоит.
— ВВЦ и Москва-Сити — это крупнейшие ваши проекты сейчас?
— Да, эти проекты крупнейшие. В то же время мы занимаемся и другими проектами. После восьми лет ожидания мы получили правоустанавливающие документы на строительство офисного центра у метро «Юго-Западная». Этот проект гостинично-делового комплекса площадью 34 000 кв. м и объемом инвестиций 3–4 млрд рублей мы давно стремились реализовать, и сейчас благодаря руководству города нам утвердили технико-экономические параметры, мы согласовали проект и прошли ГЗК. В ближайшее время выходим на стройку. Есть еще ряд перспективных объектов — гостиницы, магазины.
— Вы участвовали в конкурсе на застройку крупной территории в районе Хорошево-Мневники.
— Проектом «Парк чудес» мы занимались давно. Тогда он так и не был реализован. Когда мы узнали, что городские власти вернулись к нему, мы решили принять участие в конкурсе проектов. Я собрал всех своих архитекторов, проектировщиков, мы сделали концепцию и с ней участвовали в конкурсе. В конечном итоге там было около ста участников, были и иностранцы. Жюри определило пять лидирующих проектов, выбирать между которыми пригласили жителей города с помощью интернет-голосования. И хотя мы не рекламировали свой проект, все равно заняли первое место. Наша концепция понравилась голосовавшим жителям больше всего. А почему бы не заниматься этим проектом, если москвичам это по душе? Именно поэтому хотелось бы, чтобы наша концепция победила и была принята окончательно.
— На какой стадии проект сейчас?
— Насколько я знаю, сейчас разрабатывается генплан и обсуждается проект планировки. Было совещание, на котором обсуждалось, как пройдет согласованная хорда, где будут выходы из метро. Я был бы очень рад, если за основу примут нашу концепцию. И если это произойдет, мы с радостью оставим все свои более мелкие объекты и все силы вложим в два глобальных проекта — ВВЦ и Хорошево-Мневники. Если нам доверят такое строительство, мы с честью и достоинством доведем его до конца.
— Перспективы внушительные. Как, по-вашему, было бы это все возможно, если бы не ваш партнер? Какую роль в бизнесе сыграл Ильгам Рагимов и помогало ли вам когда-то то, что он знаком с Путиным?
— Человек дружит ведь не по расчету. Мы по расчету не дружим. История нашей дружбы с Рагимовым долгая, они друзья молодости с моим отцом. Насчет помогать — он всю жизнь мне помогал, и я тоже ему помогал. Сказать, кто больше и кто меньше помогал, нельзя. Он очень сильно меня морально поддерживает, дает советы. У нас семейный бизнес. Как партнер, он заинтересован, чтобы бизнес развивался. Но наш бизнес мы наращивали годами, нам никто ничего просто так не давал. Мы его сформировали с нуля, своим трудом, своими ежедневными вкладами в эту деятельность.
Я благодарен судьбе за то, что в моей жизни есть такие партнеры, как Рагимов и Илиев. Такой дружбой и такими партнерами можно только гордиться.
— Какова доля Рагимова в бизнесе? Или она меняется от проекта к проекту (по данным Forbes, от 10% до 15% в основных проектах)?
Меняется от проекта к проекту.
— И Путин, разумеется, здесь вообще совершенно ни при чем…
— Наш бизнес не связан ни с ресурсами, ни с сырьем, ни с какими-то государственными проектами. Мы не участвовали в залоговых аукционах. Таких, как мы, девелоперов в России сотни. Я знаю точно, ни один из чиновников никогда не скажет, что мой старший друг и партнер Ильгам Рагимов открывал к ним двери и заходил с проектами, пользуясь чьим-то именем. Никогда!
Наш бизнес — результат ежедневной, ежечасной работы. Он есть благодаря тем людям, с которыми нам Бог дал возможность работать, благодаря государственным властям, которые внимательно изучили наши проекты и поверили в них. Благодаря нашей слаженной команде. Вот они мне по жизни всегда помогали и помогают ежедневно. У человека должна быть любовь к работе, стремление идти вперед. Если у меня не будет стремления идти вперед, жизнь станет серой. Я надеюсь, что я построю проект в Сити, построю проект на ВВЦ, и вот тогда я буду чувствовать, что сделал что-то достойное. Пока то, что мы сделали, кажется мне только началом.
— Есть ли у вас какие-либо реализованные проекты в Европе, может быть, планируете инвестиции в зарубежное строительство?
— Нет. У нас нет планов относительно инвестиций в зарубежное строительство. Мы работаем только в России, ведь Россия — страна огромных возможностей и перспектив. Да и зачем ехать куда-то, если [в России] правительство создает благоприятные условия для ведения бизнеса.
