На встречу с гендиректором Swatch Group Ником Хайеком-младшим я по предложению жены надеваю часы Swatch из ее коллекции — c изображенными на циферблате совокупляющимися кроликами: если щелкнуть по корпусу, часовая и минутная стрелки соединятся, опишут круг и укажут одну из шести поз. Дипломированный кинорежиссер, Хайек-младший профессиональным глазом тут же определяет, что у меня под манжетом.
— О, эта модель называется Bunnysutra. Слышали что-нибудь про скандал с этими часами в США? Нет? Тогда рассказываю. Мы разместили рекламу с изображением этой модели на Таймс-сквер в Нью-Йорке, — там находится магазин Swatch. Естественно, мы знали, что в США это вызовет скандал. И мне начали приходить письма с такими выражениями: «Это ужасно! Я больше никогда не буду покупать Swatch! Как я смогу объяснить детям, что там изображено?!» А я отвечал: «Скажите им, что без этого они просто не появились бы на свет».
Мне очень нравится пример американского лицемерия, который приводит в фильме [«Народ против Ларри Флинта»] создатель журнала Hustler. Он говорит: если вы сделаете фото женщины, занимающейся любовью с мужчиной, и поместите его на обложку The New York Times, вы отправитесь в тюрьму. Но если вы поставите на обложку The New York Times фото мужчины, убивающего женщину, вы можете получить Пулитцеровскую премию. То есть если вы делаете фото абсолютно законного, но «аморального» действия, вас могут посадить, а за фото незаконного, осуждаемого всеми деяния вас могут наградить!
На Таймс-сквер поет под гитару парень по имени «Голый ковбой» — это человек, на котором из одежды только трусы, ковбойские шляпа и сапоги. Телевизионщики спросили у него, что он думает про наш постер, и он ответил: «Это ужасно и отвратительно!» Представляете, мужик, который ходит по улице в трусах, говорит, что наши рисованные кролики аморальны! (Смеется). Такова реальность Соединенных Штатов. Но в то же время мне приходило из США много писем от людей, которым очень понравилась Bunnysutra.
А три года назад мы сделали часы с тем же механизмом для акционеров Swatch — 1400 экземпляров, они никогда не поступали в продажу. С их помощью можно работать на фондовом рынке: если щелкнуть по циферблату, стрелки указывают на один из вариантов: «покупать», «продавать», «держать» и т.д. Когда мы дарили эти часы нашим акционерам, мы сказали: «Ребята, это гораздо более надежный инструмент для принятия инвестиционных решений, чем советы аналитиков». (Смеется). И через год, на следующем собрании акционеров, один человек поднялся и сказал: «Весь год я делал инвестиции по часам. Результаты оказались много лучше, чем когда я слушал аналитиков».
— Какую модель, помимо Bunnysutra, можно назвать самой скандальной, провокационной в истории марки Swatch?
— Скандальной — смотря для кого. Самой яркой, революционной моделью была Jelly Fish («Медуза»), которую мы сделали в самом начале — прозрачные часы без циферблата, с помощью которых мы смогли показать людям механизм и технологию Swatch: только 52 детали вместо 250 [в обычных часах], что позволило без ущерба точности удешевить процесс производства, одновременно повысив их надежность (так как деталей меньше) и делать эти часы в Швейцарии.
Вообще, удивительно, как часы Swatch сумели завоевать популярность у разных людей: от самых богатых и влиятельных до простых рабочих. Мы сделали часы с изображением Че Гевары, так я видел эти часы на руках у правых политиков и левых, у людей, не знавших, кто это такой, и даже Фидель Кастро заказал себе такие часы.
Кстати, вы знаете, что значит Swatch?
— Swiss Watch, «швейцарские часы».
— Неправильно: Swatch — это значит Second Watch, «вторые часы». (Но, конечно, они и швейцарские). Swatch изменили часовой рынок — не только увеличили его объем, но и сделали часы аксессуаром, убедили потребителей, что можно иметь больше, чем одни часы. Когда мне было 14 лет, я получил Omega Speedmaster. И носил их непрерывно 10 лет — Swatch еще не было. Теперь у вас нет необходимости носить целый год одни и те же часы, люди их с легкостью меняют — не потому, что им надо определять время, а для удовольствия.
— Вы давно уже не снимаете фильмы, но с миром кино не порвали…
— К 100-летию кинематографа мы решили сделать часы Swatch с дизайном трех кинорежиссеров: Роберта Олтмана, Акиро Куросавы и Педро Альмодовара.
С Олтманом я встретился в Париже, он сразу же согласился и сделал свой дизайн — Time to Reflect — даже без контракта. Представляете — американец сделал что-то без юриста, не подписав никаких бумаг!
Следом я полетел в Киото. Куросаве уже было около 80 лет, я взял с собой книги про Swatch, чтобы объяснить ему, что это такое. До того, как в комнату вошел [знаменитый кинорежиссер], в ней постепенно появилось человек 10. Я немного нервничал перед встречей с самим Акирой Куросавой. Наконец вошел и он, — очень вежливый и скромный, как и все большие люди, а не «звезды», — сел, и я начал говорить: «Сейчас я вам расскажу про Swatch и наш проект». И вдруг Куросава меня перебил и начал очень эмоционально говорить по-японски. Я подумал: «Все пропало, наверное, я сказал что-то не то». Но тут переводчик перевел мне слова Куросавы: «Не надо ничего объяснять, он прекрасно знает, что такое Swatch и является поклонником Jelly Fish. Я тут же отложил свои книги, и мы начали говорить о том, что ему нравится в Swatch, и что он хотел бы выразить.
— А как работалось с Альмодоваром?
— Гораздо сложнее! Он повернутый на дизайне человек. Мы сделали прототип часов с цветом, слегка отличающимся от варианта Альмадовара — и это оказалось огромной проблемой! В конце-концов мы все сделали как надо, получились очень красивые часы, но работать с ним было очень сложно.
— А вы лично принимаете участие в создании дизайна часов Swatch?
— Я лично не рисую, но когда я был президентом марки Swatch, я принимал участие в выборе и приглашении художников, в том числе благодаря своим личным контактам. Например, Спайка Ли, которого я знаю благодаря своему участию в кинобизнесе. Естественно, что я участвую и в обсуждении идей для дизайна.
— Даже на своей нынешней позиции — генерального директора Swatch Group — вы участвуете в обсуждении дизайна моделей часов Swatch?
— Не только Swatch — всех наших продуктов! В нашей группе есть комитет по продуктам, в который входят восемь человек. Этот комитет собирается дважды в год, и мы отсматриваем все новые продукты всех 19 брендов группы: Breguet, Blancpain, Omega и т.д. Поэтому в нашей группе так мало конфликтов: каждый бренд очень четко позиционирован и не пытается конкурировать с другими в группе. При этом мы лишь задаем направление, а не диктуем, каждый бренд в группе независим — мы, швейцарцы, очень ценим демократию.
— Ваш нынешний визит в Россию посвящен годовщине московского бутика Jaquet Droz. Какое место этот бренд занимает в вашей группе?
— Это очень маленький, но очень важный бренд, который ведет свою историю с 1738 года. С очень интересной концепцией: лимитированных серий, узнаваемых форм. Это нишевый продукт, и мы не ставим перед собой цели, чтобы он был везде. В России любят Jaquet Droz.
— Франсуа-Поль Журн обвинял Jaquet Droz в краже дизайнерских идей, которые он использовал для часов своего бренда F. P. Journe, но проиграл судебный процесс. Какие у вас с ним отношения?
— Лично у меня — никаких. Я с ним даже не знаком, и он никогда не пытался установить со мной контакт. Я думаю, это была схватка между Мануэлем Эмшем (до декабря 2009 года возглавлявшим Jaquet Droz — «Пятница») и мистером Журном. Очень сложно сказать, что кто-то один придумал такой-то дизайн — есть очень много похожих вариантов. Он нас атаковал, мы стали защищаться. Он проиграл. Такое бывает очень часто. Могу лишь сказать, что он никогда не имел никаких проблем с нами в части поставок тех компонентов, которые были ему нужны от нас.
— Семья Хайек — одна из самых известных в Швейцарии. Три года назад в интервью вы говорили мне, что в детстве вам было нелегко жить с фамилией Хайек…
— (С улыбкой) Не помню, чтобы я такое говорил. Я никогда не жалуюсь. Швейцария — очень комфортная страна, люди уважают вашу частную жизнь.
Даже появление на публике с такими людьми, как Джордж Клуни, не вызывает в Швейцарии проблем. Джордж Клуни, помимо того, что сотрудничает с Omega, является акционером одной из наших компаний, Belenos, и входит в ее совет директоров. Я прилетел к Джорджу на вертолете [в Лугано] и забрал его на заседание совета директоров в Цюрихе. Вечером он предложил пойти поужинать, и мы вчетвером — я, моя сестра, Джордж и его приятель-телохранитель — отправились в ресторан Kronenhalle — это такое артистическое место в центре города, где подают классическую швейцарскую кухню. Я не предупреждал персонал в ресторане, с кем я буду. И мы спокойно поужинали — ни один человек не встал из-за соседних столиков и не подошел к нам, хотя люди, конечно, оглядывались. Потом мы вышли из ресторана и шли метров двести до машины — только один человек подошел к Джорджу: «Вы же Клуни! Крутой актер!». И все: никаких папарацци, никаких статей в газетах на следующий день. Хотя, если честно, я немного побаивался, как все пройдет, потому что он по-настоящему популярен.
— Некоторые производители часов начинают производство мобильных телефонов под своими брендами — TAG Heuer, Ulysse Nardin… У Swatch Group нет желания выйти на этот рынок?
— Я счастлив, что они это делают. Мы уже проходили через это с брендом Swatch более 10 лет назад и вышли из этого бизнеса. Сотовые телефоны — это товар кратковременного пользования. Лояльность к бренду — на очень низком уровне (за исключением iPhone, у которого уникальная технология). Что вам нужно от телефона — чтобы он был легким, и вы могли по нему долго говорить. Технологии развиваются очень быстро, каждый год появляются более емкие телефоны, вам надо их менять. И обычно люди не покупают телефон того же производителя — они покупают то, что им кажется более интересным в настоящий момент. В Швейцарии обычно телефоны продаются за 1 франк, поскольку их субсидируют сотовые операторы. (Представляете, если бы вы купили Jaquet Droz за 1 франк, а потом каждый раз платили бы по 100 франков при нажатии на кнопку хронографа?) Это отличительный знак товара кратковременного пользования, я не бренда. А дистрибуция телефонов? Это же жуть! Мы знаем Vertu очень хорошо, но к технологиям это не имеет ни малейшего отношения. Золото и бриллианты в сотовом телефоне — это лишь знак престижа, чтобы положить его на стол в ресторане — как раньше клали ключи от Ferrari.
— Ваш отец, основатель Swatch Group, и вы известны давней критикой банковских аналитиков и фондового рынка в целом. Теперь, когда весь мир убедился в вашей правоте, вам лично это доставляет удовольствие?
— Мы были бы счастливее, если бы оказались неправы. Что аналитики — они могут смотреть лишь на три месяца вперед и не способны ничего предсказать. В том числе и нынешний кризис. Мы же занимаемся не только производством часов (для всех сегментов рынка!), но и компонентов, в том числе для других производителей, а также занимаемся дистрибуцией (Swatch Group является акционером крупнейших дистрибуторских сетей часов в Китае и на Ближнем Востоке) и потому можем прогнозировать ситуацию в индустрии намного лучше. Поэтому мы не уволили никого из сотрудников Swatch Group даже во время этого кризиса и осенью 2009 г. были признаны «компанией с лучшей репутацией в Швейцарии».
У нас в группе есть компания Micro Crystal, она делает кварцевые компоненты для телефонов (это единственная компания за пределами Японии, которая обладает такой технологией — мы разработали ее благодаря Swatch, в противном случае нас бы не было в этом бизнесе). В январе 2009 г. наши клиенты — Nokia, Motorola, Sony и другие — аннулировали 85-90% заказов. Почему? Сотовые ритейлеры часто принадлежат сотовым операторам — Vodaphone и прочим. Это публичные компании, и их финансовые ребята, обнаружив нераспроданные запасы, тут же кричат: «Катастрофа!» Продажи упали, быть может, только на 20%, но они тут же прекратили все закупки. Сотовые дистрибуторы — тоже публичные компании, и руководствуются той же логикой.
Проблема в том, что [сотовые компании] больше ничего не производят сами, все отдавая субконтракторам и перекладывая тем самым на них производственные риски. Итак, по всей производственной и сбытовой цепочке поднялась паника, а мы, в самом конце ее, получили 85% отмененных заказов. Но это же безумие, это не рыночная реакция — рынок-то не упал на 85%! Ок, мы на два месяца перешли на сокращенный рабочий график. Но через два месяца были вынуждены начать работать в четыре смены, потому что все компании признали, что они совершили ошибку [и увеличили заказы]. Но у нас по-прежнему не хватает компонентов от других поставщиков — например, керамических корпусов из Японии — потому что все они поддались панике и остановили производство.
И это урок, который необходимо всем выучить: если вы не контролируете производство своего продукта — ну хотя бы ключевых компонентов — вы легко становитесь жертвой всеобщей паники. Вы теряете контроль над инновациями и следом теряете свои рыночные позиции. Это справедливо для производства телефонов, для автомобильной промышленности, для производства часов. Я был бы счастлив, если бы в часовой промышленности кто-то выучил бы этот урок: необходимо самим инвестировать деньги в производство собственных механизмов. Да, это более затратно, но это позволяет вам гарантировать свою независимость и работать на перспективу. Все остальное — это лишь попытка заработать короткие деньги.
— Вы закончили Парижскую киношколу, сняли несколько фильмов. Допускаете, что когда-нибудь вернетесь к режиссуре?
— Нет. Есть много людей, которые говорят: вот выйду на пенсию — напишу книгу, сниму фильм… Я уже это сделал. (Смеется). Меня тут один журналист удивил, спросив, когда я собираюсь на пенсию. Пока не собираюсь.
