В этот день 70 лет назад началась Великая Отечественная война. Очереди в магазинах и пустеющие прилавки, сообщения о стремительном продвижении врага и бомбардировки — со всем этим столкнулось гражданское население Советского Союза в начале войны. О состоянии торговли и ассортименте магазинов тех дней рассказывают очевидцы событий.
Савина Валентина Васильевна («Немного о моей войне и не только о ней»):
«22 июня 1941 года, 12 часов дня. Мы сидим вокруг стола, я – на коленях у папы. Слушаем радио. Лица родителей озабочены. Я, конечно, мало что понимаю. Что такое «война» — даже представить не могу. Но внешне как будто ничего не изменилось. В магазинах, помню, все было по-прежнему. Правда, смекалистые и расторопные люди, видимо, стали делать какие-то запасы, пока были на прилавках соль, мыло, спички… Мы же, как большинство других горожан, ничего не припасали «впрок», вели себя спокойно, считая, что война не может быть надолго и вот-вот кончится. Так что почти все было, как обычно. Какой-то паники, суеты я не помню».
Смирнов Игорь Павлович («Война моего детства»):
«Мы с мамой идем в Гостиный двор и на все деньги покупаем долго хранимых продуктов: твёрдой вкусной колбасы, печенья и конфет. На конфетных фантиках нарисован похожий на стрекозу коричневый самолёт с летчиком в кабине. Летчик в больших очках приветливо машет мне рукой. Вот бы полетать на его самолёте! Конфеты, конечно, очень вкусные, но картинка с летчиком много интереснее!»
Рогова (Миловидова) Вера Ивановна:
«Было воскресенье, и я собиралась с племянником поехать в город на Кузнечный рынок купить маме, которая болела, клубники. На вокзале мы услышали выступление Молотова о том, что на нас напала Германия, и сразу же побежали домой. Я взяла противогаз и побежала на работу, тогда я работала в Апраксином дворе на базе галантереи, у нас была установка — если вдруг война, все обязаны явиться на работу».
Дмитриев Михаил Павлович:
«Когда началась война, мы жили за городом, под Тосно. Сейчас часто показывают, как народ, узнав о войне, забился в истерике. Ничего подобного не было – никаких слез, никаких воплей не было. Наблюдалось, конечно, нервное возбуждение, люди друг другу рассказывали, обсуждали. Маленькие мальчишки по улицам бегали и кричали: «Внимание, внимание! На нас идет Германия!» А еще помню, что в магазинах были огромные очереди – весь городок по такому случаю кинулся за водкой».
Богданова Екатерина Федоровна:
«Люди бросились в булочные и магазины. Ещё вчера […] полки были полны, а сегодня уже НИЧЕГО не было. Затем в больших количествах появились талоны и карточки. Никто и не думал делать запасы – зачем?»
Вульфович Борис Аркадьевич («Это было вчера…»):
«С самого начала войны в Ленинграде стояла чудесная летняя погода, не было никаких налётов, тревог, всё жило и работало как всегда. По крайней мере, мне так и казалось, когда я видел открытые магазины и Мытнинский рынок, продавщиц мороженного и газировки, а также работающие неподалёку от дома баню и кинотеатр. […] В июле уже начались воздушные налёты; количество тревог нарастало с каждым днём, доходя до десяти и более. В конце месяца небо над центральной частью города стало чёрнобагровым: начали гореть Бадаевские склады, где хранились основные продуктовые запасы города: мука, крупы, постное масло, сахар. Эти гигантские деревянные склады были расположены сравнительно недалеко от Старо-Невского, и я попытался пару раз проникнуть туда, чтобы чем-либо поживиться. Наивные попытки: несколько рядов бойцов оцепления и пожарных окружали пылающие склады, стояла страшная жара, ревели сирены, воздух был пропитан сладковатым смрадом жжёного сахара, внутри и вне зданий раздавались частые взрывы из-за массированных налётов фашистской авиации».
Ткаченко (Дракке) Нина Карловна:
«Я видела, как горел Гостиный двор. Обычно тревога объявлялась уже после начала обстрела. Как-то я с братом была в ДЛТ (Ленинградский Дом Торговли) – мы ходили в отдел игрушек, когда снаряд попал в керосиновую лавку напротив ДЛТ. Попал снаряд и в здание (угол Невского проспекта и канала Грибоедова) — теперь там станция метро «Невский проспект». Выбило всю переднюю стену здания. А через несколько дней выбитая стена была забита фанерой и раскрашена в фон здания, нарисованы были окна».
Лукницкий Павел Николаевич («Ленинград действует…»):
«…Выдержанным, готовым встретить опасность лицом к лицу был Ленинград в первые четыре дня войны. Несколько суматошным был только день 22 июня. Однако никаких признаков растерянности или испуга, кроме обывательских очередей в магазинах, я не заметил. Очереди большие были и у сберкасс; в первый день не хватило денег, привозили из банков, выплачивали; на второй день — приказ: выдавать не больше двухсот рублей в месяц».
Кудрин Иван («Живы. Выдержим. Победим»):
«Начались бомбежки Ленинграда. Разбиты были здания недалеко от Московского вокзала. Долго горели зловещим пламенем разбомбленные Бадаевские склады. Постепенно усиливался и артиллерийский обстрел. Всякая эвакуация прекратилась. В магазинах исчезли все продукты. Последнее, что мне удалось купить, из-за чего жена даже сердилась, это шесть банок пюре шпината. Оставалась надежда только на карточки».
Шелухина Наталья Виссарионовна:
«Магазин, в котором мы покупали по карточкам продукты, располагался в цокольном этаже трехэтажного дома, на углу наб. Обводного канала и Международного (теперь Московского) проспекта. Задача «прикрепить карточки» в хороший магазин была не из простых, а этот был один из лучших. Даже в послевоенные годы, пока не сломали дом. Правда, были и «литерные» магазины. Но туда рядовых ленинградцев и на порог не пускали. Да никто и не рвался — нельзя так нельзя. В нашем магазине всегда был народ. Очередь. А значит и был товар. Вероятно, не всегда, но мне это не запомнилось».
Тищенко (Фаворская) Н.Н.:
«Перед войной жили в деревне Плотично на берегу широкой и глубокой Свири. […] Нам выделили дом в лесу. Ни радио, ни газет не было, и о войне мы узнали только в сентябре 41-го года. Пошли в магазин за хлебом и увидели, что двери распахнуты настежь, продавца нет, и люди хватают все подряд. Нам с сестрой достались четыре пачки фруктового прессованного чая и большое зеркало. Когда мы последними убегали из магазина, по нам стреляли с противоположной стороны берега. Мы были довольны, что вернулись домой невредимы и не с пустыми руками».
Никифорова (Чайкина) Л.Ф.:
«Мы жили до войны на папину зарплату и почти все покупали в магазине. Теперь не было никакого магазина, и деньги ничего не стоили».
Скрябина Елена:
«22 июня, после речи Молотова. Город в смятении. Люди торопливо обмениваются словами, наполняют магазины, скупают все, что попадется под руку. Бессмысленно мечутся по улицам. Многие устремляются в сберкассы за своими сбережениями… […] Каждый день новые тревожные вести. […] … Чаще говорят о том, что скоро наступит голод, так как крупные продовольственные запасы, о которых твердили газеты, — очередная ложь».
Зимницкая Галина Карловна:
«На днях с мамой зашли в Выборгский универмаг посмотреть, что там есть. Увидели купальные костюмы из черного сатина с голубой отделкой и кокетливыми резиночками на боках трусиков и на лифчике. Купили себе по купальнику. Продавщица смотрела на нас с мамой, как на чокнутых или знающих великую тайну конца войны. Нет, ничего мы не знаем, мы просто хотим дожить до мирных дней».
—
Использовались материалы:
За блокадным кольцом. Сборник воспоминаний жителей Ленинградской области времен германской оккупации 1941-1944 гг. Автор-составитель Иванова И.А. (СПб., 2010);
Глезеров С. Е. От ненависти к примирению (СПб., 2006);
Лукницкий П.Н. «Ленинград действует…» (М., 1971);
Журнал «Родина», №4, 2005;
Портал «Ленинград Победа» [http://www.leningradpobeda.ru/home/] ;
Открытые источники
