Основатель «Евросети» Евгений Чичваркин, три года назад отправившийся в Лондон, чтобы избежать собственного ареста в России, говорит, что любит гостей из Москвы. «Не хватает культурного обмена с Родиной», — сетует он. Чичваркин сравнивает Лондон с «зоной» для предпринимателей и считает, что улицам в некоторых районах столицы Великобритании надо давать дублирующие русские названия. Корреспондент РБК daily Елизавета Серьгина навестила бизнесмена на прошлой неделе. Он рассказал, что, по его мнению, ждет Владимира Путина после выборов, почему английской прессе пришелся не по вкусу ресторан Аркадия Новикова и по какой причине банкиры из ВТБ не придут на концерт «Гражданина поэта» в Лондоне.
— Евгений, вы организовали в Лондоне два концерта проекта «Гражданин поэт». Один из них пройдет на исторической площадке — в месте проведения экономического форума, куда в свое время не пускали российских чиновников. У вас как дела обстоят с посещаемостью?
— Те, кто работает в российских банковских структурах (ВТБ, например), и люди, как-то связанные с посольством, к нам не придут. Хотя некоторые, может, и хотели бы. Боятся, что их здесь заметят. Те, кто здесь, в Лондоне, организует тусовки, имеющие какой-либо линк с российскими властями, от этого мероприятия также всячески дистанцируются. Многие боятся, что их рядом со мной увидят, как будто я заразный.
— Я планировала брать интервью у одного из местных бизнесменов российского происхождения. Когда он узнал, что я еду к Чичваркину, сказал: «С ним не хочу иметь ничего общего».
— Медведь ссыт — оттого и не охотится.
— Вам это мешает?
— Из-за этого не придет несколько десятков людей на первый концерт и несколько десятков — на второй.
— А сколько стоят билеты на ваши концерты?
— От 27 до 275 фунтов. Такая разница в цене потому, что один день у нас будет буржуазный — с красной рыбой и шампанским, входящими в стоимость билета (всего в этот день мы ожидаем до 600 гостей), а второй — попроще (мы рассчитываем продать 1200 билетов). Кстати, концерты будут самыми продолжительными за историю «Гражданина поэта». Два и полтора часа.
— Когда вы везли сюда артистов, говорили, что оплачивать вы все будете своими средствами? Это для вас что-то типа благотворительной акции? Или вы что-то с этого заработаете?
— Абсолютно точно — это благотворительность. Я потеряю около 20 тыс. фунтов, если продам все билеты. Это просто мой гражданский акт.
— Перед выборами?
— Ну да.
— Вы, кстати, много всего интересного в преддверии выборов у себя в ЖЖ выкладываете…
— Ну да. Вот Собчак сегодня вывесил (ролик, в котором телеведущая Ксения Собчак агитирует «голосовать за» — пародия на съемки видео в поддержку Владимира Путина с участием Чулпан Хаматовой. — РБК daily). Видели? По-моему, круто.
— Видела. Смешно, но Хаматову жалко. Говорят, она переживает.
— Хаматову жалко, да. Она волею судеб оказалась в политике. И только чуть-чуть, одной ногой в нее наступила, и сразу же вся нога оказалась в дерьме.
— С вами произошла та же история?
— Абсолютно такая же.
— Вы когда в «Правое дело» приходили, вам предлагали в президенты потом от партии баллотироваться?
— История не знает сослагательных наклонений. Ушел я оттуда добровольно, потому что партия была несостоятельной. А отсюда я ничего делать не мог.
— Они потом рассказывали, что приезжали к вам в Лондон. Хотели наладить связь. Сделать вас здесь своим полномочным представителем.
— Приезжал действительно Трунов (адвокат Игорь Трунов, бывший член «Правого дела». — РБК daily). Чего-то такое хотел. Но потом он с партией разругался и ушел со скандалом. Ну и сейчас у нас приятельские отношения с Натальей Шевчуковой — бывшим пресс-секретарем «Правого дела».
— Возвращаясь к вашему блогу. Вы вывешивали также недавно материалы с «тайной вечери» — так называемую разнарядку — за кого сколько голосов будет «посчитано» на президентских выборах. Откуда инсайд?
— Да, здесь в Лондоне узнают обо всем, что происходит на родине, на несколько дней вперед. Это как в тюрьме — узнают, что произойдет на воле, заранее. Я позвонил паре людей. Они мне подтвердили, что на этом совещании фигурировала цифра 58%.
— А что за совещание-то? При участии руководства ЦИК?
— Ну, я так понял, давали разнарядку губернаторам и местным властям. Логика там такая: если за Путина будет больше 60%, не поверят, если меньше 55% — то можно поставить результаты выборов под сомнение.
— А сами-то что в день выборов делать будете? Голосовать пойдете?
— Я бы проголосовал за Прохорова. У меня есть впечатление, конечно, что матч этот договорной. Но я призываю все равно голосовать за него, чтобы продемонстрировать, какое количество людей выступает за программу Прохорова, чтобы власть видела бизнес. Уже хотя бы из-за этого надо голосовать за него. И вообще, он симпатичный, большой мужик. Грамотный управленец — в кризис вышел с кэшем. Но у меня сейчас нет на руках паспорта. Если отдадут до 4 марта, то обязательно приду в посольство и проголосую.
— А что с паспортом случилось?
— Я апеллирую к статусу здесь. Хочу получить долгосрочную визу.
— А на данный момент у вас нет визы?
— У меня сейчас абсолютно легальный статус апеллирующего к визе.
— А какая это будет виза? Бизнес или какая-то другая?
— Когда будет, тогда будем говорить.
— А как здесь с коррупцией? Можно коррупционную схему использовать, чтобы визу получить?
— Здесь два вида коррупции. На уровне парковщиков и на уровне каких-то федеральных госзаказов. Я слышал, что где-то сильно наверху здесь что-то делают по службе и по знакомству. Но сам не сталкивался. И знаю, что можно дать 20 фунтов и поставить машину на ночь там, где ее нельзя ставить. А вот на каком-то доступном для среднего класса уровне коррупции нет. Визу здесь можно получить, только обратившись в суд с совершенно официальной апелляцией. Я этим довольно поздно начал заниматься — процесс небыстрый.
— Все-таки вы говорите, обратились в суд с апелляцией. То есть в досудебном порядке визу получить не удалось?
— Я не могу раскрывать детали процесса. Я специально попросил сделать закрытыми заседания в суде. Чтобы не давать информповодов для масс-медиа (улыбается).
— Вы видели — Путин выступал в Лужниках. Что думаете?
— Путин четыре года назад мог вынести столько золота, сколько может вывезти один человек, — как барон Мюнхгаузен. Но точку невозврата — когда россияне ему могли еще простить все, что он сделал, он уже прошел.
— Ну выходит, дальше действительно либо кровь, либо деградация. Если все так, как вы говорите, и дана очередная разнарядка по выборам, — к мирному протестному движению никто не прислушивается.
— Я специально уточнил у Навального. У него те же данные, что и у меня по этой разнарядке. Цифры примерно совпадают. Не сомневаюсь, что это правда.
— Вы с Навальным в дружеских отношениях?
— Не то чтобы в дружеских. Нормальные деловые отношения. У нас есть одна общая цель. Несмотря на то что я капиталист и мне близка либертарианская модель, а он социал-демократ, сейчас векторы совпадают. Ни его видение и идеи, ни мое невозможны, пока у власти эта банда.
— Кстати, теоретически, если бы Путина не избрали, вы бы вернулись в Россию?
— Если бы следующая власть оперлась бы на ФСБ — с другим лицом, то нет. Я бы сначала посмотрел на то, что произойдет, а потом решил — ехать или нет.
—А в каком районе Лондона вы живете?
— Это территория не моя, а территория моей семьи и главный человек там — моя жена. Не хотел бы об этом говорить.
— В Москве вы гоняли на Porsche. А здесь на чем ездите?
— А я сейчас в основном читаю или звоню по дороге. Поэтому я сижу на заднем сиденье черного S-класса, как будто я банкир.
— А одежду Симачева по-прежнему носите?
— Да. Я даже предлагал ему открыть здесь магазин. Считаю, что по качеству его одежда самая хорошая среди всего того, что делают российские дизайнеры.
— Вы здесь спортом занимаетесь? Схуднули как-то.
— Ну да, здесь все сначала набирают по 10, 20 кг. А потом сбрасывают. А спортом занимаюсь, да. Вот сегодня в поло играл. Иногда в мяч гоняю с ребятами. Выиграл — не выиграл — мне без разницы. Здесь все располагает к спорту, причем не когда ты профессиональный спортсмен, а в повседневной жизни.
— А есть вообще что-то, что вас здесь бесит?
— Здесь все очень как-то долго. И очень много процессов регулируется, которые в принципе регулированию подлежать не должны. Вот надо, например, получить разрешение на то, чтобы поставить детские качели во дворе. Ну дикость же!
— Вы за пределы Великобритании куда-то выезжали в последнее время? Собираетесь?
— Нет, не выезжал. А чекисты написали Путину ложный донос, что я приезжал в Давос в 2009 году и просил подвести меня к Медведеву. Выезжать не собираюсь. На отдых в том числе. Я пока не устал.
— В Лондоне живут много русских. А тусовка есть как таковая?
— За март на мероприятия на русском языке (в том числе всякие балы, концерты ДДТ и «Земфиры») продано более 10 тыс. билетов. Это некий слой эмиграции, который может себе позволить купить билеты, стоимость которых чуть выше среднего уровня.
— Ну а светская жизнь какая-то есть? Вас на русские тусовки приглашают?
— Те, что связаны с посольством, нет. Но я иногда сам прихожу, даже туда, куда не приглашают. ОМОН-то они не могут вызвать. Вот был, например, секретный форум ВТБ, место его проведения не разглашали. Назывался «Россия зовет». Россия, значит, зовет, а куда приходить — не сообщают. Представляете, как зовет-то? Ну мы вышли небольшой группой с портретами — Магнитского, Ходорковского. Я был со своим. В клетке для крупных собак сидел наш активист. И лозунг был у нас: «В России каждый шестой предприниматель сидит за решеткой». Это, кстати, официальная статистика BBC.
— А вот эта ваша группировка — это кто?
— Есть движение такое — «Говорите громче». Иногда я к ним присоединяюсь на какие-то отдельные акции, иногда нет.
— Вы, кстати, какую-то нереальную активность развили. В том числе в пиар. Интервью даете, в «Слоне» вот вышло, в «Форбс». С чем это связано?
— Любая пиар-активность монетизируется. Меня вот, например, пригласили написать тут недавно заметку в Guardian. Я написал. О жизни русских в Лондоне, о том, что за поколение сюда едет, кого ожидать.
— И кого же ожидать, как вы думаете?
— Креативный класс. Кадровые агентства, которые работают с русскими, работают, не разгибаясь. Деньги из России текут рекой.
— А вы, например, тоже заработали деньги в России. Вам не стыдно, что вы их оттуда вывезли сюда?
— А я не собирался их вывозить. Уезжать не собирался и не хотел. Перед сделкой (продажей 100% акций «Евросети» Александру Мамуту. — РБК daily) я говорил со всеми в Белом доме. Ну вы знаете, у нас такие вещи принято обсуждать и согласовывать. Рассказывал, что собираюсь остаться в Москве, там дальше работать и инвестировать. А они сказали: «Хорошо», а про себя сразу подумали: «Как здорово! Можно сп*дить эти деньги!» Меня вынудили уехать.
— А вот в интервью Собчак и Соколовой пару лет назад вы говорили, что готовились к выезду в Лондон на ПМЖ. Даже недвижимость какую-то присматривали.
— Нет, нет. У меня даже 11 января 2009 года была назначена встреча в «Правом деле». Мы хотели здесь купить летний дом, хотели ребенка устроить в языковую школу, но не более того. А в принципе перемещаться — этого мы точно не ожидали.
— Вы скучаете по тому времени, когда работали в «Евросети»? Я помню, вы же пахали с утра до ночи. А сейчас отдыхаете, проповедуете гедонизм.
— Гедонизм — это то, к чему приходит каждый нормальный человек во второй половине жизни. Вся жизнь должна быть направлена на получение удовольствия.
— От работы вы тоже удовольствие получаете?
— Да. Я люблю повпахивать, а потом, например, побухать. Вот сейчас работать буду много по-любому, потому что я от этого тоже получаю удовольствие. Вот винный магазин открываю.
— Вы говорили, что не будете операционной деятельностью заниматься. Вы же мажоритарный акционер (Евгений Чичваркин владеет магазином совместно со своим партнером Тимуром Артемьевым. — РБК daily).
— Не сейчас, а потом, конечно, буду. Мне вообще по кайфу, если у меня есть свободный час, самому сделать доставку. Мне это действительно нравится. Люди ведь когда покупают, благодарят. Я могу не кушать, только этой их энергией питаться. А покупателям приятно знать, что они покупают вино именно у меня. Ну это как кушать у Аркаши.
— Да, новиковский ресторан в Лондоне, кстати, тут знатно в Guardian приложили. Вы там бывали? Что по этому поводу думаете?
— Я вообще очень люблю туда ходить, мне нравится. Там есть косяки, конечно. Но заново набрать в чужой стране, где ты к тому же не живешь, сто с лишним человек так, чтоб они в один день начали работать идеально, — это нереально.
— А почему рецензия такая вышла? Русских здесь не любят?
— Да здесь любой линк с Путиным — это не то что не круто — это отравляющий toxic-фактор, разрушающий репутацию.
— Возвращаясь к вашему винному магазину. Вы говорили, что собираетесь сделать его «лучшим в мире». Почему считаете, что он будет лучшим?
— Потому что я сделаю все возможное для этого.
— А кто станет вашим основным конкурентом?
— Никто. Мы находимся в надрыночном пространстве, которое занято очень частично. Мы хотим сделать бренд, который бы ассоциировался с винами. Так же, как Louis Vuitton ассоциируется с сумками.
— Выбрали уже для магазина площадку?
— А то. Но не покажу.
— У вас в магазине есть какие-то очень дорогие вина. Сколько стоит самая дорогая бутылка?
— У нас есть произведения винного искусства, которые сделаны еще 200 лет назад. Из тех, что есть в наличии сейчас, самая дорогая бутылка стоит меньше 100 тыс. фунтов. При открытии будет несколько бутылок, которые стоят больше 100. Но это не потому, что там золото-бриллианты, а они редкие, удивительные.
— Вы рассчитываете, что основной поток покупателей на первом этапе будет из России?
— Нет. Есть, конечно, какие-то друзья и знакомые. Но магазин находится в таком месте, где вокруг большое количество инвестфондов. Если взять все эти компании вместе и собрать их оборот, то, я думаю, это будет ВВП любой из прибалтийских республик.
— То есть вы рассчитываете, что банкиры будут отмечать удачные сделки, покупая у вас вино?
— Ну да. В апреле получил бонус в «пятерочку», несколько ящичков отложил в загашник. Здесь же это обычная история.
— А если сравнивать ваш первый магазин «Евросети» (тот, что появился рядом с Госдумой) и вот этот винный бутик — что открывать сложнее?
— Конечно, здесь сложнее. В ельцинское время можно было открыть магазин на любом углу, через неделю уже работало. А здесь очень много бумаг, согласований. Это просто ад какой-то. Открыть компанию — это пять минут. А вот получить лицензию там, где ее никогда не было, это долго и муторно. А если отказали — апеллировать еще дольше.
— А говорят, у нас в России волокита…
— У нас просто по-другому — бандиты и оборотни в погонах. Кто смог, тот и выжил. А здесь все честно, но очень долго.
— «Евросеть» славилась своими слоганами типа «цены просто ох*еть». У вашего винного бизнеса будет другая аудитория. А рекламные кампании будут такими же яркими?
— Веселуха определенно будет. Просто она будет ориентирована на другого покупателя. Может, покупателя, схожим с теми, кто покупал у нас телефоны Vertu.
— Вы планируете так же хорошо зарабатывать на этом бизнесе, как и на продаже трубок?
— Безусловно. Я рассчитываю зарабатывать миллионы фунтов в год.
— Каков объем вашего состояния? В разные годы оно оценивалось в 300, 400 млн долл. и даже в миллиард.
— Называть цифры я не буду. Но миллиардером я никогда не был.
— А сколько вообще денег вам нужно для счастья?
— Понимаете, количество счастья и денег у меня по жизни вообще не коррелируют. Вообще. Я абсолютно был счастлив во второй день своей свадьбы. Мы тогда навезли на горбатом «запорожце» кучу еды на пляж — туда, где сейчас Митинская пойма — и это было абсолютное счастье. Хотя определенный заряд позитива дает каждая следующая ступень твоего обогащения. Когда ты, например, можешь сам взять для себя чартерный рейс, или следующая ступень — когда ты можешь взять чартер, высота салона которого позволяет стоять в полный рост и где не надо сгибаться.
