Год от года в России печатают все больше разных книг, а продают их все меньше. Сегодня лишь треть издаваемых книг находит своего покупателя.
"В 2008 году показатели выпуска изданий в нашей стране достигли абсолютного максимума за всю историю российского и советского книгоиздания,— гордится начальник отдела книжных выставок Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Александр Воропаев.— Если в лучшие советские годы во всем СССР издавалось порядка 85 тыс. наименований книг и брошюр, то в 2008 году только российскими издательствами было выпущено свыше 123 тыс. названий книг".
В этом году новых названий книг еще прибавилось. Чиновники оценили этот рост (по сравнению с аналогичным периодом, как они любят говорить) в 6,3%. То есть красота: уже почти в два раза больше разнообразия на российских книжных просторах по сравнению с советским марксистско-ленинским и макулатурно-классическим однообразием. Но суммарный тираж всего этого разнообразия меньше советского почти в четыре раза (в СССР печатали примерно 1,8 млрд экземпляров книг в год). В этом году суммарные тиражи на фоне роста наименований опять снижаются, хоть и незначительно — на 0,2%.
Зачем издатели загоняют себя в такую лузу, печатая малыми тиражами огромное количество никому не нужных книг, понять довольно трудно. Ведь сами-то издатели прекрасно осведомлены о том, что на полки попадет лишь треть издаваемых книг, да и те продаются очень плохо.
Продавец ушел, никто не заметил
Как и на других рынках, кризисные драматические события начались с розницы. Книжки в магазинах перестали покупать, особенно в регионах: по данным участников рынка, в разных регионах падение спроса составило 30-50%, в крупных городах — 5-10%, в Москве же спрос остался практически неизменным. Особенно пострадал ассортимент дорогостоящей литературы — изданий по искусству, подарочных изданий, деловой литературы. При этом литература детская и учебная чувствует себя хорошо, более того, по словам генерального директора издательства "Эгмонт Россия" Льва Елина, здесь как раз выиграл высокий сегмент. Детям покупают все более дорогие книги и журналы с приложениями и игрушками.
Хотя столичный рынок просел меньше регионального, самое громкое банкротство на рынке книжной розницы произошло в Москве. Речь идет о московской сети "Букбери", принадлежавшей Олегу Дерипаске и Александру Мамуту. Сеть небольшая, всего 17 магазинов, но книгоиздатели возлагали на нее немалые надежды в плане появления "правильной концепции продаж". Большие торговые площади с досуговыми зонами, обширный и часто ротируемый ассортимент, правильное продвижение товара — заявленные принципы и впрямь давали надежду, тем более что через некоторое время после начала проекта в капитал "Букбери" вошел Тим Уотерстоун, основатель легендарной лондонской сети Waterstones. Но книжный бизнес оказался наименее ценным для основного акционера сети Олега Дерипаски: задолжав издателям (в том числе группе "Аттикус" Мамута) всего 150 млн руб., в марте этого года ООО "Букбери" признало себя банкротом.
Наряду с "Букбери" проблемы возникли и у других магазинов: в общей сложности их закрылось более двухсот. Наибольшие опасения у игроков вызывает финансовое состояние крупнейшей на рынке сети — "ТОП-книга" (544 магазина). Торговый оборот ритейлера за десять месяцев сократился по сравнению с тем же периодом года прошлого практически на четверть. Компании пришлось закрыть более ста магазинов. Кроме того, сеть остается крупнейшим должником на книжном рынке. Не исключено, что компании придется прибегнуть к закрытию еще части магазинов. Сложности компании объясняются помимо прочего еще и тем, что накануне кризиса компания выпустила облигационный заем и вынуждена сегодня по требованию владельцев облигаций гораздо раньше, чем предполагалось, заняться его погашением.
Выжившая же розница стала чудовищно задерживать платежи: раньше издательства ждали своих денег по три месяца, а теперь ждут по девять и больше. "Летом у издательств среднего размера, которые составляют основу рынка, "дебиторка" доходила до десятков миллионов рублей, что для них является суммой критической",— рассказывает главный редактор газеты "Книжное обозрение" Александр Гаврилов.
Но, строго говоря, все эти события решающего значения для книжного рынка не имеют, поскольку и до кризиса розницы на этом рынке фактически не было. Вот официальная статистика: в Москве работает один книжный магазин на 20,7 тыс. человек, в регионах — один на 66,1 тыс. человек. В США на один книжный магазин приходится 2,94 тыс. человек, в Европе — 6-13 тыс. человек. При этом доля читающей публики в России и Америке одинаковая: регулярно или время от времени книги читают около 50% населения. "Лишь треть книг, которые издают в России, попадает на книжные полки",— утверждает начальник управления категорий "ТОП-книги" Юлия Бунина.
Сами издательства пытаются как-то выправить положение, объединяя усилия в развитии розницы, но все перекосы рынка от этого лишь еще больше усиливаются. Несколько лет назад крупнейшие издательства — "Эксмо" и АСТ — обзавелись собственными проектами в сфере ритейла. Первое владеет сетью "Новый книжный" (новый бренд "Читай-город"), более ста магазинов по России, а второе — сетью "Буква", состоящей более чем из 350 торговых точек по стране. Сегодня участники книжного рынка поговаривают о том, что гиганты могут объединить эти активы — получится второй по величине российский книжный ритейлер. Проблема же в том, что издательства предпочитают продавать в своих книжных только свои книжки. В тех же случаях, когда это не так, снова получается нехорошо. Так, рынок потрясла весть о том, что издательство Ad Marginem перешло на эксклюзивное распространение в АСТ. Трудно представить себе издательство, более чем Ad Marginem дистанцировавшееся во все времена от всего крупного и мейнстримного, но сегодня в связи со столь плачевным состоянием розницы выхода другого у него нет. Для продукции Ad Marginem, конечно, куда более подошли бы концептуальные, особенные магазины, каковых, очевидно, в нужном количестве рынок теперь еще не скоро дождется.
Альтернативные же книжным магазинам каналы продаж хотя и появляются, но погоды пока что не делают. Через интернет (включая сайты издательств и независимые онлайн-магазины) сегодня продается всего лишь 6% книг. Впрочем, динамика здесь очень приличная, учитывая, что в крупнейшем интернет-магазине OZON.ru в первом полугодии 2009 года продажи выросли по сравнению с первым полугодием 2008-го более чем на 30%. Другой свежий канал продаж, обнаруженный издательствами в последние годы,— супермаркеты и гипермаркеты (FMCG). Уже 10% книг продается через них, но, как выясняется, не спасет себя книжный рынок, встав на одну полку с колбасой. По данным розничных сетей, продажи книг в кризис сократились больше, чем продажи иных товарных позиций.
Крупные сосредоточились, мелкие разменялись
Бестселлер, а лучше — мегаселлер — вот на чем держится книжный рынок, но у нас его не было по большому счету и раньше, а теперь и подавно. Понятие "российский бестселлер" неприлично измельчало. "Если на Западе бестселлер начинается от продаж за год миллиона книг, то у нас несколько лет назад 300 тыс.— это уже мегахит. А сейчас мегахит — продажа за год 30 тыс. экземпляров. И таких хитов — перечесть на пальцах",— говорит Александр Гаврилов.
Российские издатели могут бесконечно жаловаться на то, как трудно удержаться рынку, стоящему на трех китах — Донцова, Устинова, Маринина, тиражи которых за последние несколько лет сильно сократились. Например, если еще четыре года назад Донцова могла выпустить книжку тиражом более миллиона экземпляров, то современные ее творения издаются тиражами в пределах 400 тыс. экземпляров. Но издательства продолжают настойчиво держаться за старые бренды. Зачастую они мешают друг другу. Так было, например, с проектом "Оксана Робски". Начав писать рублевские откровения под крылом издательства "Росмэн" в 2004 году, писательница в 2006 году издала книгу "Гламурный дом" в другом издательстве — "Олма Медиа Групп", а вскоре перешла в АСТ. А в 2007 году совместно с главой издательства "Росмэн" Михаилом Маркоткиным затеяла проект "Издательство Оксаны Робски", чтобы штамповать книги "рублевских жен". В 2008-м АСТ выкупило долю Маркоткина в 50% в этом проекте — предполагалось выпускать 30-50 "звездных" книг в течение года тиражом не менее 10 тыс. экземпляров каждая. Но тут грянул кризис, который буквально смыл тему гламура с книжного рынка. Получается, что издательства оплатили труды писательницы минимум трижды, после чего проект завершился.
Сегодня крупнейшие игроки рынка в новые проекты уже не вкладываются, предпочитая держаться за старые, испытанные бренды. "Мы вынуждены были отказаться от издания части книг новых авторов, риски по которым более высокие,— говорит генеральный директор издательства "Эксмо" Олег Новиков.— То есть приблизительно на 10% был сокращен ассортимент выпускаемых книг. Конечно, больше внимания мы уделили продвижению и рекламе тех авторов, в которых мы верим, с которыми связываем большие надежды и которые, как мы рассчитываем, принесут коммерческий успех".
Президент Ассоциации российских книгоиздателей Константин Чеченев говорит о том, что более сдержанно российские издательства стали относиться и к иностранным проектам. "Если раньше, приезжая на Франкфуртскую книжную ярмарку, российские издатели скупали практически все зарубежные проекты, то на последней выставке куплено было всего несколько". Но зато очень дорого. По словам Льва Елина, конкуренция и здесь не всегда идет на пользу сражающимся. "Раньше было так: издатели предлагали правообладателю минимальное возмещение и проценты с продаж,— рассказывает он.— Теперь наши издатели взяли за правило действовать иначе: они сразу предлагают сумму, покрывающую и минимальное возмещение, и проценты, и перекрывающую сразу какие-либо иные предложения от других издательств. Конечно, в таких условиях правообладатель соглашается на то, что ему выгоднее. Между тем издатель, предложивший крупную сумму, далеко не всегда рассчитывает на то, что его вложения окупятся. Для него главное — просто заполучить бренд и использовать его в качестве собственного пиара. А восполнение затрат перекладывается на другие проекты".
Кроме того, приобретая известный бренд, компания может ужесточить свою политику в отношении розницы. Крупные магазины нуждаются в такой литературе, а значит, могут пойти на определенные уступки издательству, чтобы положить известный бренд на полку,— к примеру, сократить сроки выплат по реализованному товару или взять у этого издательства в нагрузку то, что самой рознице представляется "неликвидом".
Подорожали и российские старые бренды. Так, например, ходят слухи о том, что издательствам "Эгмонт" и "Эксмо", запустившим на рынок проект "Смешарики", последний трехлетний контракт с производителями историй про компанию смешных существ обошелся более чем в €3 млн. А писатели вроде Пелевина и Сорокина уже могут запросить за новый роман аванс в полмиллиона евро.
По словам главного редактора издательства Ad Marginem Александра Иванова, проблема отсутствия новых коммерчески успешных проектов появилась значительно раньше финансового кризиса. "За последние пять лет не появилось ни одного нового автора, который бы вызвал хоть какой-то резонанс, а на Западе появился, и не один,— рассказывает Александр Иванов.— Фактически крупные российские издатели поделили между собой отечественных мегаселлеров, взяв себе по три-четыре таких автора, и живут за счет их книг. Зачем создавать что-то новое, когда люди готовы покупать и такое? В России — литературный кризис. И причина этого кризиса не экономическая, а культурная".
Увеличение ассортимента, о котором с энтузиазмом рассказывают чиновники, проистекает в основном из средних и мелких издательств, которые как раз и испытывают сложности с распространением. Стоит заметить, что именно в этом сегменте и образуется лавина проектов, никак не ориентированная на коммерческий успех. Издание книг — дело, которым хотят заниматься очень многие, и это недорого. Есть огромное количество меценатов, спонсирующих выпуск книг, и еще больше издательств, ориентированных на вкусы этих меценатов, а вовсе не на рыночные реалии. Институт имени Гете, фонды Сороса, Михаила Прохорова, Дмитрия Зимина и множество других организаций и частных лиц поддерживают в книгоиздателях уверенность в том, что книги хороши и вне рынка.
