ЦБ душит экономику высокими ставками, урезать расходы в кризис нельзя, приватизация зашла слишком далеко — эти и другие популярные мифы о российской экономике никак не подтверждаются научными исследованиями.
Начавшуюся в российской экономике рецессию объясняют множеством разных факторов. Есть версии более или менее убедительные, но есть и такие, которые совсем слабо соотносятся с серьезными экономическими исследованиями. Главных мифов, пожалуй, три:
1. "Во всем виноваты либералы": либеральная экономическая политика, которую олицетворяют, в частности, Алексей Кудрин и Анатолий Чубайс, привела Россию к экономическому развалу. Если бы государство не следовало советам либералов, кризис был бы как минимум более мягким.
2. "Во всем виноват Центральный банк": если бы не переход к политике инфляционного таргетирования и высокие процентные ставки, кризис не был бы столь острым.
3. "Во всем виноват Минфин": из-за начинающегося секвестра бюджета кризис очень сильно ударит по российской экономике. Нельзя уменьшать расходы, когда падает ВВП.
Во всем виноваты либералы
Некоторые "государственнически" настроенные экономисты считают, что отчасти победы над либералами уже удалось добиться: приостановлена приватизация, да еще и во многом получилось воплотить в жизнь майские указы президента 2012 года (либералы выступали против такого увеличения госрасходов). Если бы не было такой борьбы с либеральным врагом, ситуация в экономике была бы хуже, а если бы удалось отстранить от власти всех либералов, то в экономике сразу бы выросли инвестиции и вскоре опять начался бы быстрый рост ВВП.
К сожалению, обе части этого утверждения неточны. Что касается приватизации госкомпаний, то такие планы озвучил сам президент Владимир Путин в 2012 году. Водили ли либералы рукой президента? Вряд ли. Скорее здесь сыграла роль логика эффективности. Исследования российских компаний, перешедших из государственной собственности в частную, показывают, что когда владельцами приватизированного предприятия становятся внешние инвесторы, а не бывшие директора заводов и менеджмент, результаты впечатляют. Происходит существенный рост производительности и объема продаж, занятость снижается несильно, а зарплаты в среднем остаются прежними или растут. При этом есть проблема защиты предприятий от внутреннего разграбления (вывода активов менеджментом), но российское государство в 2015 году в состоянии защитить интересы инвесторов при противоправных действиях управленцев. Поэтому с точки зрения научного знания разумная приватизация (не на падающем финансовом рынке) была бы, скорее всего, на пользу экономике.
Разговор про инвестиции сразу упирается в данные: государство играло довольно большую роль в инвестициях, начиная с 2012 года — около 20%, но эта доля только снижалась после ухода из правительства либерального Кудрина. В целом частные инвестиции менее коррупционны и более эффективны, а кроме того, инвестиции за счет нефтяных сверхдоходов могут приводить к укреплению рубля и вытеснению внутренних производителей ("голландская болезнь"). ФНБ и Резервный фонд выполнили роль абсорбента ликвидности и поддержали возможности государства как в кризис 2008–2009 годов, так и в нынешний кризис.
Дефицит Пенсионного фонда также вызван не либеральными пенсионными реформами, а объективной демографической динамикой: в России все больше людей старше трудоспособного возраста по сравнению с людьми трудоспособного возраста. Их соотношение выросло с 0,33 в 2007 году до почти 0,4 в 2014 году. Старение населения — проблема всех относительно развитых стран мира; решать ее в России пробовали, как и везде, развитием накопительной пенсионной системы. Эту меру трудно назвать особенно либеральной, она всего лишь снижает нагрузку на распределительную пенсионную систему и государственные расходы на нее. Но и эту идею в последние два с половиной года "заморозили" — без участия либерального Кудрина.
Во всем виноват Центральный банк
Этот миф крайне устойчив: "Повысив ставки, ЦБ задушил рост в экономике". Многие российские экономисты считают, что процентные ставки нужно снижать, не задумываясь о том, что если ЦБ будет устанавливать ставку ниже ожидаемой инфляции в экономике с высокой инфляцией, — это существенный риск перехода к гиперинфляции.
Что макроэкономисты знают про инфляцию? В долгосрочном периоде она очень сильно и положительно связана с темпами роста денежной массы (но слабо связана в краткосрочном периоде, когда фирмы еще не успевают поменять свои цены). Это почти неизменный закон макроэкономики: если повышается скорость печатания денег или снижается ставка ЦБ, то уже на горизонте до трех лет повышается инфляция, которую затем сложно возвращать обратно. В экономике становится больше денег и остается примерно столько же товаров; единственный выход для фирм — повышать цены. Поэтому предложения снизить ставку ниже ожидаемой инфляции (которая даже по мнению ЦБ может быть около 10–12% в 2015 году) приведут к разгону инфляционных ожиданий и возвращению в начало 2000-х с двузначной инфляцией.
Переход к инфляционному таргетированию, или попросту желание ЦБ получить инфляцию 4% в 2017 году, означает всего лишь, что ЦБ России проводит независимую монетарную политику. Есть известный закон Манделла — Флеминга, "невозможная троица": нельзя одновременно иметь независимую монетарную политику, фиксированный обменный курс и свободное движение капитала в рамках небольшой открытой экономики (а российская экономика является небольшой по мировым масштабам — менее 3% мирового ВВП). Для России это означает: если мы хотели бы таргетировать инфляцию и при этом поддерживать фиксированный курс, нужно было бы вводить ограничения на движения капитала, например продажу экспортерами валюты напрямую ЦБ. Многие ли хотят возврата к такой политике, которая проводилась до 2007 года?
Во всем виноват Минфин
Политика снижения госрасходов во время кризиса не является необычной для развитых стран. В отстающих странах ЕС в 2011–2012 годах снижали эти расходы, что привело, в соответствии с макроэкономическими моделями, к повышению безработицы и росту госдолга к ВВП. США в 2012 году снижали расходы бюджета, но облегчили проблему временным снижением налогов и избежали падения ВВП. Целью было вернуться на траекторию развития экономики со снижающимся отношением госдолга к ВВП — как мы видим, в Европе это не удалось, но дало результат в США.
В России ситуация куда сложнее: нужно где-то брать деньги на дополнительные расходы бюджета во время начавшегося кризиса. К сожалению, у нас не очень развиты рынки госдолга: это всего 5,4 трлн руб. внутреннего и $54 млрд внешнего долга. С учетом снижения рейтинга гособлигаций Moody’s и Fitch возможности внешних займов ограничены, а у Минфина начинается легкая паника от сложностей по обслуживанию долга. Поэтому для антикризисных мер будут использоваться средства Резервного фонда, и в итоге урезание бюджета окажется относительно формальным — он останется почти на уровне прошлого года.
Короче говоря, многие утверждения, приведенные выше, неверны с точки зрения современной макроэкономики. Едва ли государственные предприятия будут эффективнее частных; вряд ли ЦБ так быстро влияет на экономику через свои ставки; таргетирование инфляции без свободно плавающего рубля практически невероятно; и едва ли низкие ставки процентов разгонят экономику, но не повлияют на инфляцию. Уверенно можно согласиться только с тем, что снижение госрасходов в кризис может его затянуть, раскрутив спираль падения спроса.
