Человеческому разуму сложно принять перемены. Мы запрограммированы на то, чтобы сидеть в своем углу и избегать конфронтации. И это одна из причин, почему кризис не только хорош, но и совершенно необходим. Глядя на Европу и США, мы понимаем, что единственный способ получить мандат на изменения — это кризис, когда действия предпринимаются не потому, что хочется перемен, а потому, что они жизненно необходимы.
Ирония заключается в том, что во время кризиса растет наша производительность, мы работаем упорнее, создаем больше новаторских решений и гораздо лучше следуем принципу «все хорошо в меру». С другой стороны, в период роста, благосостояния и личного успеха мы ужасные авантюристы и настроены решительно.
Такие простые, но верные правила применимы к Южной Европе и ее текущим проблемам. Греция, Испания и Португалия — молодые демократические государства, которые вырвались из диктаторского режима в период между 1973 и 1975 годами. Сейчас они проходят путь от юности к зрелости. С этой переменой приходит и ответственность. Когда вы молоды и свободны, все крутится вокруг ваших потребностей — по природе своей нет никого эгоцентричнее детей и подростков.
С приходом зрелости необходимо начинать проявлять ответственность и планировать самостоятельную взрослую жизнь. В группе стран Средиземноморья я вижу кучку талантливых подростков, которые на самом деле еще не раскрыли свой потенциал и должны понять, что дни, когда можно было пить всю ночь, а наутро выглядеть бодро, уже позади. Группе стран Средиземноморья нужно найти собственный мандат на изменения. Безработица молодежи и раздутый государственный сектор выкачивают деньги из капиталовложений и частных предпринимательских инициатив.
Все шло хорошо с 1999 года, когда был введен евро, вплоть до начала кризиса в 2008 году. Группа стран Средиземноморья воспользовалась дешевым «немецким кредитом». Он предполагает искусственно заниженные ставки финансирования для расточительных стран, а также возможность стимулирования, поскольку в самом начале спада их фискальное положение было относительно прочным (и выгодным). У основных же вкладчиков в облигации этих стран — банков и пенсионных фондов — достаточно средств, чтобы смягчить удар от постепенного повышения ставок финансирования.
Сейчас группа стран Средиземноморья (и большинство других стран) уже не может увеличивать фискальное стимулирование, поскольку за последние несколько лет они уже и так потратили слишком много. Вот где кризис приходится кстати. Раз уж двигатель экономики заглох, необходимы перемены, ему на смену должна прийти микроэкономика и принести успех для сектора СМБ (средний и малый бизнес). Каждая страна с долгосрочным ростом и успешной экономикой выросла благодаря СМБ и доступу к кредитованию. Решите эти задачи, и вы уже сделаете два шага в правильном направлении.
В самых богатых странах мира — Швейцарии, Сингапуре, Дании, Швеции и даже Германии в экономике преобладает доля именно СМБ. ЕС регулярно проводит исследования СМБ, согласно которым в «богатых северных странах» на долю сектора СМБ приходится 63—66% рабочих мест. Кроме того, 85% всех новых рабочих мест в период с 2002 по 2010 год создали именно предприятия малого и среднего бизнеса. Европе следует перенять этот опыт и работать в направлении уменьшения зависимости от государства и растущего объема локальных социальных программ. И это сложнее всего: по своей природе социальных выплат всегда не хватает, из-за этого сократить их еще сложнее. Сохранение баланса между сокращением социальных выплат и снижением госвзносов — вот перемены, нужные группе стран Средиземноморья.
Также кризис подразумевает V-образное восстановление, когда экспоненциальный рост формируется после падения к низшей точке. Итак, кризис нужен для перезагрузки экономики. Мне нравится думать о нем как о лесном пожаре, который сжигает старые деревья, удобряет землю и восстанавливает природу.
Метод проб и ошибок остается лучшим принципом работы для положительных сдвигов. Испания на сегодняшний день оказывалась банкротом уже 13 раз. Страны раскачиваются как маятник — от успеха к жестким мерам, от роста к кризису, от попутного ветра к встречному. Все это лишь части цикла — но именно реакция на такие колебания определяет развитие страны.
Каждая страна начинает с отрицания кризиса. В стадии отрицания они утверждают, что ситуация временная и вызвана внешними факторами. Политический ответ — создание дефицита бюджета (Европа 2008/2010).
Год-два спустя «не кризис» остается кризисом, но, вероятнее всего, избиратели сменят правительство или как минимум настоят на изменениях в его составе. Тогда новые власти скажут: «Мы хотели прибегнуть к фискальному стимулированию (потратить деньги, которых у нас нет), но предыдущее правительство уже так сделало». Вместо этого они снизят процентные ставки, ослабят валюту и, если возможно, напечатают деньги. Это стадия протеста (Европа 2012).
Что действительно нужно Европе, так это реальный мандат на изменения. Но, как мы знаем из истории, политики продолжат двигаться от отрицания к протесту и обратно в нескончаемом цикле, пока кризис не достигнет такого масштаба, когда другого выбора просто не останется.
Последний принятый и выполненный политиком мандат, который я могу вспомнить, имел место в 1979 году, когда Тэтчер приняла в свои руки «больного человека Европы», поддержала ЕС и осуществила разительные перемены в британском обществе в сочетании с ощутимыми изменениями ситуации — вот финальный довод в пользу того, почему кризис хорош.
Кризис по меньшей мере на 50% происходит в уме. Если кому-то хватает проницательности и характера, чтобы внести на повестку дня позитивные изменения, задача завершения кризиса становится относительно легкой, потому что человеческому разуму нравится быть частью чего-то успешного. Итак, можно научиться использовать кризис, но для этого необходимо осознать, что для выхода из него нужно позволить себе, компании и стране быть частью решения, а не играть простую, популярную роль не желающего ничего делать упрямца. Здесь и кроется самое слабое звено — желание перемен.
