Российский ВВП в 2015 году снизился на 3,7%. Но есть и выигравшие, те, кому кризис пошел на пользу, отрасли с моделью "издержки в рублях, выручка в валюте". Большинство остальных отраслей от слабого рубля, скорее, пострадали — сказалось сжатие внутреннего спроса. И уж совсем никто не смог дать работникам прибавку к зарплате, перекрывающую инфляцию.
Сильнее всего в 2015 году от кризиса пострадали отрасли, ориентированные на инвестиционный и конечный потребительский спрос (см. графики). Среди аутсайдеров — производство автомобилей (падение в 2015-м относительно предыдущего года на 24,2%), мебели (15,8%), машин и оборудования (12,6%), электрических машин и электрооборудования (11,8%). В кризисе торговля автомобилями (19,9%), страхование (16,8%), издательская деятельность (13,4%), розничная торговля (10,5%).
Но есть и выигравшие. "Новыми драйверами роста экономики стали сельское хозяйство и продовольствие, химическая промышленность и внутренний туризм",— считает заместитель главы Минфина Максим Орешкин (цитата по Bloomberg). Впрочем, лидер за 2015-й — IT-индустрия. Ее объемы в прошлом году выросли на 28%.
Успех понятен. IT — сектор, легко пересекающий любые границы, код, написанный программистом в Москве, сгодится и за океаном. Поэтому особого падения спроса на продукцию айтишников не было. Хотя и до кризиса IT-индустрия росла неплохо, например, в 2012-м — на 20%. Однако ее участие в ВВП — доли процента, поэтому о каком-то структурном сдвиге российской экономики и ее переориентации говорить не приходится.
Впрочем, даже относительно устойчивые в кризис секторы, например банковский (финансовое посредничество упало в 2015-м всего на 2,7%), уже чувствуют угрозу со стороны IT-индустрии, а точнее, ее прорывных направлений — Big Data и Machine Learning. Так, на конференции в "Сколково" в конце мая глава Сбербанка Герман Греф предсказал конец банковской отрасли в ее нынешнем виде. "Все функции абсолютно постепенно заменяемы алгоритмами… Они могут привести к тому, что банковская система станет одноуровневая, то есть Центральный банк — и все. Мы все открываем счета в ЦБ, а дальше — дело техники. Я себя готовлю к такому будущему",— заявил он.
Греф в данном случае не только визионер, банкиры уже ощущают давление собственным кошельком. Хотя банковский сектор в целом в 2015 году сжался несильно, зарплаты в нем упали драматически — на 18,1% в номинальном выражении. Если учесть инфляцию (12,9%), это почти на треть в реальном выражении. Ничего похожего в других отраслях, судя по Росстату, не наблюдается (см. графики). В них отмечается рост номинальных зарплат в диапазоне 1-10%, но нигде обогнать инфляцию не получилось.
В традиционных отраслях тоже есть свои лидеры, хотя они и сильно отстают от IT. Производство фармацевтики выросло на 8,8%, а медицинского оборудования — на 5,4%. Население стареет, спрос растет, расходы на медицину срезаются в самую последнюю очередь. Кроме того, импортные аналоги после падения рубля стали слишком дороги. Химическая промышленность выросла на 4,4%. Здесь факторами роста послужили все та же девальвация и относительно неплохая конъюнктура на внешних рынках калийных, фосфатных и азотных удобрений (цены на них упали раньше, чем на нефть). Доля химической продукции в экспорте выросла с 5,9% в 2014-м до 7,4% в 2015-м. Не стоит забывать и о росте спроса на те же удобрения в агросекторе.
Последний тоже вырос за прошлый год на 3,3% и достиг доли в ВВП 4,4% — это самый высокий показатель с 2003-го. Впрочем, доля все еще слишком мала, чтобы говорить о структурном сдвиге. Таким успехом аграрии тоже обязаны падению рубля, вдобавок помогли продуктовые антисанкции, благоприятные погодные условия прошлого года и, как отмечается в докладе Минэкономики "Тенденции развития секторов экономики, 2015", "эффективная реализация антикризисных мер (оперативное доведение ресурсов по коротким кредитам "под сев", компенсация процентной ставки по кредитам, увеличение субсидируемой доли закупки сельхозтехники)".
Проблемы конкурентоспособности
В условиях падения реальных доходов населения и резкого роста цен на зарубежные товары рост секторов-лидеров — отчасти пресловутое импортозамещение. По данным Росстата, за последние два года доля импорта в розничной торговле сократилась по непродовольственным товарам с 44% до 38%, а по продовольствию еще сильнее — с 36% до 28%.
Устойчивость тренда сомнительна. "Аналогичное снижение доли импорта наблюдалось и в ходе кризиса 2008-2009 годов, но впоследствии доля импорта почти достигла предкризисного уровня,— отмечается в обзоре Центра развития ВШЭ "Комментарии о государстве и бизнесе".— Так что перспективы удержания захваченной российскими производителями доли рынка на волне нынешней девальвации пока неясны: "отлив", то есть укрепление курса рубля, может унести их на исходные позиции". Иными словами, импортозамещение — вынужденное, диктуется снижением платежеспособности населения, а не повышением конкурентоспособности отечественного производства.
Еще один фактор роста — экспорт. Здесь как раз конкурентоспособность выросла, но только за счет падения рубля. "Издержки в рублях, а выручка в валюте" — такая конфигурация очень сильно помогла экспортерам. Но если в случае экспортеров углеводородов выручка сокращалась из-за падения цен на нефть и газ, сельхозэкспортеры и экспортеры удобрений таких проблем не имели — цены на их продукцию в валюте не претерпели значительных изменений по сравнению с 2014-м. Поэтому фактор импортозамещения переоценивать не стоит, внешний спрос, возможно, более важен для перспектив роста. "Рост агросектора будет устойчивым, если сохранится тренд на экспорт,— считает доцент МСХА им. К. А. Тимирязева Игорь Абакумов.— Но успехи не связаны с ростом внутреннего потребления — покупательная способность населения упала".
Сомневается Абакумов и в эффективности субсидирования агросектора за счет льготных кредитов. Во всяком случае, внутренний спрос такая политика явно не повышает. "Вместо дотирования потребителя через фудстампы (продовольственные карточки для беднейших слоев населения в США.— "Деньги") продолжается накачка банков через компенсацию процентной ставки по кредитам агросектору. Тот же "Мираторг" снизил продажи на внутреннем рынке в пользу экспорта. При этом льготные кредиты ему — рекой",— отмечает Абакумов.
"Девальвация привела к значительному снижению зарплат в валютном выражении,— отмечает замдиректора Центра развития НИУ ВШЭ Валерий Миронов (цитата по BBC).— Оплата часа работы в обрабатывающей промышленности в России находится на уровне Китая. С точки зрения европейских зарплат у нас есть некоторые конкурентные преимущества. Поэтому часть производства из Китая можно перебазировать в Россию, например энергоемкие производства, связанные с обработкой сырья и выпуском недорогой продукции, в частности удобрений".
Перспективы не для всех
Впрочем, на экспорте смогли сыграть лишь производители сырья и агропродукции (их тоже часто считают сырьем — soft commodities). Что-то более сложное экспортировать в значительных объемах пока не получается. "Несмотря на двукратный рост ценовой конкурентоспособности российских производителей, доступ на зарубежные рынки машиностроительной продукции остается ограниченным,— отмечается в докладе Минэкономики.— Это связано как с высокими издержками переориентации машиностроительной продукции с внутреннего спроса на внешний, так и с высоким уровнем дифференциации национальных требований и особенностей регулирования на потенциальных рынках сбыта". Иными словами, на внешних рынках даже подешевевшая продукция российского машиностроения пока особо не нужна.
Есть проблемы и с перспективами аутсорсинга примитивного производства из Китая в Россию. Увы, одной лишь зарплатой, которая сейчас стала даже ниже китайской (средняя годовая зарплата в 2015-м в России — $6,7 тыс. против $9,7 тыс. в КНР), бизнес вряд ли удовлетворится. Для инвестиций важны правовые гарантии и отсутствие санкций. Кроме того, в условиях перепроизводства во многих секторах по всему миру, вызванного в основном тем же Китаем, дополнительные вложения во что-то еще представляются сомнительными. Вероятно, стоит ожидать продолжения роста только в том же трансграничном IT, но вряд ли из-за низких зарплат.
