На этой неделе в Россию приехал один из основателей Чикагской экономической школы Арнольд Харбергер. Выступая с лекцией в Высшей школе экономики, он положительно отозвался о принятом несколько лет назад решении российского правительства аккумулировать нефтедоллары в суверенном фонде и рассказал, что не будь в России высокой инфляции, курс рубля сейчас составлял бы 9 руб. за доллар. После выступления г-н ХАРБЕРГЕР ответил на несколько вопросов корреспондента РБК daily ДМИТРИЯ КОПТЮБЕНКО.
— Г-н профессор, вы несколько раз были в России около десяти лет назад. На ваш взгляд, какие изменения произошли в стране за это время?
— Конечно, за это время российская экономика значительно окрепла. Но, если честно, я не считаю себя большим специалистом по России, да и приехал я к вам только в субботу. С уверенностью могу только сказать, что «Мариотт Гранд Отель» остался таким же. Разве что в этот раз в Москве сильно холодно.
— В своей лекции вы говорили, что нынешний кризис во многом спровоцировали не действия Федеральной резервной системы, а ошибки правительства, которое поощряло рост на рынке ипотеки. Означает ли это, что сейчас мы пожинаем плоды политической игры в Вашингтоне?
— Многие сейчас говорят, что ФРС в течение нескольких лет держала процентные ставки на необъективно низком уровне. Но в тот момент это было неочевидно. Низкие ставки, например, не стимулировали рост цен. Ясно другое: в течение нескольких лет правительство всеми силами поддерживало активный рост на долговом рынке. Обе политические партии выступали за то, что впоследствии привело к буму на рынке закладных. Действующие в то время правила на финансовых рынках способствовали тому, чтобы в эту игру вступили крупные банки. Между тем уже тогда нужно было что-то предпринимать, чтобы не начинать эту авантюру. Так что, в принципе, можно говорить, что некие серьезные политические действия приоткрыли дверь, в которую вошел кризис.
Однако это не единственная причина. Если вспомнить Азиатский кризис 1997 года, то тогда экономики росли высокими темпами, как и капитализация большинства активов. Экономическая наука не утверждает, что это обязательно должно привести к плохим последствиям. Те, кто ожидал продолжения роста, не были глупыми людьми. Но иногда достаточно слабого изменения в поведении людей, слабого ослабления склонности к риску, чтобы вызвать настоящий коллапс. Если вы раньше ожидали рост в десять раз, а теперь тоже рост, но всего в четыре раза, ситуация на рынке может поменяться кардинальным образом.
— Стоит ли ждать вторую волну кризиса?
— Лично я не вижу признаков того, что нынешний кризис будет иметь два дна. Из Китая и многих других частей мира приходят позитивные сигналы, которые свидетельствуют о восстановлении экономики. Что меня беспокоит, так это нарастающее давление на государственные финансы. Боюсь, что многим будет очень сложно в разумные сроки снизить дефициты бюджетов с нынешних 10% до примерно 2%. Существует угроза, что долги будут нарастать, и это реальная угроза.
— В кризис многие заговорили о крахе идей либерализма, резко выросла популярность кейнсианства. Как вы к этому относитесь?
— Большая борьба между экономическими течениями идет не переставая. Некоторые даже готовы лезть на баррикады, защищая кейнсианство или другие экономические течения. Но многие из тех, кто бьет себя в грудь, называясь кейнсианцем, не являются на самом деле продолжателями идей самого Кейнса. Он ведь не утверждал, что дефицит бюджета — это то, что нужно всегда, а считал, что он является эффективным инструментом борьбы с недостатком эффективного спроса. Можно, конечно, говорить, что недостаток эффективного спроса существует постоянно, но это очень спорно. Нужно понимать, что меры, принимаемые сейчас центральными банками для борьбы с кризисом, по сути своей кейнсианские. И я готов поставить хорошие оценки за работу в нынешних условиях всем центральным банкам. Но если стимулирование экономики за счет дополнительной ликвидности продолжится, скажем, четыре года, это будет катастрофа, которая приведет только к высокой инфляции.
— Какие уроки экономическая наука может извлечь из кризиса?
— Уверен, что мы многое почерпнем из этого кризиса. Экономисты должны быть в большей готовности к нестандартным ситуациям. Главное — это понимание того, что риски никуда не деваются. Нужно пересмотреть и отношение ко всей финансовой системе. Я не ошибусь, если скажу, что до сих пор производные ценные бумаги занимали в ней центральное место. Теперь многое может измениться.
