О том, как изменился рынок капитала для российских заемщиков и об их взаимоотношениях с кредиторами после кризиса, в интервью “Ъ” рассказал партнер компании «Эрнст энд Янг», руководитель отдела услуг по реструктуризации в СНГ Александр Ерофеев.
— Как изменилась структура привлечения финансирования компаниями после кризиса?
— Общая тенденция такова, что существенно снизилась доля облигаций и внешних займов. На время кризиса рынок облигаций для большинства российских заемщиков оказался закрыт. Главным образом это произошло по причине несовершенства законодательства в части защиты прав инвесторов. Держатели облигаций больше всего пострадали. То же самое можно сказать и о западных кредиторах. Многие банки выдавали кредиты офшорным компаниям под залог их российских активов, полагая, что они станут надежным обеспечением. Но во время кризиса выяснилось, что к этим активам не подобраться. Теперь они с осторожностью относятся к России и очень избирательно подходят к нашим заемщикам. В итоге у большинства российских заемщиков выбор источника привлечения капитала оказался невелик: это либо российские банки, причем, как правило, с госучастием, либо рынок рублевых облигаций. Cегодня на долговом рынке совершенно другая выборка компаний, чем до кризиса. На нем почти нет средних и мелких заемщиков, а также эмитентов из «дискредитировавших» себя отраслей — недвижимости, строительства, по большей части ритейла, машиностроения. Этот рынок открыт лишь для компаний, держатели облигаций которых рассчитывают не столько на правовую, сколько на репутационную защиту.
— Изменился ли подход кредиторов к оценке рисков?
— Конечно, он изменился в сторону ужесточения. В докризисный период бурного роста банки не обращали внимания на то, что кредиты выдаются без учета фундаментальных показателей бизнеса, и компании получали средства, например под «залог» будущего IPO или возможностей рефинансирования. Сейчас главным образом внимание уделяется как раз фундаментальным показателям.
— Каковы ставки привлечения капитала?
— Есть статистика ЦБ, которая показывает, что начиная с середины 2009 года ставки устойчиво снижались и составляют сейчас около 11% по коротким кредитам и 15% по длинным. Но это средняя температура по больнице, так как по факту произошло сильное расслоение ставок. Если крупные компании, особенно с хорошим менеджментом, понятной стратегией и низкой долговой нагрузкой, могут привлекать кредиты в рублях под 10–12% годовых (а крупнейшие компании еще ниже), то непрозрачные и закредитованные компании второго эшелона, особенно из наиболее пострадавших отраслей, могут рассчитывать даже на 25% годовых.
— Но ставки по облигациям сейчас почти достигли докризисных значений. Нет ли у вас опасения, что потенциал снижения уже исчерпан и инвесторы могут понести серьезные потери из-за резкого роста ставок?
— Да, такая опасность существует, поскольку возможности инвесторов по вложению в доходные инструменты сейчас существенно снизились. В результате мы наблюдаем две противоборствующие тенденции: более серьезная оценка рисков и желание вскочить на подножку уходящего поезда и вложиться в инструменты, обеспечивающие большую доходность, например в сравнении с госбумагами. Все это может привести к новому перегреву рынка и даже новым дефолтам.
— На какие цели сейчас компании занимают средства?
— Две основные цели: рефинансирование существующей задолженности и увеличение оборотного капитала, «проеденного» в период кризиса. Гораздо сложнее с финансированием инвестиционных проектов. Сейчас у компаний очень большая проблема в привлечении инвестиций, которые являются источником устойчивого роста. В результате мы столкнулись с ситуацией, напоминающей вопрос первичности курицы и яйца. Чтобы стать для банка надежным заемщиком, компании должны возобновить устойчивый рост, но для этого им необходимы инвестиции в виде длинных кредитов.
— И как разрешится этот вопрос?
— Думаю, что банки сдадутся первыми и начнут более активно кредитовать. Как я уже говорил, им нужно на чем-то зарабатывать, инвестировать свои деньги. Вопрос лишь в том, найдут ли они правильное соотношение между кредитованием и оценкой кредитных рисков и насколько быстро эти риски — как на уровне конкретных предприятий, так и системные — будут снижаться.
