В разговорах об отношениях между представителями государства и бизнесом в России акцент обычно делается на подчинении одной из сторон другой, или, если использовать навеянные тюремной субкультурой метафоры, нагибании и наклонении. В 90-е гг. в качестве нагибающей силы выступал бизнес, подчинявший своему контролю отдельных чиновников и целые государственные органы, а в десятилетие нулевых соотношение сил полностью поменялось. Теперь уже бизнесу приходится подчиняться воле представителей государства. При такой постановке вопроса полностью упускается из виду тот факт, что подчиненное положение может вполне устраивать бизнес и даже обеспечивать ему ряд выгод, недоступных при существовании в свободном, разогнутом состоянии.
Экономисты хорошо изучили выгоды нагибания и потери от прогибания. Гипотеза о захвате регулятора, например, предполагает подчинение государства интересам бизнеса посредством коррупционных практик. Есть и альтернативная гипотеза: принцип дорожной кассы (toll booth) предполагает прямо противоположную ситуацию превращения бизнеса в объект вымогательства и поборов со стороны государства. Возможность сочетания интересов нагибающего и прогибающегося обычно не рассматривается.
Уверен, что симбиоз государства и бизнеса достоин глубокого изучения. Предлагаемый мной подход к изучению этого явления заключается в указании на возможность совпадения интересов представителей власти и нагибаемого ими бизнеса, а также в выявлении благоприятных для такого сочетания условий. Здесь я опишу проделанную работу в общих чертах. Полностью она изложена в моей только что вышедшей книге «Власть и бизнес» (выходные данные в конце статьи). Прогибание сулит бизнесу выгоды, если в обмен чиновники предоставляют ему ряд конкурентных преимуществ.
Так, нарушения послушным бизнесом санитарных, налоговых, противопожарных, экологических и многих других норм оставляются чиновниками без внимания, ему везде горит зеленый свет. А вот его конкуренты за аналогичные проступки попросту выталкиваются с рынка. В итоге прогнувшийся под чиновников бизнес не только выживает, но и получает дополнительную, заработанную за счет ограничения конкуренции прибыль. Часть ее перечисляется чиновникам. Это и «добровольные» перечисления во внебюджетные фонды и на национальные проекты — такие как Олимпиада в Сочи и чемпионат мира по футболу, — и просто перечисления в карман. Оставшаяся часть прибыли достается бизнесу в качестве бонуса за признание своего подчиненного положения. При этом бизнес формально остается независимым от государства, освобождая чиновников от всякой ответственности.
От подобной сделки между властью и бизнесом проигрывают лишь те бизнесмены, которые не смогли или не захотели расстаться со своим правом быть хозяином в своем доме. Они либо получают меньшую, чем на конкурентном рынке, прибыль, либо вовсе уходят с него. Проигрывает население: и как покупатель продукции, и как продавец своей рабочей силы. Уплачиваемая за продукты и услуги такого бизнеса цена не соответствует их качеству ввиду ограниченности альтернатив. В эту цену заложены «добровольные» перечисления чиновникам, что делает каждого потребителя их невольным спонсором. То же самое происходит и с зарплатой: то, что недоплачивается работнику, идет в карман чиновника и «на Олимпиаду».
Сочетание интересов представителей власти и прогнувшегося под нее бизнеса легко увидеть на четырех примерах. Все они относятся к ключевым для российской экономики секторам, которые определяют ее динамику и в известном смысле ее будущее.
Стратегические отрасли
По закону об инвестициях в стратегические отрасли (2008 г.) доступ иностранных инвесторов к наиболее привлекательным отраслям российской экономики — разведке и добыче полезных ископаемых, телекоммуникациям, естественным монополиям — регулируется чиновниками из Федеральной антимонопольной службы. Условием доступа к ним является принятие на себя инвестором ряда дополнительных обязательств (например, по финансированию социальных проектов). В итоге получающие доступ инвесторы извлекают природную ренту и, кроме того, действуют в условиях ограниченной конкуренции. Выгода чиновников еще больше: инвесторы не только признают присвоенное чиновниками право регулировать доступ на рынок, но и снижают бремя на бюджет, вынужденно финансируя часть социальных программ и проектов. Причем оборот внебюджетных средств по определению труднее поддается контролю, что создает благодатные возможности для коррупции.
В относительном проигрыше остаются потенциальные инвесторы, не готовые договариваться с чиновниками и дорожащие своей репутацией. Слишком высокий барьер на входе отпугивает многих потенциальных инвесторов: этот факт начинают осознавать сами чиновники. Во всяком случае, выступая 26 ноября 2010 г. на IV экономическом форуме руководителей ведущих германских компаний, Владимир Путин пообещал упростить разрешительную процедуру. Проигрывают (тоже не в абсолютном, а в относительном смысле) и простые граждане: в условиях открытого доступа к стратегическим отраслям эффективность использования ресурсов была бы выше.
Розничная торговля
Аналогичная конфигурация отношений между властью и бизнесом складывается и в розничной торговле, во втором по значимости после нефтегазового сектора источнике экономического роста в российской экономике. Привлекательность розничной торговли — до кризиса эта отрасль росла быстрее, чем экономика в целом, — объясняет возможность регулирования чиновниками доступа к ней в обмен на оплату входного билета. Закон о торговле («Об основах государственного регулирования торговой деятельности», 2009 г.) превратил эту возможность в реальность. Перед желающими войти на рынок розничной торговли стоит высокий барьер в виде жесткого антимонопольного регулирования (опять же силами ФАС). Сетям приходится договариваться, соглашаясь на замораживание цен в политически важные периоды, например перед выборами. Но, прогнувшись, они получают возможность действовать в условиях ограниченной конкуренции (что дает карт-бланш в вопросах ценообразования после выборов). В относительном проигрыше лишь менее сговорчивые конкуренты, поставщики, вынужденные соглашаться на диктат торговых сетей, и, конечно, покупатели, переплачивающие за продукты на полках.
Дорожное дело
Внесенные в ноябре 2010 г. изменения в федеральный закон «Об автомобильных дорогах и о дорожной деятельности» открывают богатые возможности по сочетанию интересов власти и прогнувшегося бизнеса в деле строительства и эксплуатации дорог. Они сделали реальностью строительство и перевод существующих дорог в разряд платных. Получив от чиновников разрешение на взимание платы и попав тем самым в число избранных, бизнес устанавливает на дороге кассу. Платить не обязан никто, ведь проезд по объездным дорогам остается бесплатным. Но если хочешь дорогу покороче, побезопаснее и без ям — в твоих же собственных интересах раскошелиться. Выигрывают все, но в разной мере: чиновники укрепляют власть и получают откаты от операторов платных дорог, последние с лихвой покрывают свои расходы за счет высоких тарифов, выбирающие платную дорогу водители выигрывают в скорости и безопасности. Проигрывают только те, кто не может или не хочет платить.
Инноград Сколково
Инноград Сколково задумывается как главный двигатель модернизации России. Однако он будет действовать по все тем же принципам сочетания интересов власти и бизнеса на основе регулирования доступа. Желание бизнеса попасть в Сколково понятно: здесь и привилегированный доступ к бюджетным средствам, и налоговые льготы. Однако, чтобы стать резидентом, нужно предстать перед особой комиссией и договариваться с ней. За все нужно платить, в особенности за этот билет в светлое будущее.
Примечательно, что, выстраивая отношения в Сколкове по привычной схеме «пущать только своих», чиновники не способствуют модернизации, а подрывают сами ее основы. Пока для бизнеса инвестиции в получение от чиновников конкурентных преимуществ превышают отдачу от собственно инновационной деятельности, все разговоры о модернизации останутся пустым звуком или, хуже того, вывеской для красивого раздела бюджетных средств. В относительном проигрыше опять оказываются не они, а налогоплательщики, из кармана которых и оплачивается все это великолепие.
