В марте-апреле этого года в профильной и экономической прессе чрезвычайно обострились разговоры о региональном сепаратизме. Эка новость: ведь, по большому счёту, как признают сами аналитики и эксперты рынка, оный сепаратизм был всегда. Какие-то регионы «не пускают» чужую молочную продукцию, какие-то мясную, но безусловным лидером является алкоголь, а конкретнее — водка.
С конца девяностых при малейших изменениях акцизной политики государства, порядка и долей перечисления акцизных и налоговых сборов в региональные и федеральный бюджеты, «представители отрасли» (читай: крупные игроки) оставались недовольны и били челом федеральным властям с предупреждениями, что губернаторы «могут закрыть» или уже закрыли свои регионы для ввозимой водки, и с требованиями «разобраться».
В сегодняшней кампании ново лишь то, что в дело вмешалась ФАС. В апреле Федеральная антимонопольная служба возбудила дело в отношении администрации Краснодарского края по заявлению Ассоциации компаний розничной торговли. Истинный истец не назван, но почему-то легко предположить, что заявление исходит от крупного сетевого ритейла, для которого экспансия региональных производителей в российские регионы и всегда-то была как нож острый. При этом обещания увеличить долю местной продукции на деле оборачиваются неподъёмными для средних и мелких региональных производителей входными билетами, листингом, раздутыми отсрочками платежей. Чуть раньше Кубани обвиняемым стал Татарстан, чуть позже — Оренбургская область. Как сообщает ФАС, до конца года она намерена проверить ещё как минимум 10 регионов. Между тем, по данным Национальной алкогольной ассоциации, заградительные кордоны против привозного алкоголя сейчас выставили уже около 20 регионов страны.
Легко проследить, что громоздить заставы начинают именно те регионы, где местная водка занимала от 20 до 40% рынка. Уровень, которого бы хотели добиться местные производители и администрации в результате вводимых мер, не ниже 50 — 60%, а некоторые губернии мечтают и о 80%. В марте этого года к 80−процентным сепаратистам примкнул Краснодарский край. Именно до этого уровня Совет безопасности края и лично губернатор Александр Ткачёв призвали довести долю кубанской водки на прилавках магазинов и во всех 96 предприятиях, занимающихся оптовой торговлей алкоголем. Остальные 20 процентов власти милостиво разрешили завозить из других регионов — «чтобы закрыть потребность в элитных сортах водки, которые у нас в крае не производятся». Они уверяют, что экономика оптовой торговли от такой политики только выиграет: официально задекларированные доходы останутся прежними, а оборот, скорее всего, увеличится. Этот тезис кажется несколько надуманным на фоне общего падения спроса на легальный алкоголь во всех сегментах. Ещё больше пить вряд ли станут, да и цена кубанской водки вроде не настолько выше. Впрочем, уже следующее заявление первого вице-губернатора края Джамбулата Хатуова и вовсе не оставляет надежд оптовикам, мечтавшим увеличить доходы. По его словам, «от преференций для производителей из других регионов, которые всеми правдами и неправдами пытаются пробиться на перспективный кубанский рынок, оптовикам придётся отказаться».
Вот с этих преференций и следовало бы начинать. Откуда берутся деньги, чтобы давать эти преференции? И почему водка, изготовленная в регионах, куда более далёких от сырьевых рынков, чем ЮФО, преодолевшая тысячи километров, с затратами на разработку и продвижение брендов, может конкурировать по цене с местной?
В основе обвинений в региональном сепаратизме — тезис о том, что без учёта местных интересов потребитель лишается возможности выбора. Хотя девяносто девять человек из ста при слепой дегустации не смогут найти не то что десять, а и два отличия по органолептическим свойствам в водках сопоставимого качества, пребывающих в одном ценовом сегменте и поставленных разными производителями. Водка ведь продукт довольно простой: спирт, вода и минимум присадок — не более 1,5%. Всё остальное — уже не продукт, а бренд. Так чего лишается потребитель — выбора картинки? Безусловно, у региональных игроков нет таких средств на брендирование и продвижение своей продукции, как у федеральных. Хотя крупнейшие из регионалов достигли весьма заметных даже в российском масштабе успехов. Зато в изобретении систем контроля качества региональные рынки преуспевают: чего стоит только новая идентификация алкогольной продукции в рамках кубанской программы «Качество», от которой стонут все инорегиональные игроки. Но ведь от неё стонут и местные, им ещё хуже — деваться-то некуда. Так что тут все на равных.
Мотивы региональных сепаратистов — классические: в основе лежит материальная заинтересованность. Акцизы на спиртсодержащую продукцию — это, по выражению одного эксперта, «один из немногих “вкусных” налогов», которые центр в различных вариациях и долях всегда оставлял региональным бюджетам. Сегодня, если не вдаваться в подробности, из акцизов на производство водки пятая часть идёт напрямую регионам, а остальные четыре пятых поступают в федеральный бюджет и потом делятся между регионами — согласно установленным коэффициентам. То есть местные власти могут рассчитывать лишь на эти 20% и лишь от местных производителей. С начала следующего года начнёт действовать поправка к Бюджетному кодексу, предложенная Минфином РФ, согласно которой гарантированная доля регионов от акциза повышается вдвое — аж до 40%. Иногородние агрессоры уже бьют тревогу: мол, за такой кусок региональные губернаторы будут биться ещё яростнее. А что вы хотели? У регионов нет денег; на фоне кризиса и сокращения поступления средств из центра денег нет всё ощутимее. В этих условиях алкогольная отрасль остаётся одним из самых стабильных и весомых источников пополнения местных бюджетов.
Пора законодательно разобраться, что нужно понимать под региональным сепаратизмом. Где пределы допустимого на уровне региона протекционизма? Власти должны решить эту проблему на самом верху, создав для всех конкурентоспособные условия. Иначе то одна, то другая из сторон рискует остаться явно обиженной.
