Вчера, в свой день рождения, уполномоченный при президенте по защите прав предпринимателей Борис Титов выступал в непривычной для себя роли защитника в суде. Своими впечатлениями от участия в процессе он поделился с корреспондентом РБК daily Алисой Штыкиной, а заодно подвел итоги первого полноценного года своей работы в качестве бизнес-омбудсмена и рассказал о ближайших инициативах.
— Вы защищали в суде осужденного на девять лет по статье "Мошенничество" основателя группы компаний "Санрайз" Сергея Бобылева. Как вам новая роль защитника? Чувствовали особое отношение судьи к процессу, ведь не каждый день бизнесмена защищает уполномоченный по делам предпринимателей?
— Выступление в суде, тем более такой высокой инстанции, — вещь ответственная. Конечно, готовился к нему тщательно. Никакой статус защитника не может учитываться судьями при вынесении приговора. Они должны быть полностью беспристрастны. Думаю, так и было.
— Каковы итоги заседания? Есть ли прогресс в деле Бобылева?
— Это был второй раз, когда я выступал защитником по делу Бобылева. Впервые это было на рассмотрении дела в Мосгорсуде. Тогда нам удалось добиться частичной переквалификации обвинения на ст. 159 прим. 4 "Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности" и снижения срока Сергею до 5,5 года вместо девяти лет. Мосгорсуд признал, что по 33 эпизодам, связанным с невыполнением "Санрайзом" контрактов с поставщиками, деяния были совершены в сфере предпринимательской деятельности. Однако по неисполнению двух кредитных договоров с банками судьи оставили старую статью, из-за чего Сергей пока не сможет претендовать на амнистию.
Вчера Верховный суд признал незаконным отказ в переквалификации обвинения и отменил соответствующие решения нижестоящих судов. Но, по существу, решения вынесено не было, так как защита не успела подать жалобу на часть решения президиума Мосгорсуда. И все же, думаю, после вчерашнего решения Верховного суда перспективы у этого ходатайства хорошие.
— 2013-й — первый полноценный год вашей работы в качестве уполномоченного. Какими вы видите его итоги?
— Весь этот год мы проработали без законодательной основы, а полноценное рабочее законодательство получили только в октябре. Вначале нам надо было понять, насколько велик масштаб проблемы. С начала года я получил больше 5 тыс. обращений. Это показывает, что мы востребованы и что проблем у бизнеса пока много. Для их решения нужна развитая структура, которую мы создали: в 74 регионах уже есть уполномоченные, принято 54 региональных закона. Сейчас нам нужно научиться использовать полномочия, которые нам предоставлены. По закону мы имеем право участвовать в арбитражном и уголовном процессах, ходить в любые места лишения свободы.
— Чьей вины в делах бизнесменов больше — правоохранителей или самих бизнесменов? Каково соотношение?
— К сожалению, больше всего дел связано с конфликтом между предпринимателями. Партнеры начинают выяснять отношения между собой, и потом каждый пытается привлечь на свою сторону правоохранителей. В результате все работают за государственный счет: и полиция, и прокуроры, и административные регуляторы, а бизнес бежит к нам, как к одной из инстанций, которая может им помочь в споре. Мы не участвуем в такого рода делах, а предлагаем медиацию с помощью профессионального посредника, которую нам бесплатно предоставляет Торгово-промышленная палата.
— Это какой процент дел?
— По уголовным делам до 80%.
— То есть фактически вы рассматриваете только 20% обращений?
— Мы эти дела тоже берем, но мы предлагаем медиацию. Если видим какое-то незаконное участие правоохранительных структур, мы тоже помогаем.
— Над чем сейчас работаете в части изменения законодательства?
— Инициатив достаточно много. Мы будем работать над законом о защите прав инвесторов. Не во всех странах он есть, но у нас в стране он необходим. Там должны быть регламентированы очень многие вещи: как защищается собственность, какие проверки могут проходить, как часто, как должны проходить бюрократические процедуры. Хотим в этом законе собрать, может быть, даже из других законов, которые не вызывают противоречия, основные правила игры бизнеса и государства в России, потому что, к сожалению, сегодня у нас они не всегда понятны. Мы увидели такой закон в Казахстане, хотим начать эту работу и в России.
— Главная новость месяца или даже года — выход на свободу Михаила Ходорковского. Почему, как вам кажется, это произошло именно сейчас?
— Я не склонен считать, что это связано с Олимпиадой, она прошла бы без всяких проблем. Мне кажется, это связано с тем, что в следующем году Ходорковский уже вышел бы на свободу, и решили перед Новым годом перевернуть эту страницу. Конечно, это огромное событие. Меня сейчас все спрашивают про бизнес-климат. Может быть, это будет каким-то позитивом для предпринимателей. Все понимают, что человек пережил очень много, десять лет в тюрьме — это огромный срок. Многие считают, что если он виноват, то это уже избыточный срок. Предприниматели не смотрят на политизированные дела, они есть практически везде: в США, Европе, Китае. Предприниматели смотрят в целом на ситуацию, как дела в их отрасли, у соседей в регионе. Сегодня пока кардинально ничего не меняется.
— А на общественно-политической ситуации это скажется больше, чем на экономической?
— На общественной да, но мне кажется, Ходорковский политикой заниматься не будет. Даже если бы стал, это никак кардинально не изменило бы политическую ситуацию.
— По экономической амнистии удалось освободить 1,5 тыс. человек. На такой результат вы рассчитывали?
— Когда мы предлагали включить ст. 159 "Мошенничество", то рассчитывали на другой результат. Поскольку ст. 159 — это три четверти всех дел, конечно, резко сократился объем амнистии. Сейчас проходит переквалификация на предпринимательские составы. Из 6500 обращений, к сожалению, только 2000 реально переквалифицированы. Многим было незаконно отказано в переквалификации, это тысяча-полторы. Мы считаем, что по амнистии выйдет еще столько же, сколько на сегодняшний день.
— Когда?
— В следующие полгода. Это не быстрый процесс.
— Почему амнистия по ст. 159 вызывает такое сопротивление?
— По ней осуждены очень много непредпринимателей, которые подделывали товары, обманывали дольщиков с квартирами. Это такая "резиновая" статья, очень широкий спектр дел. В 2012 году возбуждено 150 тыс. дел по ст. 159 — огромное число.
— Вы говорили о необходимости легализовать труд мигрантов. Что удалось сделать?
— Наша позиция была очень близка позиции Федеральной миграционной службы. К сожалению, она не находила поддержки у Минтруда. Владимир Путин согласился с нами и предложил в своем послании отменить квоты. Во второй части он предложил даже более либеральный для бизнеса вариант — ввести патент. Так будет еще легче нанять мигрантов. То есть это будет амнистия: заплати деньги, купи патент — ты уже легальный работник.
— СК может вновь получить право возбуждать налоговые дела. Видите ли вы в этом какие-то опасения для бизнеса?
— Определенные опасения, конечно, есть. Мы уже жили в ситуации, когда в год возбуждалось 14 тыс. уголовных дел, из которых меньше 30% доходило до суда. Следственные органы говорят, что у них ограничены возможности, есть же фирмы-однодневки, о которых налоговая может и не знать. Поэтому здесь нужен компромисс: мы предложили, что они могут инициировать расследование, но возбуждаться уголовное дело может только после проверки ФНС. Пока конкретной реакции нет, идет обсуждение. Еще мы предложили, что надо поднять барьеры: по крупному ущербу с 10 до 20%, по сверхкрупному — с 15 до 30% и снять верхние ограничители (30 млн руб.).
— Как вы оцениваете упразднение ВАС?
— Мы здесь немного не в тренде. Может быть, арбитражные суды были более продвинутые, экономически профессиональные, чем суды общей юрисдикции, но тем не менее они все равно были искусственным органом. Нет в мире таких систем государственных арбитражных судов, есть независимые третейские суды. Нельзя быть специалистом штатным, государственным арбитром во всех отраслях права. А независимые арбитражные суды эту проблему решают, потому что у них есть специалисты по всем отраслям. Если у нас появятся серьезные третейские суды, в спорах между предпринимателями они вполне заменят арбитраж. Идет попытка создания крупного третейского суда Таможенного союза, разрабатывается его регламент, но пока этот вопрос немного застрял.
