Генеральный директор "Мэлон Фэшн Груп", развивающей сети Love Republic и Befree, Михаил Уржумцев рассказал в интервью RNS о новой реальности fashion-рынка, планах по развитию компании и привлекательности переживших кризис компаний.
— Каково ваше мнение относительно нынешней ситуации на рынке — кто-то называет ее новой реальностью, кто-то — стагнацией. Как считаете, вернется ли он к докризисным темпам?
— Второй год уже продолжается это безобразие, и, наверное, это новая реальность, к которой необходимо адаптироваться. Придется в ней жить. Что касается возможного возвращения к докризисным темпам роста в отрасли, я думаю, что это небыстрая история.
До конца 2016 года потребительские расходы шли по инерции после времени экономического роста. Но к концу года экономия докатилась до потребительского рынка, ровно на столько хватило запасов у людей. Развернуть эту тенденцию в обратную сторону трудно, это не может произойти быстро. Рост в нашей отрасли возможен, если экономика снова будет расти. Но пока реально ничего не происходит. По крайней мере, я лично не заметил, чтобы что-то происходило. Макроэкономические показатели внутри Садового кольца очень сильно растут. Но за Садовым кольцом с доходами у людей пока не очень.
— За прошедший год на рынке были банкротства крупных сетей: Kira Plastinina, Центробувь, Carlo Pazolini. Рынок сильно изменился?
— Я не думаю, что с уходом каких-то единичных игроков рынок меняется. Нет. То, что этих брендов больше нет, наверное, заметят те, кто был лоялен к этим брендам. А по большому счету быстро найдутся компании и новые бренды, которые их заменят. Пройдет время, и все будут вспоминать эти бренды как историю своей молодости. К тому же, не все уходят быстро: и магазины Kira Plastinina еще есть, и Carlo Pazolini. Более того, по моим сведениям, последние еще обсуждают новые локации и строят новые магазины. Когда читаешь средства массовой информации, там ужас, а когда смотришь на реальную жизнь, компания работает.
— Какие тенденции будут определять fashion-рынок в России в ближайшие годы? Ждете консолидации? Интересует ли вас приобретение конкурирующих компаний?
— Возможно, посмотрим. Сейчас очень много разговоров о консолидации, поскольку поодиночке всем некрупным компаниям тяжело. Но все, так или иначе, хотят сделать свои компании большими, поэтому разговоры на эту тему ведутся. В обувной сфере идет достаточно интересная консолидация. Но в fashion-индустрии очень мало российских игроков, их по пальцам одной руки можно посчитать. Вполне возможно, что у кого-то из них есть какие-то планы по слияниям. Но у нас пока таких планов нет.
— Почему?
— И так есть, что делать. Мы сейчас в процессе развития собственных брендов, и очень важно не потерять фокус, поскольку у нас три бренда, три розничные сети, и у каждой сейчас свой путь стратегического развития. Поэтому пока на этом все.
— В 2013 году вы продали российские сети Springfield и Women’s Secret — вы полностью отказались от планов приводить зарубежные бренды и развивать их по франшизе?
— Да, отказались. Не пошло. Мы поняли, что франшиза — история не для нас.
— А создавать собственные новые бренды вам интересно сейчас? Удобное время?
— Новые бренды создавать очень интересно. Но мы все-таки хотим сконцентрироваться на том, что у нас есть. В ближайшие годы будет реализована серьезная программа развития, в рамках которой нужно сконцентрироваться и сфокусироваться, собрать все ресурсы, которые у нас есть: и человеческие, и эмоциональные, и финансовые. В трехлетней перспективе создавать новые бренды не будем.
— Что заложено в эту программу?
— Она связана с активным открытием новых концептуальных магазинов, которые мы в позапрошлом году начали запускать, а в прошлом году продолжили в небольшом объеме. Результаты релокаций и открытия новых магазинов в новых концепциях оказались очень хорошими. Поэтому мы сейчас сфокусированы на этом.
— Все ли ваши бренды в настоящее время прибыльны, не рассматриваете возможность отказаться от какого-то из них?
— Одинаковую отдачу никогда не приносили все бренды, такого не бывает. В какие-то сезоны один бренд себя более уверенно чувствует, в какие-то — другие. Но все наши бренды прибыльные и продолжают развиваться.
— Продажи "Мэлон Фэшн Груп" в 2015 году составляли 12,6 млрд рублей, какой был финансовый результат в 2016 году? Какие у вас прогнозы на 2017 год?
— Приблизительно наши показатели за 2016 год по выручке будут похожи на 2015 год.
— Розничная сеть за 2016 год сократилась?
— Розничная сеть в количестве магазинов сократилась, но количество квадратных метров осталось то же самое. То есть мы закрывали маленькие неперспективные магазины и открывали большие и, как нам кажется, перспективные.
— Какие планы по развитию розничной сети на 2017 год?
— Мы планируем в этом году открыть около 80 магазинов, плюс-минус.
— В 2016 году вы приостановили открытие магазинов по франшизе, с чем это связано? Возобновите ли в 2017 году?
— Мы не приостанавливали, открываются магазины, просто параллельно они закрываются там, где собственники по разным причинам не могут продолжать вести бизнес. Чистое увеличение — оно около нуля. Но в принципе они как открывались, так и открываются.
— В какие новые регионы или страны планируете выходить?
— Мы в этом году запланировали выход в новые регионы. Переговоры уже вошли в стадию подписания договоров, и когда мы откроем магазины в новых странах, тогда все об этом узнают.
— Будете по франшизе выходить или напрямую?
— Напрямую.
— Не возникало ли у вас трудностей с бизнесом на Украине?
— Если касаться трудностей, связанных с тем, российский мы бизнес или не российский, то таких трудностей не возникает. Трудности возникают такие же, как в России, с точки зрения проходимости торговых центров, покупательской способности и всего, что связано с состоянием самого рынка. Снижения продаж мы не зафиксировали. Но рынок сложный, трафик в магазинах не растет, сопоставимые продажи растут совсем чуть-чуть, там мы тоже закрываем магазины, которые не показывают должных результатов. Сеть сократилась по итогам года.
— Где в настоящее время находится ваше основное производство?
— Производство находится там же, где и находилось, в основном это Китай, Индия, Бангладеш, Вьетнам.
— Размещаете вообще заказы на российских фабриках?
— Размещаем, но если мы говорим об объемах, то это ничтожный объем.
— Не выгодно?
— Здесь негде размещать наши объемы, к сожалению. Мы бы с удовольствием разместились, но пока возможностей не видим.
— Не намерены ли строить собственное производство в России?
— У нас было собственное производство в России много-много лет, мы от этого ушли и, наверное, возвращаться пока не будем, потому что мы розничная компания, а не производственная. Это разный бизнес.
— Связано ли отсутствие мощностей в России с тем, что нет тканей?
— В России действительно нет ни ткани, ни аксессуаров, сопутствующих пошиву, ни пуговиц, ни молний, ни ниток — это приходится импортировать. Поэтому когда ты задумываешься о том, что тебе нужен еще отдельный департамент, который будет заниматься закупками тканей и всего сопутствующего и своевременно это все доставлять на производства, то ты понимаешь, что пока лучше делать это в Китае, где все отлажено.
— Какова сейчас структура акционеров компании?
— Такая же, какая была год назад, ничего не поменялось.
— Не заинтересованы ли в новом стратегическом инвесторе?
— Я могу сказать, что какие-то запросы поступают, но пока на сегодняшний момент все акционеры нашей компании верят в компанию и хотят продолжать развивать компанию в том же составе, поэтому работа со всеми запросами вялотекущая, для общего развития.
— Российские или зарубежные инвесторы интересуются?
— И российские, и зарубежные. До конкретики нигде не доходит. Но мы в таком мире живем, что на сегодняшний день зарекаться ни от чего нельзя, может быть, завтра кто-то придет и предложит нашим акционерам то, от чего невозможно отказаться. Все мы люди, у каждого есть свои интересы. Теоретически приход нового инвестора, конечно, возможен. А практически? До сегодняшнего дня такого не происходило, а что будет завтра или послезавтра, я не могу отвечать за всех акционеров.
— На фоне кризиса в 2014 доля шведской East Capital Explorer обесценилась почти на 20% из-за девальвации. Российские модные компании по-прежнему интересны для зарубежных инвесторов?
— Обесценение доли в 2014 году связано с рублевой девальвацией. У всех инвесторов стоимость активов в России резко снизилась. А сейчас покупать хорошо. Я думаю, на сегодняшний день пришло время входить в компании, которые выстояли в кризис, у которых есть понятная стратегия развития. Цена входа привлекательна.
— 35% бизнеса принадлежат кипрским офшорам. После панамагейта не задумываетесь о переводе бизнеса в российскую юрисдикцию?
— Это компании иностранных инвесторов, и это их внутреннее дело. Это не российские граждане.
— Привлекаете кредиты или развиваетесь на собственные средства?
— Только на собственные. Кто кредиты берет, тот сейчас проблемы и ощущает, мне кажется. Поэтому мы и не берем кредиты.
— Серия банкротств в модном бизнесе — это результат излишней жесткости кредиторов, или ритейлеры сами виноваты?
— Я думаю, здесь виновного сложно найти, потому что мы не знаем всей настоящей истории. То, что выдается средствами массовой информации, может быть очень далеко от того, что на самом деле происходит. На мой взгляд, ни один из банков не заинтересован никого банкротить, это какая-то крайняя ситуация, когда банки не видят никакого другого рычага и возможности возместить потери. Заказ? Я что-то не верю в конспирологические версии.
— Какие ключевые направления развития компании на ближайшие 3–5 лет?
— Полгода назад мы не знали, что будет через квартал, если честно. Что произойдет в нашей реальности через 3–5 лет, мы не угадаем. Для ситуации, в которой мы живем, я думаю, что пятилетние планы — это просто утопия. Хотя стратегический план, конечно, имеется. Поэтому движемся шаг за шагом, год за годом, и, как я уже говорил, в основном занимаемся развитием наших трех брендов и внешне, и внутренне.
