Елена Рыковцева: В один прекрасный день случились таможенные послабления для посылок из-за рубежа. Это немедленно повлекло за собой увеличение численности таковых посылок. Народ в борьбе за более дешевый образ жизни стал гораздо активнее отовариваться в иностранных интернет-магазинах. И настолько оживился этот российско-западный товарообмен, что таможня перестала справляться. Мощности этой самой таможни, расположенной непосредственно в Москве, оказались не рассчитанными на столь бурный покупательский бум. И снова пошел откат. Теперь иностранцы отказываются сотрудничать с Россией, потому что не могут гарантировать покупателям доставку товаров в оплаченный теми срок. Замораживает свою работу почта DHL, переносит открытие российской версии крупнейший мировой интернет-аукцион Евау, где весь мир покупает товары по самым выгодным ценам. Таким образом, даже та небольшая категория российских граждан, которая имела возможность экономить, делая покупки за рубежом, снова оказывается один на один с дикими российскими ценами.
Почему в России так дорого и как с этим бороться? Об этом мы говорим в нашей программе. Точнее сказать, подхватываем тему, которой на Первом канале посвятила свой фильм журналист Елена Дворникова. Фильм прямо так и называется: "Почему все так дорого"? Это замечательно интересная и очень полезная работа. Мы ее сегодня обсудим. У нас в гостях также корреспондент польской газеты Rzechpospolita Юстина Прусс, у которой есть возможность сравнить цены в западных магазинах, в российских, а также заместитель редактора отдела потребительских рынков газеты PBK Daily Наталия Копейченко.
Вот тезис, которым Елена начинает свой фильм: "Против россиян ведется ценовая война". Наташа, вы согласны с такой постановкой вопроса?
Наталия Копейченко: Понятно, что мы покупаем вещи и продукты (мы это видим) по ценам не тем, которые реально стоят эти товары. Продукты поставляются компаниями по гораздо более низким ценам. Также и одежда, которая к нам приходит откуда бы то ни было — из Европы, а в основном, из Китая (Азия), конечно, она на местах стоит гораздо дешевле. Откуда берутся цены, которые мы видим на прилавках, это большой вопрос, который, я думаю, волнует всех.
Елена Рыковцева: И который пытается разрешить как раз Елена Дворникова. Главное, о чем мы узнаем из вашего фильма, это то, что в России не существует никаких ограничений для торговли. Любая цена! Вот какую захотят, такую и выставят.
Елена Дворникова: Да, это так. Сейчас только, кажется, на лекарства теперь цена регулируется. А в фильме у нас представитель ФАС открыто говорит, что на продукты питания, на одежду, на бытовую технику, цены никак не регулируются. Антимонопольное законодательство действует только тогда, когда есть угроза того, что монополист на рынке сам диктует цены. Ну, а все остальное никак не регулируется.
Елена Рыковцева: Это мы и считаем началом военных действий.
Елена Дворникова: Ну, военные действия… Есть такой тезис, потому что это доходит до крайних форм, что демонстрирует история Даниила Шутко, несчастного, побитого в супермаркете, где действительно война уже в открытой форме, до мордобоя дело дошло.
Ведь почему еще война? Потому что это противостояние, то есть к нам не относятся как к выгодным партнерам, когда мы приходим в магазин. Вот вы приходите в магазин, и вы ведете сначала разведку. Потом вы берете «языка»: спрашиваете — свежее или не свежее — у продавца. Потом ведете бой на кассе…
Елена Рыковцева: Он пытается меня обхитрить при этом.
Елена Дворникова: Скорее всего, при этом обманет. Конечно! Это же шпион, а шпионаж на войне – нормально. Потом на кассе вы ведете бой, если вам неправильно пробили чек.
Наталия Копейченко: Скорее всего, вы его проигрываете.
Елена Дворникова: Ну, бывает по всякому. Я не хочу говорить, что, «скорее всего, проигрываете», чтобы все не перестали вести этот бой, потому что если мы сдадимся, то тогда начнется полный беспредел.
Елена Рыковцева: Весь ваш фильм как раз призывает к бою. Для тех, кто не видел, история Даниила Шутко связана с тем, что человек решил сверить ценник и чек, который ему выбили. На ценнике цена была меньше, на чеке – больше. Он, соответственно, попытался качать права и просить жалобную книгу. Его просто побили. Вместо жалобной книги он получил в глаз. Мне эта история очень знакома. Я очень благодарна Елене, что она научила нас, что есть закон, который обязывает вас требовать той же оплаты, что нарисована на ценнике, потому что это называется "публичная оферта". Вам предъявили цену, и вам обязаны продать товар по этой же цене!
Расскажу две истории из своей покупательской практики. Когда я покупала какие-то настольные часы, то на ценнике увидела одни цифры, а когда выбили чек – оказалась другая цена. Я не знала этого закона, о котором я узнала в фильме, я интуитивно чувствовала, что что-то не так. И сказала – нет, я хочу оплатить по ценнику. Мне сказали – ждите менеджера. Пока я ждала менеджера, я сфотографировала мобильным телефоном этот ценник на всякий случай, опять же интуитивно. Пришел менеджер и сказал, что наш продавец не успел поменять ценник. Лена кивает…
Елена Дворникова: Это классическая история.
Наталия Копейченко: Обычная история.
Елена Рыковцева: Не успел поменять ценник. Я сказала, что меня это не касается. Я сфотографировала старую цену и хочу платить по ней. На что он сказал – тогда продавец заплатит вам разницу из своего кармана, потому что это он не поменял ценник. Он рассчитывал, что я сейчас сжалюсь: бедный мальчик, у которого маленькая зарплата. Но я не разрыдалась и взяла эти деньги. Но когда история произошла со мной уже во второй раз в продуктовом магазине, когда на чеке оказалась большая цена, чем в чеке и мне сказали, что мы ошиблись, мы не успели поменять ценник – хотите — возвращайте товар, мне уже не захотелось второй раз лишать кого-то личного заработка. Я сдалась.
Елена Дворникова: На это все и рассчитано, что вы просто не будете с этим связываться.
Елена Рыковцева: Да.
Елена Дворникова: Тратить свое время – искать 20 рублей или сколько. Да, ладно, я лучше возьму по этой цене, и уйдете с товаром по более высокой цене, чем рассчитывали.
Елена Рыковцева: А надо связываться, как говорит фильм. Хотя Даниил, один из главных героев, пострадал очень тяжело.
Елена Дворникова: Он не жалеет. Понятно, что жалеет о том, что его побили, но не жалеет о том, что он затеял это все, потому что он говорит, что если будет хотя бы один прецедент создан, то, может быть, хоть кто-нибудь задумается и начнет контролировать все это более жестко. И даже ценники. Есть определенные правила оформления ценника. Ни для кого не секрет, что часто большие сети делают так – пишут крупно цену для тех, у кого есть карта магазина, и мелко цену без скидки, без карточки. Но если человек, у которого нет карты, и который не обратил внимания на мелкий шрифт, покупает на 5 тысяч, то разница может достигнуть 500 рублей. Он, конечно, будет удивлен. Но в случае с Даниилом… Он как раз по карте и покупал! Он все их условия выполнил. Все, что они от него хотели, он сделал, и так неприятно это для него закончилось.
Елена Рыковцева: Юстина, вы посмотрели фильм, в котором дается масса полезных советов. Они актуальны для вас? Что-то совсем диким вам показалось? Или вы уже давно живете в России и ко всему привыкли?
Юстина Прусс: Я не так давно живу в России. Меня особо многое не удивило там. Для меня было неожиданным, что дошло до того, что человека избили. Но все остальное – это уже знаю по своему опыту, к сожалению. И мне хочется по своему личному опыту подтвердить одну вещь. Эти книги жалоб очень часто остаются последним спасающим фактором. Мне причину этого кто-то однажды объяснил. Оказывается, и продавцы, и официанты, и владельцы всяких заведений очень сильно этого боятся. Видимо, там есть какие-то серьезные последствия, нужно, например, потом платить кому-то взятку, чтобы от инспектора какого-то отвязаться или кого-то еще. А значит, это такая вещь, которая может сделать чудо. Когда к тебе относятся плохо, когда твои права нарушают, ты просишь эту книгу. И действительно, все может поменяться в лучшую сторону, потому что это эффективно. Видимо, здесь присутствует страх, в этой реальности – самый эффективный фактор. А если говорить вообще о ценах и о том, что они очень часто отличаются оттого, что написано в чеке, я это знаю. Просто иногда мне не хватает времени, чтобы этим заниматься. Я могу не бороться, а просто уйти или отказаться от товара. Мне не хочется связываться или объяснять людям, что это не цивилизованно, ненормально, это странно очень. Просто иногда нет сил и желания.
Елена Рыковцева: Надежда нам пишет: "Простите, но я возвращаю товар с другой ценой, чем на прилавке, но добиваюсь жалобной книги и пишу жалобы о мошенничестве. Реакция бывает. Потом встречают с улыбкой продавцы". Так вот несколько выходов. Когда вы получаете чек, во-первых, нужно обязательно сопоставить ту стоимость, которую вы увидели на ценнике, с той, что в чеке. Если вы видите, что это другая цена, вы действительно можете без нервотрепки просто вернуть товар, у вас спокойно его заберут назад, выпишут новый чек. Все понятно. Вы можете написать в Книгу жалоб. Но вы должны потребовать, чтобы вам этот товар все-таки продали, и вы должны его унести домой по той цене, которая написана в ценнике! По закону вы должны это потребовать.
Я хочу спросить у вас, Юстина. Вот эти безумные наценки, абсолютно ничем не мотивированные, которые существуют в российских магазинах. В Польше такое возможно, что любая цена назначается на товар?
Юстина Прусс: Нет, конечно, это невозможно. Мне кажется, это вообще мало, где возможно. Это просто какая-то чудовищная, ненормальная ситуация, странная. В Польше такого быть не может, потому что у нас, во-первых, люди очень чувствительно относятся ко всяким попыткам надуть их. Они будут спорить. Конечно, может быть, не все, но, наверное, большинство. Я говорю по себе, по тем, кого я знаю, потому, что я вижу. Конечно, какие-то попытки что-то там сделать, может быть, могут быть, но такие вещи, как 100%, 300% наценки — это просто нереально. Люди это вычислят, так или иначе. Ведь у нас на ценниках цены могут быть в разных валютах европейских. Человек может легко посчитать, что его пытаются обмануть, если вдруг там будет другая цена. Поэтому такое, конечно, может быть, но это очень маловероятно.
Елена Рыковцева: Как я видела только что в игрушечном магазине иностранную собачку, на которой осталась наклейка: 9 фунтов, а продают ее за 800 рублей. Кто знает курсы валют, понимает, что 9 фунтов – это совсем не 800 рублей, а гораздо меньше. Такого не может быть в Польше, что на бирке указано, что в Чехии вещь стоит столько-то крон, а в Польше, в злотых, в два раза больше.
Юстина Прусс: Вряд ли такое будет, я думаю.
Елена Рыковцева: Объясните нам, пожалуйста, Наташа, как так получилось, что в России абсолютно бесконтрольно эта торговая наценка объявляется на товары, на продукты? Об этом много в фильме говорится, подсчеты ведутся – в 8 раз цена бывает выше той, по которой вы можете купить эту вещь в интернете, например.
Наталия Копейченко: Во-первых, цифра наценки не объявляется. Мы никогда не знаем, сколько реально стоит товар. У нас был в конце прошлого года принят закон о торговле, который регулирует, правда, только продуктовую торговлю. Вся техника остается без всякого контроля. Этот закон вступил в силу в начале февраля. В качестве одной из мер этого закона предлагалось заставить сети раскрывать размер наценки. По-моему, в первом чтении обсуждался этот вопрос. Но даже первое чтение эта поправка не прошла, потому что понятно, что ни одна сеть не пойдет на то, чтобы раскрыть какой именно процент она надбавляет на цену товара, который она берет.
Единственное что, немножечко не было отмечено в фильме. Есть все-таки одна мера, которая позволяет регулировать местным властям размер наценки в том случае, если в короткий период времени один и тот же товар очень быстро дорожает. Но это касается только товаров так называемых социально значимых – это молоко, определенные виды мяса (естественно, самые недорогие, которые должны быть доступны и детям, и пенсионерам), курица, какая-то минимальная продуктовая корзина, которая должна быть доступна при минимальном размере оплаты труда. Но проблема в том, что в законе прописана норма, что власти могут регулировать размер этой наценки, однако список товаров до сих пор не утвержден. Уже прошло полтора месяца с момента принятия закона, до сих пор депутаты не могут согласовать, что же именно власти могут определять — по какой цене будут покупать потребители.
Елена Рыковцева: А уже что касается джинсов, так до этого дела вообще…
Наталия Копейченко: Любой непродуктовый ритейл, любая торговля не продуктами совершенно никак у нас не регулируется. Поэтому вычислить – сколько реально, по какой цене закупили, допустим, технику в Азии, вы не сможете никогда. А везти ее оттуда вам тоже невыгодно, потому что в отличие от одежды, которую вы можете привезти из-за границы, из Японии тащить телевизор вы не будете, и смотреть его с иероглифами тоже вряд ли вам захочется.
Елена Рыковцева: Это правда. И платить в аэропорту.
Наталия Копейченко: И растаможку. Единственное, по поводу размера наценки. Конечно, нельзя говорить, что ритейлеры получают пятикратную выгоду на этом все. Это не все идет в карман торговых сетей, потому что надо понимать, что эти компании работают в нашей стране. Есть такие вещи как откаты. Был недавно скандал с "Икеей", когда выяснилось, что магазин был подключен к электросетям при помощи взятки. Я думаю, что российскую компанию подобная вещь не удивит, потому что все привыкли к тому, что все делается при помощи денег. Европейцев же это шокирует. Потому что они привыкли, что все должно быть цивилизовано. У нас же каждый шаг, который проходить торговая сеть – будет она строить магазин, будет она его арендовать, с поставщиками она будет договариваться – это какие-то определенные затраты. Ритейлер не будет же работать себе в убыток. Он все эти затраты перекладывает на потребителя. В итоге это закладывается в конечную цену товара.
Елена Рыковцева: Елена, я бы вот к чему придралась в вашем фильме. Вы собираете по нескольким магазинам товары, которые продаются со скидкой, и отправляете их на экспертизу. Экспертиза показывает, что, по крайней мере, половина этих товаров не годится к употреблению. Кишечная палочка и т. д. Но я про себя подумала, что если собрать точно также товары, которые продаются без скидки, то боюсь, картина была бы той же.
Елена Дворникова: Дело в том, что эта история демонстрирует тезис о том, в чем признались сами ритейлеры, когда они говорили не о себе, а о других ритейлерах – что они по этим сниженным ценам изначально закупают товар, который, грубо говоря, продать уже можно только на вторсырье, то есть у него осталось 2-3 дня срока годности.
Елена Рыковцева: Майонез для салатов, например, которые дешевые.
Елена Дворникова: Наверняка, да. Все можно переработать и сосиски, и сардельки, и хлеб. Все, что угодно можно переработать, но это уже совсем дешевые. Есть последняя возможность сбыть это вот так в супермаркет. Тогда они ставят это по сниженным ценам. Наверняка, если в принципе собрать все это и проверить… Но все проверить невозможно. В данном случае, мы этот тезис демонстрировали, что это существует, это реально. Мясо, как написала лаборатория, сомнительной свежести. Понятно, что это такое. Это означает, что завтра его есть будет нельзя.
Елена Рыковцева: Юстина, вы приходите в свой большой супермаркет в "Золотых террасах" в Варшаве и видите, что часть товаров продается по сниженным ценам, вас призывают купить со скидкой, то вам приходит в голову – ага, значит, что-то не то с этим товаром?
Юстина Прусс: Тут надо честно сказать, что несколько лет назад в Польше, может быть, это и было. А сейчас просто я не хожу по магазинам. Я супермаркеты вообще очень не люблю именно поэтому, что это такой колхоз. Мне там просто неприятно. Но раньше бывали такие случаи, у нас были такие же телепрограммы, где тоже говорили о том, что нужно быть очень-очень осторожным с уцененными продуктами. И не только это. Что любая распродажа или надпись "sale 50%" — всегда за этим стоит какая-то ловушка. Просто так не бывает таких вещей. С каким-то испорченным, перекрашенным мясом я помню какие-то скандалы. Но это было какое-то время назад. Сейчас, надеюсь, все стало лучше. Как-то люди более осведомленными стали.
Елена Рыковцева: Европейские нормы, европейские союзы.
Юстина Прусс: Да, видимо, действительно, есть какой-то момент такой, через который нужно пройти, воспитать общество, чтобы оно требовало, чтобы им давали хороший товар, качественный и т. д.
Елена Дворникова: Хочу сказать в защиту российского потребителя. Потому что это мы с вами, поэтому и в защиту. У нас все эти проблемы не потому, что мы какие-то совсем странные люди, идиоты…
Юстина Прусс: Я так не говорила!
Елена Дворникова: Как раз вы все правильно сказали. Я хотела сказать, что все проходили этот этап определенный. Чем чаще мы будем обращать внимание на какие-то вещи, когда нас обманывают, пытаются обмануть, замечать это, тем быстрее мы пройдем этот этап. Этот этап был везде – и распродажи нецивилизованные, где сначала поднимают цену, а потом делают вид, что сделали скидку, и обманы на распродаже, где написано 70% скидка, ты пересчитываешь, и оказывается, что они предлагают всего 60. Кстати, здесь действует тот же принцип публичной оферты — вы должны потребовать именно 70 процентную скидку.
Это все было на Западе. Люди так же, как и мы сейчас, отстаивали свои права, снимали такие же фильмы, проводили такие же расследования, обращались в такие же организации, жаловались, писали куда-то, чего-то добивались.
Елена Рыковцева: И пришли к тому, что теперь тамошних покупателей этим хитростям учить не нужно – хитростям обороны от торговли.
Елена Дворникова: Да. Там уже и войны-то нет. Там начинают с тобой сотрудничать, начинают с тобой договариваться, начинают тебе что-то реальное предлагать, выгодное. Я, собственно, за это, как и все потребители.
Юстина Прусс: Я хотела вернуться к очень важному фактору — это страх. Когда существует угроза наказания за бесправные действия, тогда никто не будет нарушать. Или, по крайней мере, он два раза подумает прежде, чем сделает это.
Елена Рыковцева: Там ведь как? Вы приходите в магазин, например, британский, вечером в пятницу. Магазин закроется на два дня – до понедельника. Поэтому вы знаете, что сейчас вы все эти салаты, все эти готовые блюда купите с большой скидкой, потому что не будут они уже их две ночи держать. Люди-то и приходят в пятницу вечером в западный магазин, зная, что он еще качественный, этот товар, но скидка на него потому, что магазину выгоднее его сейчас вам продать подешевле, чтобы потом его просто не выбрасывать. Вот и все, что вы знаете. И это нормально.
Слушаем Владимира из Москвы, здравствуйте! Говорите, пожалуйста!
Слушатель: Здравствуйте! Конечно, сейчас со стороны торговли идет полнейший беспредел в отношении покупателей. Я хочу про свою историю рассказать. В один из дней утром я вышел в близлежащий магазин, зная, что он открывается в 9 утра. Подошел туда в 09:20, он был еще закрыт. Я сразу понял, что над нами просто издеваются, но в силу своего характера я сразу пошел с черного хода в администрацию. Подошел туда. Там молодая девушка. Я просто задал ей вопрос – люди сейчас на работу собираются, многие опаздывают, а на 20 минут закрыт магазин, задерживаете всех. Я спрашиваю: "Что творится?" Девушка извинилась. Я хотел уже выходить. Она остановила меня, открыла черный ход, разрешила зайти в магазин. Самое смешное, что я еще в течение 5-7 минут, пока они искали охранника, охранник потом искал ключи, которыми открыть этот магазин, я один ходил по залу, выбирал, что мне было угодно. Они все смотрели и молча терпели. Хочу сказать, если в советские времена, мы полностью зависели от государственной торговли, то сейчас людям надо понять, что сейчас частный торговец полностью зависит от нас. Надо просто-напросто самим идти в атаку, если вы видите, что над вами издеваются, и наглеть. Я так поступаю.
Елена Рыковцева: Вот видите, Владимир, вы все еще называете наглостью отстаивание своих собственных прав. Вы говорите – «наглеть». А это не наглость. Это всего лишь вы отстояли свое право.
Слушатель: На самом деле, надо действовать, надо не молчать. Они и ведут себя так по отношению к нам, потому что мы молчим и терпим все это.
Юстина Прусс: Как раз по этой теме у меня есть свое наблюдение и опыт. Действительно, это так, очень часто я вижу людей, которые не реагируют, когда их, грубо говоря, обижают. Это плохо. Хочу рассказать один случай, который у меня был в торговой сети.
Елена Рыковцева: В русской?
Юстина Прусс: В русской. Могу сказать название.
Елена Рыковцева: Говорите, у нас можно.
Юстина Прусс: Торговая сеть "Перекресток". Я покупаю какие-то вещи, получаю счет. Я отдаю деньги и кладу сдачу в карман. Не смотрю, сколько мне дали сдачи. Я ухожу рядом в аптеку что-то там купить. И обнаруживаю, что в кармане (я специально не положила сдачу в кошелек) где-то на 300-500 рублей меньше, чем я должна была получить. Я возвращаюсь и начинаю выяснять это с человеком на кассе. Он говорит, что у него карманов нет – и показывает, что у него нет карманов. Рядом с ним стоит мальчик, который упаковывает вещи в пакеты. У него-то есть карманы. Так, видимо, решена проблема. Я говорю: "Конечно, я не хочу говорить, что это вы виноваты. Просто я хочу выяснить. У меня не совпадает". Полчаса ждем менеджера. Потом закрывают кассу, начинают пересчитывать. Это очередные 15 минут. Выясняется, конечно, что лишних денег там нет. И это я виновата, потому что затеяла скандал, еще время потеряли они из-за меня. Но тут приходят две женщины, которые говорят, что с ними случилась та же история, только не сейчас, а три дня назад. И им не выдали 1000 рублей — еще больше денег! Я говорю этим женщинам – давайте обменяемся телефонами, напишем письмо, пойдем к начальнику и выясним это. Стоит попробовать это сделать. И в этот момент эти женщины начинают говорить менеджеру: "Вы только не думайте, что мы против вас. Вы только не обижайтесь". А меня они игнорируют. Они не дают мне телефоны, потому что явно боятся: если по-доброму – им что-то вернут, а если они начнут требовать…
Елена Рыковцева: То вообще ничего не выйдет.
Юстина Прусс: Да. Извините, что так долго, просто мне кажется это очень интересный момент.
Елена Рыковцева: Да, это очень важно, что одни люди готовы бороться за свои права, а вторым кажется, что если они договорятся ласково, то у них больше шансов. Хотя, на самом деле, шансов там тоже абсолютный ноль.
Наталия Копейченко: Или просто ничего не делают, уходят. Тоже есть такое.
Елена Рыковцева: Я хочу спросить вас, Елена, вот о чем. Несмотря на то, что такие сложности сейчас происходит с интернет-покупками, такие осложнения с таможней, вы призываете делать ставку на интернет. У вас в фильме есть, например, замечательный молодой человек, который примеривает на себя вещи в магазинах России, переписывает артикул и заказывает точно такую же вещь, подходящую ему по размеру, где-нибудь в Англии в аналогичной сети. По интернету он даже с учетом доставки получает это в два раза дешевле, чем если бы он купил в Москве. Но таким образом рекламируя интернет-торговлю, вы перегружаете таможню своими собственными руками, призвав всю страну делать покупки через интернет, вы, таким образом, блокируете эти покупки. Вам не страшно?
Елена Дворникова: Мне как журналисту было бы странно узнать такую возможность покупки через интернет и никому о ней не рассказать. У меня работа такая – узнать что-то интересное и рассказать. Когда мы рассказывали эту историю, у нас были сомнения. Хотя призывать людей ездить за покупками за границу еще более странно. Но у нас все-таки не настолько люди подвижные именно в интернете, чтобы совершать покупки через него в огромных масштабах. Поэтому это была просто попытка рассказать, что если вы поищете, то найдете варианты более справедливые. Не дешевые! Мы не говорим о дешевой. С одеждой странно говорить, что давайте все дешево нам продадим. Нет. А справедливую цену. Ту – сколько эта вещь стоит. Если над этим задуматься и поискать какие-то пути, они есть – либо через интернет, либо поехать на шопинг, либо договариваться с продавцом. Ведь вот этот еще мальчик, который таким образом покупал, очень интересную вещь сделал. Он написал в Книгу жалоб – почему у вас так дорого?
Елена Рыковцева: Молодец!
Елена Дворникова: Мы никогда не пишем в Книгу жалоб. Мы про хамство можем написать, про просрочку. А "почему у вас так дорого" мы никогда не спросим.
Елена Рыковцева: Очень интересно, очень! Потому что Юстина перед нашим эфиром поделилась своим наблюдением: русский человек стесняется сказать — дорого. Когда к вам подходит продавец и говорит – вы берете, вам подходит? – вы никогда не скажете, что дорого. Вы скажете – не подходит цвет, что-то с размером не так. Вы стесняетесь сказать, что дорого. Казалось бы, откуда в нас это? Вы стесняетесь сами-то, Юстина, сказать, что дорого?
Юстина Прусс: Я иногда действительно стесняюсь, но я это всегда говорю. Иногда просто что-то явно слишком дорого и это уже просто режет по глазам. А если что-то стоит свою цену, а у меня нет денег, я постесняюсь сказать, что у меня нет денег или мне это дорого. Но если я вижу, что что-то стоит больше, чем это действительно стоит, и кто-то пытается еще сделать так, чтобы я почувствовала себя неловко, что я это не покупаю….
Елена Рыковцева: Нищая, зачем ты к нам пришла.
Юстина Прусс: И вообще, что ты тут делаешь, если у тебя нет денег. К нам Ксения Собчак придет, она купит, если надо. Есть у нас много богатых людей, которые придут и купят. Мне кажется, вот это тоже в каком-то плане беда России, что очень много людей, очень низкое качество услуг, очень недостаточно пунктов продаж и всегда придут другие люди, которые купят.
Наталия Копейченко: Поймите, что предложение формируется не просто так. У нас рыночные отношения. Если есть спрос, соответственно, продавцы никогда не будут опускать цену. Они видят, что если не купит один, придет и купит другой. Пока мы все покупаем по этим ценам, они продают по ним и не видят смысла снижать.
Елена Рыковцева: То есть мы с вами не купим, а пройдется по всем этим точкам Ксения Собчак и сметет все.
Юстина Прусс: Очень много людей найдется, которые это сделают. Потому что здесь очень-очень много людей.
Смех в студии
Елена Рыковцева: Есть выбор людей.
Юстина Прусс: Я говорю о том, что предложение намного меньше спроса. Больше людей хочет купить, чем есть вещей.
Елена Рыковцева: Валентина из Москвы послушаем. Здравствуйте!
Слушатель: Добрый день! Очень интересно было вас послушать. У нас сейчас общество рыночных отношений, которые мы заложили 20 лет назад. При этих рыночных отношениях существуют способы изъятия денег у населения, то есть с помощью наценок, с помощью того, сего, пятого, десятого. Всему этому делу положил Гайдар в свое время. Меня другое удивляет. Не продажа той собачки, которая стоит там 9 фунтов, а у нас 800 рублей. Меня больше волнует то, что людям необходимо каждый день. Пенсионерам, у которых маленькая зарплата или пенсия. Им нужно покупать продукты. И под эти продукты черте что сплавляют.
Елена Рыковцева: Это именно так. Давайте послушаем Надежду. Здравствуйте!
Слушатель: Здравствуйте! Хочу поделиться своим опытом. Всегда до кассы просчитываю я в уме, можно с калькулятором, сумму и никогда не позволяю себя обсчитывать. Сразу начинаю возвышать голос – громко, не стесняясь. Я уже разучилась стесняться в наших магазинах. Второе замечание. Очень боятся жалобной книги, потому что по ней депремируют. И, по-моему, по последней моей записи в "Копейке" даже сменили персонал в магазине. Кроме того, в интернете, например, существует жалобная книга "Копейки". Там операторы принимают эти жалобы, а потом принимают соответствующие меры.
Елена Рыковцева: Спасибо, Надежда. Елена Дворникова ва фильме целый час призывала писать в жалобные книги. Не стесняйтесь, пишите, требуйте!
Елена Дворникова: Я еще хочу сказать, что когда вы откроете жалобную книгу, обязательно посмотрите на первую страницу. Она должна быть зарегистрирована в торговой организации. Они, по-моему, должны регистрировать ее где-то в управе района. Потому что если жалобная книга не зарегистрирована (у меня был такой случай) нигде, три года туда жалобы пишут, но это их внеклассное чтение. Они могут взять домой, почитать, над нами посмеяться и все такое. А жалобная книга – это документ, который должен подаваться с бухгалтерской отчетностью. За ней следят, по ней разбираются, по каждой жалобе. Поэтому она должна быть обязательно зарегистрирована. Там должна быть надпись – управа района такая-то или что это Роспотребнадзор. С печатью и подписью.
Елена Рыковцева: Чтобы действительно не получилось, что вы пишете в школьный дневничок сына этого продавца.
Владимир Сергеевич из города Владимир, здравствуйте!
Слушатель: Дороговизна, о которой вы говорите, с моей точки зрения, помимо других причин, конечно, одна – это результат монополизации рынка. Это сейчас государственная политика. А вот на Гайдара валить здесь не надо. Потому что Гайдар как раз и разбил советскую систему ценообразования. Там на все были наценки примерно одинаковые. И водка, которая в советское время стоила дорого, при Гайдаре спирт очень дешево стоил.
Елена Рыковцева: Прочитаю пейджер. Роза пишет: "Цены в интернет-магазинах – это еще не самое страшное. Вы попробуйте купить стиральную машину "Кувшинку" как мы, которая не работала с первого дня. И только через год борьбы мы смогли заменить ее на другую. Таких примеров 50% — это точно". Мы не будем, Роза, с вашего позволения пробовать купить стиральную машину "Кувшинка".
"В России при Путине невозможна интеграция с Западом. Его олигархи никогда не откажутся от своих прибылей. И россияне обречены на нищету и неподъемные цены", — Василий Данилович. Заговор олигархов – все эти высокие цены.
"Дело не в том, что цены высокие, а в том, что зарплаты низкие. Россия – единственная страна, где человек, который имеет работу, нищий". Так дело же как раз в этом сочетании замечательном низких зарплат и высоких цен.
Коротаев Александр пишет: "Террор цен для потребителей товаров – это сознательная политика государства. И этот террор начинается не с торговли, прежде всего, а с тарифов. Наш ЖКХ, энергоресурсы, аренда помещений, кредиты в банках. Большая часть нормы прибыли оседает именно в банковской сфере. Не зря же они говорят: алчность – это здорово. Мы делаем деньги из воздуха".
Елена Дворникова: Понимаю, что сейчас это очень актуальная сейчас тема ЖКХ, особенно, тарифы, особенно то, что нам приходит на квиточках домой. Я хотела всех порадовать, что у нас очень активно сейчас готовится фильм о ЖКХ, именно о тарифах. Мы с этой отдельной темой тоже с удовольствием разберемся.
Елена Рыковцева: Надежда: "Магазин "Патэрсон" на Братиславской обанкротился из-за высоких цен. Его преемник "Перекресток" продолжает ту же политику – увядшая копченая рыба масляная, не осетр стоит 789 рублей за килограмм. Программирую банкротство "Перекрестка"". Будем надеяться, что "Перекресток" устоит. Совсем уж без магазинов оставаться тоже не хочется.
Савельева пишет, что "в Москве, возможно, и по всей стране магазины переданы в частные руки. Никакого контроля со стороны власти за действиями этих магазинов и ценами нет". Вот вывод, который делает Елена Дворникова в своем фильме: две вещи нужны, чтобы избавиться от дороговизны – высокая конкуренция, побольше магазинов частных, государственных, больше любых магазинов и плюс ограничение на наценку. Это ваш рецепт.
С Дальнего Востока пишет Наталия: "У нас цены высокие из-за высокой аренды помещений. А также учитываются расходы на крышевание или черная доплата за аренду".
Елена Дворникова: А мы не хотим платить за ваше крышевание, уважаемые предприниматели. Разберитесь с этим сами.
Наталия Копейченко: А как им разобраться?
Елена Дворникова: А мне что делать? А почему я должна платить?..
Наталия Копейченко: Понимаете, это замкнутый круг. Получается, это надо все равно решать сверху. Это должны быть политические меры.
Елена Дворникова: Пусть предприниматели жалуются так же, как и мы. Мы жалуемся на предпринимателей, а предприниматели жалуются туда.
Наталия Копейченко: Они жалуются. Им всем хочется получать прибыли. И крайним остается, понятное дело, потребитель.
Елена Дворникова: Давайте не оправдывать взятки и не оправдывать какие-то черные вещи.
Елена Рыковцева: Они говорят – у нас высокие цены, потому что мы вынуждены платить взятки.
Елена Дворникова: А я здесь причем? Я не хочу платить взятку ни за вас, ни за себя, ни за кого.
Наталия Копейченко: Не покупайте в этом магазине.
Елена Дворникова: Так что же, мне ни в одном магазине не покупать?!
Наталия Копейченко: Ни в одном тогда.
Елена Дворникова: У нас 80% — сети, которые платят взятки. Я за их взятки расплачиваюсь за хлеб. Зачем мне это? Это не оправдывает их. Хотя они этим оправдываются часто. Они говорят – у нас аренда дорогая, мы черным откатом туда. У нас таможня дорогая – мы черным откатом туда. Я верю вам всем, дорогие мои друзья, но не хочу за вас платить.
Елена Рыковцева: "В России все говорят – никто не работает. Годовой рост чиновников и их зарплат – 100 тысяч. Они грабят и живут глянцево. Электорат за все это платит", — так пишет Ян.
"Я покупаю на рынке. И как практический врач имею психологические навыки – торгуюсь. На одну треть сбить цену удается минуты за 2, иногда в три раза минут за 15-20. Просто надо уметь торговаться". Ну, ведь магазин же не рынок все-таки.
"Демократия – это диктатура частного торговца", — формулирует нам Геннадий Георгиевич из Москвы.
"Я лучше выброшу продукты, чем снижу цену", — пишет владелец магазина.
Елена Дворникова: Война.
Елена Рыковцева: Вот, вот. "Правильно, когда вам что-то хотят продать, надо говорить, что это дорого. Это приводит продавцов в чувство. Я всегда так делаю", — Александр поддерживает.
Юстина Прусс: Я бы хотела коротко добавить, что я очень рада, что тему коррупции и системную проблему затронула Лена, а не я, чтобы не получалась внешняя критика.
Елена Рыковцева: Вы как враг, да.
Юстина Прусс: Да, критикующая Россию. Я тут хочу добавить одну вещь, что ни Гайдар, ни капитализм здесь не виноваты. Потому что форма, в которой это существует, это никакой не капитализм. В ситуации, где нет ограничивающих факторов, это не капитализм. Это какая-то патологическая его форма. Не может быть такого. Ни в одной капиталистической стране не будет неограниченной возможности повышать цены. Потому что это ограничивается именно рынком!
Елена Рыковцева: Юрий Константинович из Москвы, здравствуйте! Говорите, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! Все мы говорим о торговле. Если бы Дума приняла бы закон, который бы говорил, что не может выше 20% наценка быть от производителя товара, тогда бы все было хорошо.
Елена Рыковцева: Наталия, почему они не принимают такой закон? Казалось бы, все просто. Примите закон о наценке. Мы говорили, что это происходит только с определенным перечнем товаров. А почему не сказать это про все остальное: нельзя джинсы продавать в 10 раз дороже, чем они стоят в самой Америке.
Наталия Копейченко: К сожалению или к счастью, за наших политиков я не отвечаю. Почему они никак не могут озаботиться подобными инициативами, я не могу сказать. И остается констатировать, что все-таки это рынок. На этом рынке есть покупатели и есть продавцы. Продавцов, к сожалению, поддерживаем мы сами, покупая товары по этим ценам. Продавцы же, учитывая, что это большие сети, они действительно занимают большую часть рынка, крупные ритейлеры, и нельзя говорить, что есть какой-то картельный сговор, но все они держат определенные цены. Все они против того, чтобы принимали подобные законы. Они, кстати, есть в Госдуме, ритейлеры.
Елена Рыковцева: Мы завершаем нашу программу на том, что мы на войне и что нужно бороться.
