В День предпринимателя, 26 мая, бизнес-омбудсмен Борис Титов представит свой ежегодный доклад о проблемах в сфере защиты прав предпринимателей. Что сейчас волнует деловое сообщество, он рассказал "Российской газете".
— Борис Юрьевич, что показал этот год? Какие проблемы усугубились, а какие удалось решить?
— Доклад Уполномоченного стал более обширным. Если год назад мы обращали внимание власти на 231 проблему бизнеса, то сейчас их уже 269. Многие проблемы удалось разрешить, какие-то в процессе. Если за год проблема не сдвинулась с места, мы вносим ее в доклад заново.
Успехов, на самом деле, немало. К примеру, наши предложения учтены в постановлении Пленума Верховного суда РФ, которое уточнило порядок избрания и продления меры пресечения "содержание под стражей". Это сократило число предпринимателей, находящихся в СИЗО. Повышены пороги ущерба по делам экономической направленности. Если раньше, к примеру, уголовное преследование за неуплату налогов начиналось при недоимке более двух миллионов рублей, то теперь порог недоимки поднят до пяти за три года. Усилена ответственность за необоснованное возбуждение уголовных дел, упрощено прекращение уголовного преследования при условии возмещения ущерба.
Значимые изменения в законодательстве связаны с регулированием антимонопольной деятельности. Исключена уголовная ответственность за злоупотребление доминирующим положением. По картелям порог дохода и ущерба в крупном и особо крупном размере увеличен в 10 раз. Есть и другие очень важные изменения, которые избавят малый и средний бизнес от избыточного антимонопольного контроля.
Есть заметные подвижки в обеспечении участия малого бизнеса в госконтрактах. Усилена ответственность для чиновников, задерживающих оплату. В дальнейшем мы рассчитываем на отказ от уголовной и административной ответственности за неуплату налогов и зарплат для предпринимателей, которым задолжало государство.
Удалось немного ослабить административное бремя для бизнеса. В КоАП появилась норма о предупреждении в качестве первого наказания для малого бизнеса. Поддержано наше предложение о запрете внеплановых проверок по анонимным обращениям. Кроме того, правительство поддержало наши предложения ввести административную ответственность за невнесение информации о проверке в Единый реестр проверок.
— Вы говорите, что административное бремя удалось немного ослабить. Основной груз продолжает лежать на плечах бизнеса?
— Продолжает. Несмотря на масштабную реформу контрольно-надзорной деятельности, ликвидировать избыточные, устаревшие и дублирующиеся требования так и не удалось. Сегодня в России действует более двух миллионов обязательных требований.
По оценкам НИУ ВШЭ, издержки государства на контрольные мероприятия составляют 1,5 процента ВВП, нагрузка на бизнес от соблюдения избыточных требований — 6 процентов ВВП. Взять хоть один пример: только лишь подготовка Проекта нормативов образования отходов и лимитов на их размещение (в среднем около 1000 страниц) обходится бизнесу более чем в 40 миллиардов рублей в год.
— Минэкономразвития рапортует о снижении числа проверок, бизнес это почувствовал?
— Более половины предпринимателей отметили увеличение административной нагрузки, и только пять процентов — ее уменьшение. По нашим данным, число проверок за год доходит до 10 млн (при объявленном минэкономразвития показателе в 2 млн). Просто министерство лукавит: не считает рейды, контрольные закупки и т.д. По нашим расчетам, более трети дел об административных правонарушениях Роспотребнадзора и более половины таких дел Ростехнадзора возбуждены вообще без проведения проверок.
Считаю, что в Единый реестр проверок должны заноситься все виды проверок, вне зависимости от их формального названия. Кроме того, система контроля по-прежнему нацелена на наказание, а не на предупреждение и предотвращение вреда. Каждый второй предприниматель считает, что наказания ужесточились.
— Неужели совсем ничего хорошего нет?
— Почему же, доказал свою эффективность режим "надзорных каникул" для малого бизнеса. Правда, и тут есть ложка дегтя. Мораторий затрагивает слишком мало видов проверок. Кроме того, можно легко обойти его требования: в ряде регионов снижение числа плановых проверок сопровождается значительным ростом числа внеплановых проверок и административных расследований. Чтобы нивелировать эти риски, нужно расширить режим "надзорных каникул" на все виды контроля и надзора, распространить его на средний бизнес и еще на три года. Мы также предлагаем установить трехлетние надзорные каникулы для всех новых предприятий.
— Один из насущных вопросов для бизнеса — потеря средств на счетах при банкротстве банков. Есть предложения?
— Мы предлагаем внести поправки в законы о банковской деятельности и о ЦБ РФ, которые ужесточали бы ответственность банков и регулятора за ненадлежащее осуществление операций, особенно в период работы временной администрации. Также мы собираемся внести в Госдуму законопроект, распространяющий систему страхования вкладов на средства малого и микробизнеса (в пределах пяти миллионов рублей). Кроме того, мы предлагаем, чтобы при банкротстве требования Агентства по страхованию вкладов удовлетворялись не в преимущественном порядке, а совместно с требованиями иных юридических лиц. Иначе бизнесу как кредитору третьей очереди фактически ничего не остается.
— Лицензии у банков сейчас отзывают довольно часто. В чем причина, на ваш взгляд?
— Количество банков в России сократилось с 897 на 1 января 2013 года до 575 на 1 января 2017 года, что гораздо ниже среднемировых показателей. При этом сокращение числа банков стимулируется избыточно жесткими регулятивными требованиями, нарушениями процедур и нестабильностью правил банковского надзора. Необходимо значительно повысить качество надзора со стороны ЦБ РФ, обеспечить прозрачность мониторинга кредитных организаций.
Еще одна проблема — растущая сверхконцентрация ресурсов банковского сектора. В 2016 году прибыль топ-5 банков составила 82 процента от совокупного финансового результата отрасли, что ставит под угрозу устойчивость всей остальной банковской системы.
— Какими проблемами грозит банковская сверхконцентрация?
— Доступность финансовых услуг для МСБ в регионах с неразвитой банковской инфраструктурой падает. Чтобы ее повысить, мы предлагаем минсвязи совместно с Банком России и кредитными организациями реализовать пилотный проект по проведению удаленной идентификации банковских клиентов, предусматривающей использование биометрических персональных данных.
— А как дела с кредитами для малого и среднего бизнеса?
— В 2016 году доступность кредитных средств для МСП продолжила снижаться. Кредитный портфель МСП сократился с 4,9 триллиона рублей по состоянию на 1 января 2016 года до 4,5 триллиона на 1 января 2017 года (-8,5 процента). Доля просроченной задолженности возросла с 13,6 до 14,2 процента. Кредитный портфель индивидуальных предпринимателей за год упал с 470 до 388 триллионов рублей, а доля просроченной задолженности возросла с 14,9 до 16 процентов. Доля кредитного портфеля МСП в общем объеме кредитов юридическим лицам — резидентам и индивидуальным предпринимателям упала до 15,8 процента. Еще в 2013 году показатель составлял 23 процента.
"Корпорация МСП" в 2016 году своих планов по объемам кредитования по программе 6,5 процента и по программе госгарантий не выполнила. Причины — жесткое банковское регулирование, высокая ключевая ставка, влияющая на конечную стоимость кредитов.
— Что ограничивает возможности банков по кредитованию малого и среднего бизнеса?
— Высокий уровень кредитных рисков, установленный требованиями ЦБ по формированию резервов на возможные потери по ссудам МСП. Необходимо расширить перечень залогов, относящихся к I и II категориям качества, обеспечить большее соответствие требований по формированию резервов при кредитовании МСП уровню фактических рисков. Мы сильно отстаем от международных норм в развитии рынка секьюритизации таких кредитов.
Развивается, но не растет
— Несмотря на внимание государства к МСП, за десятилетие доля малого и среднего бизнеса в ВВП страны так и не превысила 20-21 процента. За 2016 год ситуация изменилась?
— Нет, в 2016 году ситуацию принципиально изменить не удалось. Причина — низкая эффективность государственной политики по развитию МСП. Действующая система поддержки МСП через федеральные и региональные институты развития и инновационную инфраструктуру в регионах рассчитана, самое большее, на несколько десятков тысяч предприятий. Она не может подменять собой масштабную государственную политику, которая должна быть направлена на развитие миллионов субъектов МСП и затрагивать налоговую, денежно-кредитную, контрольно-надзорную сферы, а также регулирование инфраструктурных энергетических монополий.
— А как же утвержденная в 2016 году Стратегия развития МСП до 2030 года?
— Она содержит целевые показатели, основанные на данных Росстата, а не ФНС России. Хотя успешно работает Реестр МСП на базе данных ФНС, который позволяет получать достоверную информацию о предприятиях. Стратегия так и осталась концептуальным документом, не интегрированным в систему принятия решений. Она не нашла своего отражения ни в бюджетной, ни в налоговой, ни в таможенно-тарифной, ни в денежно-кредитной политике.
— А программа поддержки МСП минэкономразвития?
— Она доказала свою эффективность. По расчетам минэкономразвития, при вложениях бюджета в размере 22 миллиардов рублей, доходы бюджета составляют 153 миллиарда, то есть на каждый рубль затрат мы получаем 7 рублей в виде дополнительных налоговых поступлений. При этом вклад в ВВП составляет 39 рублей на 1 рубль вложений. Однако программа работает нестабильно, так как постоянно урезается объем финансирования со стороны федерального бюджета и пересматриваются условия участия регионов, в том числе в части софинансирования.
Мы предлагаем сохранить финансирование программы в 2017 году на уровне 2015 года — 18,5 миллиарда рублей. Минфину стоит увеличить долю федерального софинансирования до 70-80 процентов. Это нужно сделать, потому что за последние годы был принят ряд решений, которые усугубили положение малых и средних предприятий. Это резкий рост ставок по кредитам и страховых взносов, переход на кадастровую оценку при расчете земельного налога и налога на имущество организаций.
— Какова ситуация с теневой занятостью?
— В секторе МСП в 2016 году она выросла. В тени находился каждый четвертый занятый в экономике россиянин — 24,7 процента, или 17,9 миллиона человек. Проблему не смог решить принятый закон о самозанятых, регулирующий деятельность репетиторов, уборщиков, нянь и сиделок. Необходимо законодательно закрепить механизм, дающий возможность легализоваться самозанятым предпринимателям (без права найма сотрудников). Речь об их регистрации в ФНС в режиме "одного окна" через МФЦ, выдаче патента самозанятого на срок от 1 месяца до 1 года, автоматической регистрации в ПФР, ФОМС, ФСС. Самозанятые должны сохранить право работать по найму и осуществлять сразу три вида деятельности. Налоги должны быть нулевые, а единый платеж в социальные страховые фонды (ПФР, ФОМС, ФСС) — не более 10 тысяч рублей в год. Сам список видов деятельности для них нужно расширить не менее чем до 45 видов.
— Что приводит к росту теневой экономики?
— Избыточная фискальная нагрузка. Россия входит в группу стран с наиболее высокой налоговой нагрузкой (на 7,2 процента выше, чем в среднем по миру). Общая налоговая нагрузка включает в себя налог на прибыль, налог на фонд оплаты труда, прочие налоги. По данным исследований PWC, в России общая налоговая нагрузка в 2007-2016 годах снизилась с 51,4 до 47,4 процента. Зато нагрузка на ФОТ выросла на 4,3 процента и достигла 36,1 процента. В то время как в среднем по миру за этот период налоги на труд сократились с 18,2 до 16,3 процента. По налоговой нагрузке на ФОТ Россия в 2,2 раза превышает среднемировой показатель. В рамках разрабатываемой новой Налоговой политики РФ фискальная нагрузка на корпоративный сектор должна быть снижена, чтобы стимулировать инвестиционный процесс, рост экономики и доходов населения. Совокупную ставку социальных взносов можно снизить на 10 процентов, а НДС — на 6 процентов (до 12).
— В 2016-м бизнес жаловался на нестабильность налогового законодательства. Есть изменения?
— Нет, у бизнеса по-прежнему мало времени на адаптацию к изменениям. Мы предлагаем увеличить интервал времени, по истечении которого акты законодательства о налогах вступают в силу. Кроме того, мы предлагаем установить мораторий на введение неналоговых платежей на региональном уровне. Сейчас действует такой мораторий на федеральном уровне, однако регионы делают что хотят, пытаясь "заткнуть дыры" в своих бюджетах.
В налоговой сфере еще много нерешенных проблем. Так, при наличии налоговой недоимки у предпринимателя, как правило, аресту подлежат все счета. Это парализует его работу. Нужно внести в НК РФ изменения, фиксирующие, что приостановление операций по счетам в банке и переводов электронных денежных средств в отношении бизнеса применяется в объеме налоговой недоимки.
Отдельная проблема — ККТ. Добросовестный бизнес приветствует введение онлайн-касс. Однако с учетом новизны этих технологий бизнесу нужно время на адаптацию. Понятно, что возникают и определенные технические сложности. И главное, чего мы должны сейчас избежать — это непосильных издержек для малого бизнеса, а как результат — еще большего ухода его в тень. Мы считаем, что нужно дать хороший адаптационный период, стремиться к максимальному снижению стоимости технического оборудования, подумать о расширении категорий предпринимателей, которым предоставят компенсацию за установку новой контрольно-кассовой техники, избежать диктата производителей и навязывания ненужных услуг.
Для этого мы сейчас на федеральном уровне и в каждом регионе создали с ФНС России совместные штабы по мониторингу внедрения новой техники и оперативного решения возникающих проблем. Мы собираем статистику о динамике внедрения новых касс, возникающих проблемах, необходимости технического улучшения системы и обсуждаем все это вместе с ФНС. Такой формат, надеюсь, снизит накал страстей. Как мне кажется, находим шаг за шагом компромисс с ФНС по этим вопросам.
— Как часто бизнес сталкивается с необоснованным увеличением кадастровой стоимости земли и ростом налогов?
— Заказчиками кадастровой оценки выступают региональные или местные власти. Зачастую перед исполнителем стоит задача провести оценку, исходя из фискальных интересов заказчика по пополнению бюджета. В результате предприниматели вынуждены каждый раз обращаться в комиссии по оспариванию и в суды, терять время и деньги, часто бизнес пропадает.
При этом, по данным Росреестра, удовлетворяются две трети заявлений по оспариванию. В судах кадастровая стоимость объектов снижается в среднем на 77 процентов от начальной оценки, на комиссиях — на 40. К сожалению, оспаривание кадастровой стоимости в суде и даже получение вступившего в законную силу решения не решают проблему. Налоги пересчитываются не с даты принятия решения комиссией или судом, а с подачи заявления.
Нужно, чтобы эти решения учитывались при определении налоговой базы, начиная с налогового периода, в котором внесены изменения в кадастровую стоимость земли или объекта недвижимости. Кроме того, нужно установить административную ответственность оценщика и заказчика за умышленное завышение кадастровой стоимости. Если действия заказчика привели к переплате налоговых платежей в пределах трех финансовых лет подряд на сумму более чем два миллиона рублей, ответственность должна быть уголовной. Также необходимо законодательно ограничить увеличение суммы налоговых платежей, рассчитываемых от кадастровой стоимости, не более чем на 20 процентов от действующей ставки налогообложения по отношению к предыдущему налоговому периоду.
