Не только Россия ищет общий язык между "рассерженными горожанами" и политиками. В ЕС ради этого готовы жертвовать самым дорогим — курсом евро.
Какая нам разница, что там, в Европе, когда мы все в мыслях о том, заставит ли проснувшееся гражданское сознание "рассерженных горожан" приступить к реформам вернувшегося в свое кресло президента России? Даже единственная из евроколлизий, что нас волновала — коллапс евро, уже может не волновать: коллапса не будет. В остальном же "что нам Гекуба" — то бишь Европа и ее саммиты? Особенно когда на Васильевском спуске спрашивают: "Мы победили?" — и мы неуверенным хором отвечаем: "Победили", для верности добавляя, что "они не пройдут". Нет бы порассуждать, куда самим идти дальше…
Меж тем Европа интересна именно своим подходом к движению — всем кризисам вопреки. Судите сами: долговой кризис не обуздан, европейские банки могут как обрушиться под гнетом "токсичных" активов, так и отказаться от нового списания долга Греции. Нет ответа и на вопрос вопросов — что хуже: тощие бюджеты, умертвляющие экономический рост, или его стимулирование за счет новых долгов? И именно на этом фоне последний мартовский саммит ЕС вместо обсуждения неразрешимо-хрестоматийных дилемм берется решать, как запустить рост экономики, чтобы обеспечить конкурентоспособность, занятость и достаток.
Похоже, уроки двух лет, потраченных на ремонт еврозоны, не прошли даром: Европе важно показать, что она знает, как двигаться вперед. Не менее важно убедиться, что ее "рассерженные горожане", которые не первый год митингуют от Афин до Лондона, принимают действия политиков и понимают, какое будущее ждет их самих. Что ж, хоть кому-то идут впрок кризисы.
Вернуть доверие к власти
А ведь еще под Новый год казалось: долговой кризис вот-вот сметет евро. Временный Европейский стабфонд явно не справлялся с задачей спасения еврозоны от греческого дефолта. Более полутора лет шли безысходные дебаты о создании постоянного Европейского стабилизационного механизма (ЕСМ), чему противились экономные северные европейцы во главе с Ангелой Меркель, которая твердо стояла на том, что этот европейский аналог МВФ размером в 700 млрд евро не нужен, а вливать огромные средства в больные экономики и вовсе вредно.
Но не прошло и трех месяцев как 25 стран — членов ЕС (кроме Чехии и Великобритании) подписали "Соглашение о стабильности, координации и управлении в экономическом и монетарном союзе", ограничив дефициты национальных бюджетов 3 процентами. Чтобы оно вступило в силу, достаточно ратификации лишь половиной подписавшихся стран, что ожидается к лету. Европа учится не вязнуть в увещевании всего "евроколхоза", а ищет механизмы, пусть более грубые, но продвигающие вперед. Предусмотрена — и это главное — консолидация госрасходов таким образом, чтобы каждый госпроект решал ряд задач, а каждый казенный евро "бил" по многим площадям. К примеру, вложения в инфраструктуру должны не только создавать новые рабочие места и прокладывать дороги, увеличивая мобильность товаров, услуг и рабочей силы, но и обеспечивать экономию топлива и снижение выбросов.
Главы государств полны решимости убедить банки довести до подписания соглашение об обмене — "свопе" (swap) — 70 процентов имеющегося у них греческого долга на долгосрочные бонды под пониженный процент. Эти болезненные переговоры подходят к концу, пусть не в январе, как замышлялось, а только сейчас. Это значит, что затяжной ремонт евро выходит на стадию отделки.
Почему же именно теперь Меркель согласилась создавать ЕСМ, хотя по-прежнему убеждена, что такой фонд не нужен? Да потому что понимает: развитие зависит не только от макроэкономических показателей, но и от восстановления доверия к евро, к экономике всей Европы. Значит, раз инвесторы и МВФ повторяют, что стена, ограждающая остальной мир от угрозы пожара в Европе, нужна, ее надо создавать хотя бы, как выразилась Меркель, по "психологическим причинам". Именно с этой целью, не завершив свой "евроремонт", ЕС на последнем саммите и стал принимать программу развития до 2020 года.
Стратегия будущего
Главное в принятой стратегии: Европа уже сегодня знает, какое будущее предложить своим "рассерженным горожанам". Подростков среди них — до 40 процентов, беспокоит их прежде всего работа. Высокий (22 процента по ЕС в среднем) уровень открытой и скрытой безработицы среди молодежи предлагается атаковать по всем фронтам. Ставка сделана на госинвестиции в инфраструктуру, а также на меры по энергосбережению — они должны вести к снижению затрат, а это позволит расширить производство и привлечь кадры.
Совокупность такого рода выверенных ударов помогает подступиться к проблеме, казалось бы, не решаемой в принципе: как сделать, чтобы бездефицитные бюджеты не блокировали рост и занятость. В итоговом документе саммита говорится о перераспределении налоговой нагрузки с индивида (подоходный налог) на более дифференцированное налогообложение корпораций, включая снижение социального налога, что позволит компаниям привлекать больше рабочей силы. Налоговые дыры — их может пробить в бюджетах снижение абсолютного объема налогов — предлагается заделывать повышением собираемости и борьбой с коррупцией. Ставится и задача повышения эффективности работы аппарата публичного управления на всех уровнях: регионов, стран, ЕС в целом. Это опыт Греции и Испании: мизерные, казалось бы, шаги по урезанию численности чиновников сначала на 10 тысяч, потом еще на 25 сложились там в немалую экономию, теперь этим путем идет Италия.
Вряд ли найдется страна, где политики не повторяли бы мантру о поддержке малого и среднего бизнеса. Среднее предприятие с 50-500 рабочими — костяк экономики всех стран мира. Европа ставит задачу снижения административных барьеров, препятствующих созданию новых предприятий, упрощения их регистрации, отчетности, получения лицензий. Ставится и задача расширения ниш для их деятельности. За счет чего? Прежде всего за счет повышения качества образования.
Доступ новых предприятий к финансированию? На основе нового венчурного режима. В разных странах он может включать разные элементы — налоговые льготы для банков и венчурных фондов, финансирующих малый и средний бизнес, субсидирование процентных ставок или разрешение продлевать плохо обслуживаемые кредиты. В общем, новый венчурный режим — это специальная матрица отношений между кредиторами и малым и средним бизнесом по ряду направлений, требующая огромной работы в контексте сложившейся в каждой стране системы регулирования финансового сектора.
Настаивают лидеры ЕС и на модернизации. Начать предполагается с таких, вроде бы, мелочей как снижение транзакционных издержек путем создания цифрового единого рынка. Поясню: в "онлайне" давно можно сделать банковский перевод, выставить аккредитив или купить акции, но пока нельзя в массовом порядке заключать юридически действительные контракты, подписывать их электронной подписью, отправлять и принимать грузы. А это не мелочи: подсчитано, что такой "мелкий" тюнинг рынка обеспечит прирост совокупного ВВП ЕС на 110 млрд евро в год.
Простор для инноваций дает и новый венчурный режим, и унификация защиты авторских прав, и система приоритетного госфинансирования тех фундаментальных научных разработок, на которые — при прочих равных — заявлен и спрос со стороны бизнеса. До конца 2013-го решено заключить юридически обязывающее все страны ЕС соглашение о едином европейском патенте — это радикально спрямляет путь от изобретения до внедрения.
А что модернизировать-то в Европе, спросите вы, — и без того передовую немецкую технику, или, может, телефоны Nokia? Модернизировать надо "все" — таков ответ европейцев, а резерв этого — жесткое регулирование потребления энергии на основе единых, также ужесточенных тарифов. Энергосбережение — это та же модернизация, вид сбоку.
"Работая вместе, продолжая быть открытым к компромиссам, принимая во внимание мнение оппозиции, наши 27 стран сумеют достичь соглашения по Стратегии "Европа-2020" без снижения амбициозности этой программы, которую нужно сохранить, чтобы возобновить рост экономики Европы", — говорится в заключительной части документа саммита ЕС. И хотя этот документ к нам не имеет прямого отношения, очень хотелось познакомить россиян с европейскими подходами к модернизации. Может быть, пригодится.
