— В пятницу в первом чтении Госдума приняла закон о торговле. Обещают множество поправок, обещают, что ритейлеры должны будут оплачивать поставщикам продукцию за 75 дней. Обещают контроль ФАС (Федеральная Антимонопольная Служба – ред.) и большие штрафы. Как вы можете это прокомментировать?
— А какие комментарии… Было у нас 33 контролирующих органа, теперь станет еще 34-й… От того, что в зоне будет новый вертухай, очередное лицо, которое будет, как всегда, «доить», то кроме юмора, я не могу давать никаких особых прогнозов. Кроме того, начнется борьба за ограничение торговых наценок, за то, чтобы весь этот проект ограничить, внести во второе, в третье чтение ограничение по ареалу обитания – чтоб не более 25% в рамках этой зоны… Поэтому особой радости от новых «бумазивки» и «указивки» не может быть. Имеем то, что имеем. Мы не влияем на ситуацию. Наш номер шестнадцатый — сиди не отсвечивай.
То есть все эти изменения на реальную ситуацию никак не повлияют?
— Смотря о каком «влиянии» идет речь. Возрастут поборы, возрастут проверки, возрастут проблемы работы ритейлеров. Если введут ограничения по торговым наценкам – закроется больше ритейлеров.
— А если говорить о развитии?
— Развития уже итак не происходит, и где можно было испортить – испортили. Вот, к примеру, сегодня было заседание, и никто каких-то «показательных выступлений» по поводу открытых и планируемых к открытию магазинов не проводил. Сейчас идет перераспределение площадей, причем, подчеркиваю, как было сказано Союзом независимых сетей, оно носит административный характер. Как я и говорил ранее, будем создавать Росторг. Будет у нас Росавиа, Росторг, Роснефть… Что изменится принципиально? Изменится картина мира: не будет свободного ритейла, скажем так. Но он и не нужен.
— Как Вы считаете, это повлияет только на продуктовый ритейл?
— Нет. Просто продуктовый ритейл интереснее «пилить» с точки зрения финансовых потоков для чиновников. Потому что, условно говоря, «пилить» ритейл автомобильный – бессмысленно, поскольку падение по некоторым регионам достигает 90%, то есть, нет финансового потока. «Пилить» ритейл электронный не так интересно, потому что здесь нельзя, допустим, сказать: «Покупай удмуртский компьютер», его не существует. А если сказать: «Покупай российский компьютер» — сразу возникнет вопрос, ведь это конфликт с интересами зарубежных стран. И этого мы никогда делать не будем. Все же знают, что из десяти звонков Обамы (Барак Обама, действующий президент США – ред.) восемь – про куриные окорочка, это установленный факт. Люди из правительства занимаются продвижением своего продукта на зарубежный рынок, и никто с нашими, «зарубежными», партнерами ссориться не будет. А по поводу продуктов поссориться можно. Вот и всё.
— Как Вы думаете, в нынешних условиях количество продуктов, производимых в России, увеличится?
— А почему оно должно увеличиться? Производство – это не просто «Оп!» — и завтра мы производим, к примеру, яблоко Red chief (Red chief, сорт яблок – ред.). Это не компьютер, где нажмешь на кнопку — и он работает. Надо подготовить почву, посадить яблоню, которая только растет лет двадцать, а потом уже получить это яблочко. С какого перепугу?
Или, мясо говядина, которого у нас нет, не было и не будет. Раз! У нас телочка родила, тут же сразу мы ее порезали и уже у нас есть мясо. Нет, телочку надо как-то воспитывать, ходить за ней, убирать и все остальное — искать силос, площади и так далее. Это процесс. И сельхозпроизводство – это не менее, а зачастую и более серьезно, чем, например, производство машин, станков и всего остального. Этим нужно заниматься. Если начать заниматься сегодня — в лучшем случае, лет через десять это даст эффект. Кто этим будет заниматься? Я хочу видеть этого человека!
— Но ведь западные компании сейчас зачастую занимаются производством в России.
— Западные компании занимаются размещением производств в России, но при этом, подчеркиваю, на сегодняшний день продуктового производства как такового особенно не видно. Есть переработка, но производства и посевных площадей я что-то не видел, может, мне кто-нибудь их покажет. Надо сказать, у нас климат не тот: зимой мы закупаем индийский огурец. Мы вынуждены это делать. Сейчас урожай есть, поэтому мы маринуем наш урожай этого года. Это серьезный вопрос, и им должны заниматься наши политики, которые рассчитаны на «влет-вылет» на четыре года. Они именно так рассчитаны. Только не надо эту фразу перекручивать, что нашим политикам нужно сидеть и дальше в своих креслах 8-10 лет. Потому что я знаю, как они умеют всек трактовать в свою плоскость.
— Есть яркий пример с рынка сыров. Государство поднимает пошлины и декларирует, что помогает российским производителям сыров. Как Вы считаете, насколько это поможет?
— Мне как производителю сыров очень приятно это слышать. Только есть одно маленькое «но»: хотелось бы, чтобы молоко подешевело, на него ведь тоже цены поднимают. И оборудование, на котором перерабатывается это молоко, — тоже импортное. Вот как-то так случилось, не производят у нас отечественного оборудования. И опять-таки, чтобы снизить себестоимость. Вот мне, наоборот, запрещают брать наших «любимых» гастарбайтеров, которые могли бы, точнее, обязаны выполнять простые функции. Можно, конечно, поднять всем зарплаты и, например, за уборку помещения платить не 6000, а 20 000. Правда, за это, опять-таки, придется заплатить, и так далее. А потом спрашивают: «Почему же у нас цены такие высокие?». Собственно говоря, ребята, либо пение, либо танцы. Экономика – это взаимосвязанные принятия решений. Нельзя отрезать кошке ноги, а потом спросить, почему она не бегает. А вот наши законодатели регулярно занимается отрезанием ног кошки.
— Что касается ритейла, в нынешней ситуации он может как-то себя защитить?
— От кого? Есть два клана: бояре и холопы. Как холоп может защитить себя от боярина? Он может защитить себя только гипотетической идеей боярина, что лучше иметь дойную корову, чем мертвую корову. Но это только гипотетически, потому что в определенный момент боярина «клинит», и он говорит: «Запорю, отдай бизнес!». А на территории бывшей Российской империи это происходило регулярно, примеров – масса.
— То есть у ритейла, по сути, шансов нет?
— Не только у ритейла, а у народа России особых шансов нет. Вы при каких делах, я при каких делах? Вы как-то влияете на ситуацию? Терзают смутные сомнения. Мы уже «отвлияли» — мы правильно проголосовали, приняли правильное решение, и не можем снять ни одного «менеджера», а именно «менеджером» называется чиновник. Если Вы недовольны работой менеджера, Вы говорите: «Вася, иди сюда. Заяву на стол, две недели работаешь, и пошел вон, бездарь». Кого вы можете снять здесь – мэра, префекта, супрефекта, управу, президента? Кого вы можете снять? Вы недовольны его работой. Как вы его снимите, да никак вы его не снимете. Вам говорят: «Нет, Вы к нам приходите», сейчас очень много коррупция обсуждается. Но тут выбирается пушечное мясо, чтобы переделить потоки. Борьба с коррупцией – это пчелы против меда.
— То есть все эти разговоры о сотрудничестве власти и бизнеса…
— Подождите, сотрудничество имеет место быть. Но заседание правительства – это ведь такая же фишка, что реклама прокладок. Когда вы поймете простую истину, что есть реклама — одна песня: «Вот мы хорошие, все хорошо, в Багдаде все спокойно», выходы к народу, поцелуи в десны, поднимание детишек на руки, цветочки, целование в пузико… Разве это как-то менялось со времен 1917-го года? Нет, все так же и было. Логика-то одна и та же. Давайте брататься – давайте. Что такое олигарх? Олигарх – не некое абстрактное существо, это, по-русски говоря, финансовый директор соседнего клана. Поэтому сдайте мне информацию об этом финансовом директоре. Я его хлопну, финансовый поток перетяну, все красиво будет, ручки – вот они. Схема очень простая, вы-то тут при каких делах?
— Понятно. Все очень печально.
— Нет, не печально. Все зависит от вашего отношения к этому вопросу. Оно – нормально. Подчеркиваю, оно — нормально. Вопрос только в том, что такое норма.
— Хорошо. А как вы оцениваете ситуацию кризиса?
— Кризис где?
— Кризис среди населения. Оно сейчас более-менее придет в норму?
— А население итак уже пришло в норму. Вопрос, опять же, в понятии нормы. Население адаптировалось к кризису, извините, жрет уже столько, сколько можно, чтобы просто только не подохнуть. Да, нет баловства, люди адаптировались. Это как если кинуть лягушку в кипяток, она оттуда выпрыгнет. А если положить в холодную воду, то подействует физиологический фактор, и ее можно сварить. Мы уже сварились, что дальше?
— Как долго это может продолжаться?
— А это может продолжаться вечно. «Финансовая пропасть – самая глубокая, в нее можно падать вечно», – не помню, кто это сказал из великих. Мы в нее падаем, и что дальше?
— Она пока еще не заканчивается?
— Нет. Люди во многих городах и весях перешли на подножный корм. По весне уехали на дачи и сеяли там, пряли, сажали картошку. Так что довести людей до скотского состояния – можно, было бы желание. А именно это желание наличествует.
