Столичный бизнесмен Игорь Краюшкин рассказал «Известиям», как он лишился своей компании, почему на нем сейчас висят обязательства по многомиллионным кредитам и какую роль в этой истории играл экс-председатель правления Росбанка Владимира Голубкова.
— Когда началось ваше сотрудничество с Росбанком?
— Работать с Росбанком мы начали в 1999 году. Тогда я был совладельцем компании «Подиум», вторым участником был мой партнер Эдуард Киценко. До прихода Голубкова работа велась конструктивно. Мы за это время получили большой кредитный портфель, очень успешно работали на ритейловом рынке. К 2008 году наш кредитный портфель достиг $128 млн. И банк, конечно, был не внакладе, а зарабатывал ежегодно 12–13 млн долларов только на одних процентах. Это была чистая прибыль, которую они получали от нас.
— А залог по кредитам был?
— Да, в залоге у банка находилась наша недвижимость. Банковские специалисты оценили ее примерно в $150 млн, то есть стоимость залога превышала сумму кредита. Банк ничем не рисковал.
— Что произошло дальше?
— Первые трудности начались, когда в 2008 году сменился председатель правления Росбанка и появился господин Голубков. С его приходом нам по непонятным причинам стали отказывать в получении очередного кредитного транша. Голубков тогда ссылался на то, что ему нужно согласовывать вопрос с французским руководством в Париже. А для ритейлового бизнеса, в котором необходимо оперативно закупать новые коллекции, задержки чреваты серьезными последствиями.
— Вы пытались как-то повлиять на ситуацию?
— Мы стали вести переговоры, но несколько месяцев нас кормили «завтраками». В итоге деньги мы своевременно не получили и сорвали серьезную сделку. Вынуждены были получать деньги в других организациях под свободные от залога объекты. Но был всё же нанесен серьезный ущерб цикличности закупок новых коллекций, а для ритейловых компаний это смерти подобно.
— Когда вы познакомились с Голубковым?
— Общение с банком вел мой партнер. Я до этого момента лично Голубкова не знал и не видел. Но в разговоре как-то мой партнер упомянул, что придется проводить стимуляцию вопроса лично для Голубкова. Но затем все как-то обошлось, была проведена переоценка, реструктуризация долга и пошло-поехало дальше.
В 2010 году у меня случился инфаркт, поэтому в течение года я был неспособен контролировать дела в компании. На хозяйстве остался мой партнер. За это время произошли изменения в кредитном договоре и были реализованы три знаковые для «Подиума» объекта: Тверская, 9 и 15, Страстной бульвар, 4. Объекты были проданы за серьезные суммы, но в итоге общий объем кредита не был погашен. Из-за состояния здоровья я не был готов активно возвращаться в бизнес и получил предложение от партнера продать свою долю.
Как раз в тот момент я увидел первый раз Голубкова. Встал вопрос моего выхода и, естественно, этот вопрос был связан с гарантиями, которые даст мне банк, поскольку я как физическое лицо был поручителем по всем кредитам. Тогда мы с партнером были в банке и пришли к Голубкову, и он лично пообещал, что когда я выйду из компании, он освободит меня от личных поручительств. И это вопрос будет согласован с французами и акционерами.
— Давал ли Голубков какие-либо письменные гарантии?
— Нет, только на словах. Учитывая его обещания, я согласился выйти из компании. Компании группы «Подиум» выступали гарантом — если вдруг будут предъявлены иски из-за поручительства, они бы могли вмешаться в ситуацию.
После продажи моей доли в августе 2011 года стали происходить непонятные процессы. Уже в сентябре мой партнер Эдуард Киценко в один день переоформил на совершенно другие юридические лица все кассы группы компаний «Подиум». То есть денежный поток, который шел в Росбанк и должен был обеспечивать погашение кредита, резко прекратился.
— Как на это отреагировал Росбанк?
— В том-то и дело, что никак. А ведь это невозможно организовать без сговора с председателем правления банка.
Я стал писать официальные письма в банк: прошу обратить внимание на то, что кассы перерегистрированы и вообще складывается странная ситуация. Банк не реагирует. Если Голубков до этого хоть как-то отвечал на звонки, то тут он полностью прекратил общение. И картина стала, как один в один в случае с Ковалевым (Андрей Ковалев — потерпевший по делу Голубкова. — «Известия»).
— Как долго компания не платила Росбанку?
— Вся эта ситуация длилась полгода: с сентября 2011 года по май 2012 года. «Подиум» работает, но никому не платит за обслуживание кредита. То есть за полгода Росбанк недополучил около $6 млн, но совершенно не обращал на это внимания.
А в мае 2012 года «Подиум» внезапно подает на банкротство. Я так подозреваю, что «Подиум» выводил активы из компании, чтобы подготовить к банкротству, и выводились они на новую компанию, которая называется «Подиум-маркет». Это новая компания в Москве, которая принадлежит Киценко.
— Росбанк на это тоже не отреагировал?
— Да. После того как «Подиум» заявил о банкротстве, банк полтора месяца не подавал виду. Я писал письма: почему банк как мажоритарий не заявляет свои требования и права на участие в процессе банкротства?
— То есть вы полагаете, что всё это происходило с ведома Голубкова?
— Да, я считаю, что Голубков организовал схему преднамеренного банкротства в сговоре с оставшимися участниками компании. Без договоренности с Голубковым этого быть не могло. При этом был нанесен еще и ущерб людям и государству: была задолженность перед налоговой и по зарплатам работникам. А для меня это может обернуться иском и арестом имущества.
— Пытались обсудить эту ситуацию с новым руководством Росбанка?
— Да, я пытался говорить с банком и пытался связаться с новым управляющим банка Игорем Антоновым. Но я не могу добиться аудиенции у него уже несколько недель. После всего произошедшего они должны, наоборот, продемонстрировать самое дружелюбное отношение к клиентам, а тут, видно, что ничего не поменялось. Собственно, поэтому я обратился за помощью в полицию.
— Почему вы не обратились в полицию раньше?
— Я был уверен в том, что Голубков выполнил свои обещания и решил вопрос с моим обязательством по кредитам. Но недавно Росбанк стал предъявлять мне претензии по кредитам, поэтому я понял, что меня обманули.
