В антикризисной программе правительства на этот год министерству промышленности и торговли предстоит реализовать целый ряд ключевых мер.
Глава министерства Виктор Христенко рассказал "РГ", кому и как намерено помогать государство, появятся ли в России свои лекарства, почему власти отказались от планов гасить за госсчет долги компаний перед западными банками. И обозначил контуры российской промышленности на выходе из кризиса.
Российская газета : Государство не будет активно участвовать в спасении российских компаний-должников от иностранных кредиторов. Об этом недавно заявил первый вице-премьер правительства Игорь Шувалов. А ведь еще осенью на эти цели предполагалось направить 50 миллиардов долларов. Чем вызван новый поворот в антикризисной политике?
Виктор Христенко : Наверное, пришло более жесткое и четкое понимание ограниченности ресурсов и приоритетности их использования. Несколько месяцев назад у многих было ощущение, что кризис скоро закончится, а денег у нас много и мы ими закроем все проблемы. Но все оказалось иначе: кризис затянется на несколько лет, а деньги имеют свойство быстро таять. К тому же непродуманные траты могут привести к неоправданному раздуванию дефицита бюджета и разогреву инфляции.
Есть и еще один момент. Кому мы помогаем в первую очередь, беря на себя оплату таких долгов? Конечно, западным банкам. Сегодня, когда проблема возврата долгов одна из главных в мире, для кредитора быстро и без проблем вернуть свои деньги — просто счастье. Но почему российские налогоплательщики должны его оплачивать? Пусть иностранные банки договариваются с российскими заемщиками, как они это делают с должниками из других стран.
РГ : Но тогда контроль над российскими предприятиями, в том числе стратегическими, может перейти к иностранным кредиторам. Были же такие опасения.
Христенко : В прошлом году у нас был принят закон о доступе иностранных инвесторов к стратегическим активам. К ним относятся не только предприятия оборонно-промышленного комплекса, но и другие отрасли и виды деятельности, признанные чувствительными и важными для нашей экономики. Нормы этого закона будут действовать и в отношении иностранных кредиторов.
Они, кстати, не означают запрета на приобретение стратегических активов. Но предусматривают выход на определенную процедуру согласования сделки, условия которой рассматриваются на специальной правительственной комиссии.
Если западный кредитор сочтет нужным воспользоваться обеспечительной мерой и забрать актив, заложенный под кредит, он будет обязан пройти через этот механизм. В противном случае сделка будет признана ничтожной, а кто-то, как говорят, "попадет на деньги".
Так что риска утраты контроля за стратегическими активами нет. К тому же не стоит преувеличивать интерес к ним иностранных банков. Активы брались в залог в хорошее время, по хорошей цене. Сегодня она упала. И для банка такое приобретение будет скорее бременем, а не благом. Продавать по сегодняшним ценам — невыгодно, а если ждать, пока активы подорожают, то все равно это время ими надо управлять. Но не дело банка заниматься производством. Поэтому, как правило, кредиторы все-таки выходят на реструктуризацию задолженности. Им самим важно поддержать нормальных клиентов, понимая, что одновременно эти клиенты-заемщики поддерживают и банк.
Автопром не только "Жигули"
РГ : Большой блок в антикризисной программе касается автопрома. Его надо спасать, потому что в отрасли работает так много людей? Но востребованы ли при этом российские машины?
Христенко : В автопроме действительно занято много людей. Примерно полтора миллиона человек работают на производстве автомобилей и комплектующих для них, а также на непосредственно обслуживающих отрасль на смежных предприятиях. С учетом членов их семей, завязанных на автопром химиков, металлургов, других отраслей, количество людей, зависящих от состояния отрасли, возрастает в несколько раз.
Именно поэтому ни в одной стране мира, где существует автомобильная промышленность, не удалось избежать темы ее поддержки. И здесь интересы понятны. Но они есть и когда мы говорим о российских автомобилях. На них приходится почти половина рынка продаж новых машин. При существующей жесткой конкуренции это неплохой показатель. Так что качество автопрома потребитель оценил рублем. Еще один любопытный пример. В феврале этого года в Европе было продано более 8 тысяч машин "Лада Калина", произведенных на АвтоВАЗе. Все рассчитывали выйти на этот уровень только по итогам 2009 года. Такие продажи в сегодняшней ситуации — почти нереальная история, ведь спрос на машины упал везде.
Так что якобы невостребованность, неконкурентоспособность российских автомобилей — миф. Правда, при этом, говоря об отечественных машинах, я имею в виду не только традиционные российские модели, но и так называемые российские иномарки.
РГ : Предприятия, работающие в режиме промсборки, могут рассчитывать на такую же поддержку, как АвтоВАЗ?
Ни в одной стране мира, где существует автомобильная промышленность, не удалось избежать темы ее поддержки.Христенко : Конечно. У нас на сегодняшний день подписано 25 инвестиционных соглашений по режиму промсборки практически со всеми ведущими мировыми производителями. Среди марок, производство которых сегодня ведется в России — "Тойота", "Форд", "Фольксваген", "Шкода", "Рено", "Фиат", "Саньонг", "Киа" и другие, — все основные мировые бренды. Инвесторы уже вошли в режим выполнения соглашений, начали разворачивать программы по локализации производства в России узлов и агрегатов. Они вложили в производство около 5 миллиардов долларов, на этих заводах работают наши граждане. И поэтому они могут рассчитывать на такую же поддержку, как АвтоВАЗ, ГАЗ, КАМАЗ, "Соллерс".
РГ : Однако некоторые предприятия жалуются, что их машины не попали в список авто, на покупку которых граждане смогут взять льготные кредиты в банках. Его готовило ваше министерство. Вот и Федеральная антимонопольная служба говорит, что этим вы нарушаете конкуренцию на рынке.
Христенко : Речь идет о предприятиях, которые работают в совершенно другом режиме, — калининградский "Автотор" и Таганрогский автозавод. У них нет подписанных инвестсоглашений, обязательств по локализации производства. Это уже не российский автопром. А если говорить про "Автотор", то в основе своей это крупноузловая сборка иностранных машин, производимая по заказу дистрибьюторских центров. По сути это промежуточная контора между иностранными заказчиками и их же центрами продажи. С Таганрогом все немного сложнее, но сути это не меняет — они не берут на себя обязательства, как все остальные промсборщики. Именно поэтому они не попали в список минпромторга.
РГ : Когда льготное автокредитование граждан заработает в полную силу и какой будет схема получения кредитов?
Христенко : Постановление правительства уже подписано, опубликовано. Работа началась.
А схема достаточно простая. Покупатель, как обычно, обращается в дилерский центр. Там должна быть вся информация о том, какой банк может предоставить льготный кредит и где находится его ближайшее отделение. В идеале в дилерском центре должен присутствовать представитель банка, работающего в этой схеме. Пока их три — Сбербанк, Банк ВТБ24 и Россельхозбанк. И если вы выбрали автомобиль, цена которого, как и предусмотрено постановлением, не более 350 тысяч рублей и он входит в утвержденный перечень, то между банком, дилером и покупателем подписывается соглашение. Первоначальный взнос покупателя должен составлять не менее 30 процентов. Государство берет на себя оплату части процентов по кредиту, равной двум третям ставки рефинансирования ЦБ. Сегодня она составляет 13 процентов. Соответственно, мы берем на себя примерно 8,7 процента ставки кредита. Ровно на столько это и будет дешевле для граждан. Причем им сразу же будет предъявляться к оплате меньшая сумма. Перечислять деньги банку с министерского счета мы будем раз в месяц. А сам кредит выдается на срок до трех лет.
РГ : Какие-то ограничения будут? Скажем, у меня уже есть автомобиль, а я иду покупать второй.
Христенко : Если вы кредитоспособны и готовы платить, никаких ограничений быть не может.
РГ : Не боитесь чересчур большого интереса к программе и что заложенных государством 2 миллиардов рублей не хватит?
Христенко : Нет, не боюсь. У нас запланированы средства, чтобы в 2009 году пропустить через эту схему почти 150 тысяч автомобилей. Это хорошая заявка, даже если брать докризисный период. Спрос окажется больше — будем рады обратиться за дополнительными средствами.
До кризиса 40 процентов продаж на рынке легковых автомашин приходилось на автокредит. Сейчас он превратился в ноль, спрос сжался. Мы надеемся, что льготное кредитование вновь разогреет рынок.
РГ : Принято решение о бесплатной перевозке российских автомобилей на Дальний Восток. Их там ждут? Есть расчеты, сколько машин нужно перевезти, чтобы все распродать?
Христенко : Ежегодно в Дальневосточном федеральном округе ставится на учет около 90 тысяч легковых машин. Рынок там, к сожалению, с точки зрения автопрома, в общем-то, невелик.
Но страсти, вспыхнувшие на Дальнем Востоке после повышения пошлин на подержанные иномарки, были связаны вовсе не с потребностями жителей в автомобилях. В прошлом году в Россию было ввезено 753 тысячи легковых подержанных автомашин. Объем, сопоставимый с производством предприятия такого масштаба, как АвтоВАЗ. И значительная часть этого потока ввозилась через Дальний Восток либо западные рубежи. Там существует колоссальный дилерский бизнес. И зачастую он серый, имеющий дело с большим наличным оборотом, фантастически коррумпированный. Знаете, как у Карла Маркса: нет такого преступления, на которое не пошел бы капиталист, если это сулит 300 процентов прибыли. И нет того места, которое нельзя, что называется, накормить деньгами и организовать все что угодно — от публичных мероприятий до любого медийного сопровождения. Я это называю профсоюзом контрабандистов. Многие говорят, что они были завязаны на сервис, обслуживание ввозимых машин. Но купленные машины никто не выводит из эксплуатации — пожалуйста, занимайтесь сервисом.
Кстати, сейчас в качестве мер поддержки автопрома правительства Японии, западноевропейских стран придумывают любые способы, чтобы стимулировать омоложение автопарка, приобретение новых машин. Они, надо сказать, действуют весьма успешно. А весь старый парк частично идет на металлолом, частично — к нам. Потому что там за утилизацию машин надо платить, а тут, у нас в России, можно еще и зарабатывать. И наше государство пытается не допустить того, чтобы российский большой и емкий рынок стал всемирной помойкой, на которую свозят автомобильный хлам. По большому счету меры по повышению пошлин на подержанные иномарки надо было вводить гораздо раньше.
Кроме того, мы намерены способствовать тому, чтобы во Владивостоке организовать финальную сборку японских, корейских и европейских автомобилей. Сейчас "Соллерс" завершает подготовку этого проекта, а правительство окажет поддержку в его реализации.
РГ : То есть инвесторы, несмотря на кризис, не отказываются от своих планов?
Христенко : Проекты никто не сворачивает. Во-первых, это дорого. Во-вторых, российский рынок все равно остается емким, интересным, и инвесторы понимают, что он рано или поздно восстановится.
РГ : Какие еще меры поддержки автопрома будут приняты?
Христенко : Следующий большой блок — поддержка спроса на так называемые коммерческие автомобили — фургоны, грузовики, автобусный парк и так далее. В этом сегменте мы наращиваем госзаказ, чтобы ведомства и регионы могли купить российскую автотехнику для учреждений медицины, образования, милиции, пассажирских перевозок и дорожно-строительных подразделений. На эти цели в федеральном бюджете заложено 32,5 миллиарда рублей: 12,5 миллиарда рублей — дополнительные средства федеральным ведомствам, 20 миллиардов — на поддержку программы по муниципальному транспорту. Еще 10 миллиардов рублей должны добавить регионы.
Вторая часть программы по поддержке коммерческих автомашин — восстановление лизинговых схем. Как и в случае с легковыми автомобилями, государство берет на себя субсидирование ставки по кредитам для лизингополучателей. Планируется, что за счет такого механизма будет продано автомашин на 21 миллиард рублей.
Третья позиция — восстановление кредитных взаимоотношений между производителями и банками. Здесь будет использован такой инструмент, как выдача госгарантий по кредитам. Мы уже рассмотрели заявки по госгарантиям для АвтоВАЗа, КАМАЗа, "Соллерса" и предприятий Группы ГАЗ. Две из них — КАМАЗу и "Соллерсу" — были одобрены. Суммарный объем кредитов, необходимых этим четырем компаниям, примерно 60 миллиардов рублей. Государство готово выдать гарантии на 50 процентов от суммы кредита. Кстати, госгарантии по кредитам предусмотрены и для других отраслей экономики.
Бизнесу на жизнь
РГ : Кроме госгарантий чем еще планируете поддержать российскую промышленность?
Христенко : После обсуждения ситуации по автопрому мы поняли, что госгарантиями не обойтись. И предусмотрели в антикризисном плане еще одну меру — субсидирование процентных ставок по кредитам на текущую деятельность предприятий. До сих пор такой механизм был заложен только для кредитов, взятых на модернизацию и развитие. Но сегодня у предприятий проблемы не только со средствами на обновление производства, денег катастрофически не хватает, что называется, на повседневные нужды.
В оборонно-промышленном комплексе мы такой механизм уже реализуем. Теперь надо охватить гражданские предприятия. И речь идет не только об автопроме, но и о других секторах экономики.
РГ : И как эта схема будет работать? Отдельно от предоставления госгарантий по кредитам?
Христенко : Одновременно. Предприятие договаривается с банком о кредите на текущую деятельность, допустим, на 10 миллиардов рублей на 2-3 года. Банк получает государственную гарантию на половину этой суммы. Но "цена" кредита все равно остается высокой, например 18,5 процента годовых. От 10 миллиардов набежит почти 2 миллиарда рублей в год. Предприятие по идее должно поднять цену на свою продукцию, чтобы "отбить" этот процент и вернуть кредит. Но тут появляется риск, что товар не будет продан. Зачем тогда вообще брать деньги?
Вот такой гордиев узел получается. Разрубить его как раз и поможет государственное субсидирование процентных ставок. И, конечно, такая поддержка будет оказана не всем, а только тем, кто может доказать, что оправдает вложения. В первую очередь она предусмотрена для системообразующих предприятий. Но в любом случае сначала они должны самостоятельно принять меры для своего спасения, задействовать все ресурсы, и только потом, если ситуация не выправится, подключится государство.
РГ : Сколько денег на это планируется выделить?
Христенко : Как только будут приняты скорректированный бюджет на 2009 год и антикризисная программа, я смогу назвать конкретную сумму. Но понятно, что она не будет рассчитана на все без исключения системообразующие предприятия.
РГ : А как же остальные? Обанкротятся?
Христенко : Мы будем всячески помогать им удержаться на плаву. Однако финансовые возможности государства тоже не безграничны. Так что банкротства не исключены. Но это не значит, что предприятия закроют и распродадут "с молотка".
Банкротство начинается с достаточно мягкой процедуры — введения внешнего управления и контроля за ситуацией. Это означает как минимум один плюс: замораживаются все взаимоотношения с кредиторами, которым предприятие задолжало. У него начинается новая история — поиск пути, как реструктуризировать накопленные долги и восстановить свой бизнес. Это не так уж и плохо. К тому же я не думаю, что среди системообразующих предприятий будет много банкротов. Никто в этом не заинтересован.
Нажать на точки роста
РГ : Одна из ключевых антикризисных мер поддержки российской промышленности — стимулирование внутреннего спроса. Как здесь будет действовать ваше министерство?
Христенко : Все, что государство делает в рамках своих программ по поддержке доходов граждан, является ключевым для стимулирования спроса. Наша задача — заместить часть импортных товаров на внутреннем рынке отечественными. Тем более что ослабление рубля существенно повышает шансы добиться успеха в этом деле. Но, чтобы воспользоваться таким шансом, времени у нас не так у ж много, может быть, год.
Мы уже наметили сегменты, где будут развернуты программы по импортозамещению. Например, сегодня 80 процентов рынка лекарств — это импорт. Сейчас с министерством здравоохранения и социального развития мы заканчиваем работу над программой импортозамещения в фармацевтической отрасли. Проанализировали все закупки, которые были у регионов в третьем-четвертом квартале прошлого года и проходящие по линии федерального бюджета. Цифры сами по себе колоссальные, потому что половина всего объема импортных лекарств, которые приобретаются в России, покупается за счет федерального и региональных бюджетов. В прошлом году объем этого рынка составил 460 миллиардов рублей. Соответственно, 230 миллиардов — это бюджетные деньги. А появляющиеся российские аналоги лекарственных средств не имели успеха в конкурсах, которые проводили по госзакупкам. Думаю, в этом году нам удастся переломить ситуацию, по крайней мере по бюджетным закупкам. Тем более что российские препараты обойдутся на 30 процентов дешевле, чем импортные. У нас теперь есть понимание, какая номенклатура нужна регионам, какие предприятия смогут ее обеспечить. Мы уже провели предварительную работу с 18 крупными российскими производителями.
РГ : И они готовы ответить на такой спрос качественной продукцией?
Христенко : Наши производители работают в жесточайших условиях конкуренции с импортом. Они понимают, что сейчас у них появляется шанс и его нельзя упустить. У многих предприятий уже создана неплохая база, они перешли на европейские стандарты по производству. По масштабам эти предприятия пока не могут тягаться с мировыми гигантами, но по качеству это уже западный уровень.
РГ : В других странах во время кризиса цены, по крайней мере на товары повседневного спроса, падают. А в России растут. Почему?
Христенко : Во-первых, у нас нет такой конкуренции, как на Западе. Возьмем, например, молоко и хлеб. В большинстве стран мира булки не выпекают на гигантских заводах, напоминающих металлургические. Это дело в основном малого бизнеса, поскольку хлеб не продукт, который долго лежит, он должен быть горячим и продаваться с пылу с жару. А у нас на этом рынке доминируют крупные предприятия, как, впрочем, и на молочном. Пять компаний контролируют 55 процентов российского рынка молока. А молоко — не автомобиль, его на складе не подержишь. Это вообще региональный продукт — смешно возить молоко из Питера во Владивосток. Но здесь быстро ситуацию не изменишь.
К тому же не забывайте, что более 40 процентов продовольственного рынка России тоже приходится на импорт. А курс доллара и евро, за которые он покупается, вырос. Цены на импорт ные товары тянут за собой цены на российские. Ведь они не все в полной мере отечественные, поскольку производятся с использованием импортного сырья.
У нас вообще очень особенная в этом смысле ситуация. На внутреннем потребительском рынке мы зависим от импорта, причем практически по всей номенклатуре, а на внешнем — от экспорта узкого круга сырьевых товаров (нефть, газ, цветные и черные металлы).
РГ : Но торговля-то у нас своя, отечественная. Однако и она вносит лепту в повышение цен.
Христенко : Это тоже результат отсутствия широкой конкуренции. У нас количество торговых площадей и полок в магазинах в разы меньше, чем в любой развитой стране. Наша торговля не борется за производителя, ее интересует только покупатель. Но и здесь у человека нет большого выбора — магазинов-то не так уж и много. Таким образом, поле для конкуренции сжато сразу с двух сторон. Надо расширять конкурентную среду, создавать условия для увеличения торговых площадей.
РГ : Может быть, для начала, хотя бы на время кризиса, ограничить аппетиты торговли? Пусть она поделится своей прибылью.
Христенко : Да нет никакой сверхприбыли. Мы только что подвели итоги по прибыли и убыткам по всей российской экономике в четвертом квартале 2008 года. 442 миллиарда рублей в минусе. Самые колоссальные убытки — в оптовой торговле (384,8 миллиарда рублей) и обрабатывающей промышлености (115, 8 миллиарда рублей). В розничной торговле финансовый результат пока положительный, но даже в самом горячем декабре он упал в три раза. Так что не надо делать из торговли врага.
РГ : А что надо делать? Смириться с высокими ценами как с неизбежностью?
Христенко : Мы не успели перестроить структуру российской экономики, чтобы она была более эффективной, конкурентоспособной, самодостаточной и соответствовала внутреннему рынку. К этому мы только приступили, разработав и приняв стратегии развития для 15 важнейших отраслей. Они начали реализовываться. Несмотря на кризис, цели, поставленные в этих документах, по-прежнему актуальны. И сейчас надо приложить все усилия, чтобы выйти из него с минимальными потерями, использовав те шансы, которые этот кризис нам предоставляет. Необходимо стимулировать те точки роста, которые помогут нам в посткризисный период идти вперед, развиваться и модернизировать структуру экономики.
РГ : Вас, наверное, одолели "ходоки" от разных отраслей? И каждый лоббирует свой интерес, как вы с этим справляетесь?
Христенко : У нас есть критерии отбора для господдержки, о которых я вам уже говорил. На их основе мы и будем принимать решения. А вот что меня действительно волнует, так это попытка внести раздрай между отраслями.
Сельхозпроизводители утверждают, что источник всех их бед — торговля, металлурги на угольщиков вину переносят, авиаперевозчики — на авиастроителей. И пошло-поехало. Каждый пытается создать образ врага. Ничего, кроме беды, это не несет. Я стараюсь гасить такие настроения. На мой взгляд, это самое опасное, что сейчас происходит. Только вместе, всем миром, мы сможем достойно выйти из кризиса и не растерять шансы для дальнейшего развития.
