«Разве справедливо заставлять покупать ненужную вещь, да еще в 10 раз дороже ее стоимости? — возмущается в блоге президента Дмитрия Медведева предприниматель из Орла Владимир. — Может быть, лучше уйти господам из ООО «Безант»? В тень им не нужно, они и так в тени». А другой бизнесмен, Ярослав из Твери, просит Медведева прекратить «паразитическую деятельность “Безанта”, монополиста-поставщика электронной контрольной ленты защищенной (ЭКЛЗ)». На сайте президента несколько десятков подобных обращений. И в каждом жалобы на дороговизну ЭКЛЗ, которой с октября 2004 г. должны быть оснащены все кассы страны. Особенно предприниматели возмущены резким повышением цен на ЭКЛЗ в самый разгар кризиса — в декабре 2008 г. и феврале 2009 г. В конце 2007 г. Федеральная антимонопольная служба (ФАС) начала расследование цен на рынке кассовой техники, через год — непосредственных участников производства и реализации ЭКЛЗ.
«Мы изучили деятельность всех заводов — поставщиков кассовой техники в стране и выяснили, что главная составляющая ее стоимости — электронная лента, — говорит сотрудник управления контроля промышленности ФАС. — Изначально эта лента стоила 2500 руб., а сейчас — 6500 руб.». Это устройство увеличивает среднюю цену кассовых машин до 12 000-13 000 руб.
В России зарегистрировано, по данным ФАС, 3 млн кассовых аппаратов, из них 2,5 млн оснащены ЭКЛЗ (ленту положено менять один раз в год). Получается рынок объемом более 16 млрд руб. И единственным продавцом на нем является фирма «Безант».
Случайная монополия
Все началось с того, что государство решило навести порядок с налогами в малом бизнесе. «Предприниматели занижают выручку с помощью корректировки фискальных данных, а этому подвержено 80% из более чем 2 млн контрольно-кассовых машин», — указывал на совещании налоговиков в апреле 2002 г. Виктор Пярин, заместитель гендиректора Федерального агентства правительственной связи и информации (ФАПСИ, в 2003 г. его функции переданы Федеральной службе безопасности, ФСБ). Тогда же он назвал цену вопроса: бюджет теряет 200 млрд руб. в год.
У ФАПСИ уже был готов план действий. Еще в 2000 г. государственная межведомственная экспертная комиссия (ГМЭК, вела государственный реестр контрольно-кассовых машин) поручила агентству подготовить предложения по защите фискальных данных.
ФАПСИ предложило концепцию криптографической защиты, ГМЭК ее одобрила и решила начать внедрение ЭКЛЗ с 1 января 2003 г.
Предполагалось, что поставщик ЭКЛЗ будет определен на тендере. Его условия должны были разработать ГМЭК и ФАПСИ. Провести конкурс планировалось не позднее 2004 г., участники должны были иметь лицензии ФАПСИ на криптозащиту информации. Тогда же ГМЭК прописала механизм производства и поставки ЭКЛЗ до проведения тендера, впервые упомянув ООО «Безант» как разработчика электронной ленты.
Но конкурс так и не был проведен. В марте 2003 г. было упразднено ФАПСИ, а через год — ГМЭК, напоминает старожил комиссии, председатель совета директоров разработчика и производителя кассовой техники «Искра» Марина Ярошевская. На последнем заседании ГМЭК решила с 1 октября 2004 г. полностью исключить из реестра все модели кассовых аппаратов без ЭКЛЗ. Кассовые аппараты без ЭКЛЗ перестали регистрировать налоговики. По словам Ярошевской, ГМЭК просто не успела организовать конкурс, а впоследствии уже некому было этим заняться.
«Да, мы единственные»
«Реально ФАС обвинить нас не в чем», — уверен учредитель ООО «Безант» и один из членов команды разработчиков ЭКЛЗ — Владимир Корольков. В 2005 г. этому ООО были переданы все основные функции, связанные с реализацией ЭКЛЗ. «Да, мы единственные, но для этого мы ничего не делали. Это естественная монополия, — уверяет Корольков. — Доминирующее положение возникло из-за того, что мы разработали прибор, сертифицировали его и производим его одни. Мы ничего не делаем для того, чтобы закрыть этот рынок для других! Пожалуйста, приходи, подавай заявку по известному адресу (в ФСБ. — “Ведомости”), получай лицензию на разработку, производство».
Сертифицированная ЭКЛЗ есть только у «Безанта». Больше никто заявок на сертификацию электронной ленты или аналогичного устройства (с криптозащитой) не подавал, уверяет сотрудник центра по лицензированию, сертификации и защите государственной тайны ФСБ.
В кассовый бизнес Корольков пришел из «Стиплера», где в 1994-1996 гг. в должности замдиректора курировал крупные проекты по корпоративным поставкам техники и по созданию компьютерных сетей. «В середине 1990-х это была крупнейшая компьютерная фирма в России», — вспоминает с гордостью Корольков. Среди его клиентов был Сбербанк, который «Стиплер» оснащал компьютерами HP. «Объем был больше $25 млн, для Hewlett-Packard тогда это был крупнейший проект в Восточной Европе», — говорит Корольков.
Тогда, в 1995 г., сотрудники «Сбера» рассказали Королькову о своей кассовой проблеме: для приема коммунальных платежей банку надо было оснастить кассовыми машинами разномастные компьютеры и принтеры. «Мы в “Стиплере” придумали решение, — вспоминает он. — Это было универсальное устройство СТ-95Ф, которое вставлялось в стандартный разъем внутри компьютера и осуществляло все фискальные функции».
Но это решение не отвечало действующим требованиям к кассовым машинам. «Тогда ко всем кассам было требование опечатываемого корпуса для обеспечения безопасности, а у нас была просто плата, — продолжает Корольков. — И мы обратились в научно-технический центр “Атлас” (впоследствии он прославился разработкой ЕГАИС — системы учета алкогольной продукции, из-за которой рынок был парализован почти на год. — “Ведомости”). Они тогда относились к ФАПСИ и занимались безопасностью информации. Мы пришли с улицы, сказали: мы разработали прибор и хотим получить подтверждение, что безопасность у нас обеспечена, но другими средствами, программными. В ФАПСИ нам выдали положительное заключение, которое не было обязательным для ГМЭК, но это был серьезный аргумент». Так СТ-95Ф было включено в госреестр, а Корольков познакомился с Пяриным, который тогда был заместителем начальника «Атласа».
«В 1996 г. “Стиплер” закрылся, люди мирно разошлись и организовали свои компании, — вспоминает Корольков. — Я организовал ООО “Безант”, которое было зарегистрировано 20 марта 1996 г. Мы работали с [Виктором Анатольевичем] Пяриным, тема обеспечения информационной безопасности входила в сферу интересов ФАПСИ, куда к тому времени уже обращались налоговики по поводу фальсификации данных в кассах. Действующие методы защиты информации себя тогда полностью дискредитировали, данные в кассах фальсифицировались в массовом порядке. И тогда у нас — “Безанта” и “Атласа” — родилась совместная идея, которая впоследствии вылилась в ЭКЛЗ. Мы называли это криптографической защитой кассовых данных. Это была наша совместная с ФАПСИ идея. И пока для защиты информации ничего лучше криптографического метода не придумали».
Пярин сейчас работает старшим вице-президентом «Транстелекома», он отказался отвечать на вопросы «Ведомостей», передав через пресс-службу, что не имеет отношения к ЭКЛЗ с 2003 г.
В начале 2000 г. Корольков был в командировке в Петербурге на «Искре», где и поделился «мыслями и идеями» по криптозащите. «А тут питерцы во главе с [Мариной] Ярошевской говорят: а у нас своя идея — электронная лента. До этого все чеки распечатывались в виде бумажной ленты и хранились пять лет, это были шкафы макулатуры. А тут два слова — и сразу все ясно! Хранение кассовой информации на электронном носителе великолепно срастается с идеей криптозащиты, просто друг для друга это сделано», — рассказывает Корольков.
Почему она такая дорогая
У «Безанта» рентабельность всего 3%, он получает около 200 руб. на одной ЭКЛЗ, утверждает Корольков. «Проценты маленькие, но оборот большой», — уточняет он. Получается, в «Безанте» искать причину дороговизны ЭКЛЗ бесполезно. Чтобы понять, как складывается цена на электронную ленту, надо рассмотреть всю производственную цепочку (см. схему).
Она начинается с зеленоградского ОАО «Ангстрем» — производителя криптографического процессора (микроконтроллера) для электронной ленты. Микроконтроллер прошел в ФСБ сертификацию как средство криптозащиты, и только он может использоваться в этом качестве в электронной ленте. «Ангстрем» поставляет эти микроконтроллеры сингапурской компании Smartronics projects PTE. Причем в 2008 г. сингапурская компания получила статус эксклюзивного покупателя на территории России, Азии и Европы. По какой цене «Ангстрем» реализует микроконтроллеры, компания не говорит (запрос «Ведомостей» остался без ответа).
Контракт со Smartronics принесет треть выручки «Ангстрему», сообщил в июле интернет-изданию CNews.ru председатель совета директоров «Ангстрема» Дмитрий Милованцев. Исходя из годового отчета «Ангстрема» за 2008 г. это около 460 млн руб. По оценке ФАС, около 2,5 млн кассовых аппаратов в России оснащено ЭКЛЗ. Если объемы поставки «Ангстрема» основывались на расчетах по переоснащению всех касс с ЭКЛЗ и 10% брака при производстве, то цена одного микрочипа должна составлять около 170 руб., примерно $7 по среднему курсу прошлого года. Опрошенные участники рынка дают даже более скромную оценку — $5.
Smartronics передает ангстремовские криптопроцессоры в Китай на завод Flash Electronics, где на их основе делают РСВА — готовый электронный модуль для ЭКЛЗ, который остается запрограммировать и упаковать в коробочку с голограммой. Это следует из таможенных деклараций на ввоз РСВА в Россию.
Заводы Flash Electronics (со штаб-квартирой во Фремонте, США) после слияния в 2008 г. с Asteel (Париж, Франция) входят в объединенную компанию AsteelFlash. На официальном сайте компании сказано, что ей принадлежит 16 заводов в мире, в том числе два предприятия в КНР (в Сучжоу и Шанхае). Председатель совета директоров AsteelFlash Жиль Бенаму и исполнительный вице-президент Мэтью Лю не стали отвечать на запросы «Ведомостей».
«Если цена ангстремовского микрочипа — $5, то с ее учетом полная себестоимость изготовления электронных блоков для ЭКЛЗ составит примерно $80 при изготовлении на высокотехнологичных предприятиях в России, если это только не оборонное предприятие», — считает Сергей Бушин, гендиректор ООО «Инкотекс-трейд», которое занимается продажей контрольно-кассовой техники. Изготовление в Китае, по его оценке, обойдется примерно в такие же деньги, только нужно будет еще заплатить таможенную пошлину (5-15%) и НДС (18%). Получается около $106 — примерно столько должен стоить этот продукт в России без учета транспортных расходов. «Но применение уникальных технологий и компонентов, которые используются в оборонной промышленности, может поднять себестоимость в 2-3 раза», — предупреждает Бушин.
Цена, как мы знаем, растет: «Безант» в конце цепочки накидывает всего 3% и продает ЭКЛЗ уже по 6500 руб., или около $216. Еще примерно 7% выручки он предварительно отдает за тестирование, программирование и упаковку РСВА «Тензору», который делится с «Политеном» (адреса цехов этих компаний в Дубне и офисов в Москве совпадают) и «Атлас-карт» — такая пропорция следует из февральского акта проверки «Безанта», которую проводила ФАС с ноября 2008 г. (копия есть у «Ведомостей»). Сотрудник ФАС говорит, что пропорция осталась прежней. Если это так, «Безант» может получать за РСВА по 5850 руб., или $195.
Если приведенные выше оценки и расчеты верны, по дороге из Китая модуль для ЭКЛЗ умудряется подорожать примерно на $90. Дорога эта такая: Flash Electronics продает модуль сингапурским фирмам Advantcom и Apexnet, которые, в свою очередь, продают их российским ООО «Юнитек» и ЗАО «Технотранссервис инжиниринг», а те — уже «Безанту». Получить комментарии «Технотранссервис инжиниринга» и «Юнитека» не удалось; судя по их отчетности, они не шикуют (см. врез). У Advantcom, Apexnet и Smartronics один адрес и один руководитель — китайский бизнесмен Чан Ши Ко, он отказался назвать какие-либо цены. Корольков говорить о ценах смежников тоже отказывается.
«Нестандартность» цены, по которой «Безант» получает модули для ЭКЛЗ, косвенно подтверждают еще такие расчеты. На ангстремовский микрочип приходится около 3% цены модуля ($5-7 разделить на $216). «Между тем доля чипа в стоимости готового электронного устройства обычно составляет 15-22%, — говорит руководитель отдела маркетинга завода “Микрон” Карина Абагян. — Если эта доля на порядок ниже, значит, стоимость готового модуля по каким-то причинам нестандартно высока».
Если умножать полученную «нестандартность» — $90 — на число зарегистрированных в России касс — 2,5 млн, получаем, что между Китаем и Россией остается $225 млн. Но, по словам Королькова, в 2008 г. «Безант» продавал около 150 000 ЭКЛЗ в месяц, а сейчас — примерно 100 000 в месяц, или 1,2 млн в годовом исчислении. Тогда получается $108 млн.
На вопрос, есть ли у сингапурских компаний российские бенефициары, Чан Ши Ко ответил, что «посоветуется с командой менеджеров», но потом отказался разговаривать, сославшись на занятость.
«Мы в этом не участвуем»
Корольков говорит, что ему вообще неизвестно, на каком заводе в Китае делают РСВА, и его в принципе волнует только качество изделия, а как обеспечивается поставка — не его забота: «В России практически нет нужных компонентов. Делается это в Китае потому, что все делается в Китае. Я там не был. Зачем ездить? Мы заказываем “Технотранссервис инжинирингу” электронные модули, компания обеспечивает их доставку, мы их тестируем, они работают, дают минимальный процент выхода из строя — примерно 0,2-0,3%».
Подорожание, которое так разозлило посетителей президентского сайта и насторожило ФАС, он объясняет ростом цен в Китае и падением курса рубля (с китайцами-то приходится расплачиваться в валюте). Хотя в декабре — феврале отпускная цена ЭКЛЗ выросла на 30% именно в долларах.
Участники рынка этих аргументов не принимают.
«Стоимость комплектующих для производства электроники, в том числе печатных плат, на китайском рынке в последние полгода существенно не менялась, — утверждает представитель РАТЭК Антон Гуськов. — Не менялась и стоимость их монтажа».
«С III квартала 2008 г. компании, оказывающие услуги на рынке PCBA, вынуждены работать в условиях общего спада производства из-за сокращения спроса, — рассказывает гендиректор ЗАО “Элкотек” Дмитрий Моргун. — Кроме того, упали цены на компоненты и материалы. Рост цен на рынке серийных электронных изделий экономически не обоснован».
«Мы ищем способы снижать цену, — обещает Корольков. — Поставщики плат ведут серьезные переговоры, наметилось там что-то. Я не знаю, где они ведут — в Китае, Сингапуре… Мы в этом не участвуем».
Снижать цену «Безанту» придется на падающем рынке. Из-за жалоб на дороговизну ЭКЛЗ летом плательщиков единого налога на вмененный доход освободили от обязательного применения кассовой техники. Из-за этого, объясняет Корольков, объем продаж ЭКЛЗ и упал в 1,5 раза.
Правда, часть потерь будет компенсирована. С 1 января 2010 г. применять кассовую технику обязали владельцев небанковских платежных терминалов. По оценке НАУЭТ, в стране около 200 000 терминалов, из них придется оборудовать такой техникой 90%. Так что «Безант» получит еще 180 000 клиентов.
Не шикуют
Согласно отчетности за 2008 г. выручка «Безанта» — 6,649 млрд руб., прибыль до налогов — 227,8 млн руб., чистая прибыль — 173,9 млн руб.
Выручка «Юнитека» — 4,798 млрд руб., прибыль до налогов — около 13 млн руб.
Выручка «Технотранссервис инжиниринга» — 2,677 млрд руб., прибыль до налогов — 5,9 млн руб.
Команда из «Стиплера»
Многие из тех, кто трудится сейчас над ЭКЛЗ, раньше работали в «Стиплере».
Андрей Андреев, председатель совета директоров и совладелец завода «Тензор», выпускник МИФИ, в 1994–1996 гг. был вице-президентом «Стиплера». На «Тензор» пришел в 1995 г.
Андрей Чеглаков, совладелец (24,1%) «Тензора», бывший президент «Стиплера».
Александр Домрачев, гендиректор и владелец «Технотранссервис инжиниринга», и сейчас руководитель «Стиплер-трейда».
На «Тензор» пришли благодаря проекту «Денди», решили выпускать приставки не на Тайване, а в Дубне, рассказывал в 2005 г. в интервью журналу «Босс» Андреев. С этим проектом они выиграли инвестконкурс Госкомимущества, получив контрольный пакет завода.
В подготовке статьи участвовали Виктория Сункина, Иван Васильев
