Научно-популярное. Выступление экономиста Вадима Волкова. Вторая серия
Дата записи: 2 июля. Размер: 116 МБ. Продолжительность: 24 мин. 05 сек.
Вадим Волков, экономист: — Дальше у нас есть такое понятие, как обвинительный уклон. Это значит, что больше, чем 98 % приговоров в гражданских судах обвинительные. То есть менее 2% людей выходят с оправдательными приговорами. И здесь очень большую роль играет фактор прокурора. Когда мы стали сравнивать статистические исходы судебных дел с присутствием и с отсутствием прокурора, то есть частное обвинение и публичное обвинение, то получается, там где нет прокурора, судьи в принципе готовы и стремятся оправдывать. Там, где есть прокурор, судьи фактически никогда не принимают решения против прокурора. Дальше мы будем смотреть, как же работает эта связка судьи-прокуратура, и что нужно сделать, чтобы ее разрушить, и суды стали независимыми.
А вообще мы стремимся к гуманизации правоохранительной системы, повышению эффективности работы арбитражных судов, сейчас плотно занимаемся проектом подготовки реформы МВД. Есть стратегические задачи — укрепление верховенства права, повышение качества деловой среды. Особо я бы хотел отметить, что наш институт был создан при поддержке Олега Жеребцова, когда он еще бы совладельцем компании «Лента» и еще мы собирали благотворительные деньги с иностранных спонсоров, но как видите, есть люди, которые откликаются на такие общественные потребности и дают нам возможность работать.
Вопрос из зала: — Скажите, а в Европе и Штатах существуют какие-то аналоги 22 главы УК, и как там правоохранительные органы с этими преступлениями справляются? Потому что все равно преступления в этих сферах есть. Естественно, они не носят такой характер как у нас, но как это там происходит?
Вадим Волков: — Это, действительно, колоссальной сложности вопрос. Схематично так: там нет особых спецподразделений, там есть налоговые министерства или налоговые службы, и если где-то найден состав преступлений, то через государственного обвинителя, через местную прокуратуру возбуждают дело. Но этим не занимается полиция. Там есть полиция муниципальная, полиция федеральная типа ФБР, в зависимости от масштабов государства, но нет специальной полиции, которая должна раскапывать. В чем особенность экономических преступлений? В том, что они фактически выявляемые. То есть, большинство этих преступлений — это заявления от пострадавшего, которого обманули, который стал жертвой мошенничества. По заявлению, конечно, все возбуждают. Но это просто, когда ходят сотрудники и ищут, где бы нам найти состав преступления, а его найти у нас, как вы понимаете, можно везде. Этого там нету, там просто есть контролирующие службы, которые контролируют финансовые рынки, фондовые рынки, налоговые службы, таможню. По их инициативе возбуждает дела государственная прокуратура.
Вопрос из зала: — Две недели назад в Риме я видел ребят в форме с нашивками «Финансовая полиция» и спросил у коллег-юристов, кто они такие. Это люди, которые ходят, проверяют, в том числе, и торговлю, и торговые точки, борются с контрафактом, нарушением прав потребителя. Мы не далеко ушли от Европы, в Европе существуют специальные подразделения, которые занимаются экономическими преступлениями, в частности против потребителя. У меня вопрос по вашей презентации по уголовным и экономическим преступлениям. Насколько вы определили долю экономических преступлений против государства по вашей выборке, где там выявленные преступления, очень мало переданных в суд преступлений. Вы учитывали, что очень много преступлений автоматом возбуждалось по неуплате 500 000 руб, 1,5 млн. руб., передавалось в ОРЧ, расследовалось уголовное дело, естественно, оно закрывалось, потому что налог доплачивался или потому что в налоговой оспаривалось, в арбитражном суде уголовное дело прекращалось? Насколько здесь учитывался это? Не чисто экономические преступления, а то, когда просто возбуждалось уголовное дело по неуплате налогов, а потом оно закрывалось, потому что налоговая скидывала свои кривые проверки в ОРЧ автоматом для возбуждения уголовных дел? Я как юрист работал очень много с этим и знаю многих директоров и главных бухгалтеров дергали, возбуждали дела, ждали, когда решится вопрос в Арбитражном суд. В Арбитражном суде оспаривалось решение налогового органа, направлялось в органы МВД, и уголовное дело автоматически прекращалось, потому что не было повода. Вы учитывали это?
Вадим Волков: — У нас нет технической возможности это учесть. Пока что база решений районных общеуголовных судов не доступна, поэтому они все сливаются в общую статистику. Как только они начнут это публиковать, мы сразу начнем это формировать и это рассортируем. Только я не очень понял ваш аргумент…
Вопрос из зала: — Вы сказали, половина уголовных дел возбуждается по заказу…
Вадим Волков: — Я не сказал по заказу. Это отражает этот процесс. Я не сказал, что все, статистически представленные здесь дела, именно это. Вообще возбуждение дел по налоговым преступлениям, это если арбитражный суд….
Реплика из зала: — Нет, это как только налоговая после проверки выносила решение о неуплате полтора миллиона рублей, автоматически она передавала в МВД эти документы, те обязаны были начать следствие и выявить преступника, не уплатившего налог.
Вадим Волков: — Дело в том, что есть разница между уклонением от уплаты налогов, которая есть преступление или неуплатой налогов…
Реплика из зала: — Не важно….
Вадим Волков: — Я подозреваю, что у правоохранительных органов должен быть прямой интерес макмизировать возбуждение таких уголовных дел. И нужно принимать меры, чтобы лишить их этой возможности возбуждать дела, или по крайней мере, чтобы они несли в рамках своей системы ответственность за те возбужденные дела, которые не имеют никакой перспективы.
Вопрос из зала: — Как вы видите реформирование системы МВД и УБОП, это вообще реально?
Вадим Волков: — Да, это реально.
Реплика из зала: — Несколько миллионов работающих в этом бизнесе, а как это реформировать?
Реплика из зала: — Вы считаете, их нужно кормить за свой счет?
Реплика из зала: — Да не считаю я. Я спрашиваю как это делать реально, без красивых фраз?
Вадим Волков: — Первая предпосылка, что есть действительная политическая воля это сделать. Первое, нужно сокращение численности. Мы сравнивали численность удельную финансирования и их влияние на экономическую и правовую ситуацию во всех постсоциалистических странах. Самая высокая удельная численность — 100 000 полицейских — в Белоруссии. У нас вторая — в 2 раза выше, чем в среднем по Европе. Фактически, это снижение численности, даже не на 20%, а можно спокойно вдвое сокращать. Важно понять, что сокращать. Сокращение должно быть увязано с уменьшением функций правоохранительных органов, потому что у них есть много несвойственных функций. Во-первых, экономически сильно раздутые — это ОБЭП, ОБСППР, кроме того паспортно-визовую службу выводить за пределы МВД. Ни в коем случае не сокращать милицию общественной безопасности, участковых и так далее. Когда мы сокращаем, мы должны серьезно повысить удельное финансирование, то есть финансирование на одного сотрудника. Это не только деньги, но еще материально-техническое обеспечение. Причем финансирование должно повышаться именно в низовых звеньях.
Во-вторых, причиной многих бед является полное отсутствие вертикального или административного контроля. Мы стали изучать отчетность и как она работает, сейчас это 72 показателя, и раз в месяц все районные УВД отчитываются. Каждому показателю приписывается некий вес, и он должен демонстрировать положительный или отрицательный прирост к аналогичному показателю прошлого года. Это отчетность, которая гоняется вверх-вниз, абсолютные приписки, нет сомнений. Соответственно, аппарат региональный и центральный не представляют, что делают районные отделения. Этот контроль нарушен и носит фиктивный характер или какой-то избирательно-неформальный. Эти автономные подразделения занимаются предпринимательством. То есть нужно до 10 базовых показателей сократить, сделать их понятными, прозрачными, но хорошо контролируемыми, вместо 72. И убрать систему «аналогичный показатель прошлого года». И эту систему заменить муниципальным контролем очень сильным. Мы считаем, и я надеюсь, эта точка зрения победит, очень сильно расширять права муниципалитетов, то есть городских властей по субсидированию и контролю за милицией.
В других странах есть две системы: либо шерифы выбираются на уровне поселения, и понятно, что если шериф плохо работает, выберут другого, либо городское собрание принимает или не принимает отчет начальника городской милиции, если городское собрание не удовлетворено тем как работает милиция, он уходит в отставку, назначается новый. В любом случае, это серьезный отчет, либо перед представительными органами, либо непосредственно перед населением через выборы главы муниципальной милиции. Это тот механизм, который позволяет добавить к административному контролю, общественный контроль. Все эти меры можно описать, и если их последовательно вводить, то можно все изменить. Другое дело, что сопротивление будет очень сильное.
Вопрос из зала: — У каждого сотрудника есть неформальный заработок. И завтра этого не будет. Вы верите, что есть хоть один сотрудник, не участвующий в этой работе?
Вадим Волков: — Да, я таких видел. И если увольнять…
Вопрос из зала: — Где новых-то взять?
Вадим Волков: — Мы часто сталкиваемся с плохими, а с хорошими просто не сталкиваемся, потому что ничего не нарушаем. Если кого-то убьем, тогда столкнемся с хорошими.
Реплика из зала: — Я хотел добавить по поводу, есть ли в других странах. Буквально две недели назад в Будапештском аэропорту были проверки, и всех, у кого были сумки «Луи Витон», останавливали, вываливали багаж. Так что это существует везде. На мой взгляд, разница между правоохранительными и фискальными органами в странах Европы и России, что в Европе отсутствует признак наличия разведки. Разведка — это структура, которая должна быть в государстве и существует сегодня в преступном сообществе. В преступном сообществе нужно с помощью разведки определить действия конкурентов и найти потенциальные жертвы для собирания мзды. Самое страшное, что сегодня в правоохранительных органах появилась внутренняя разведка, которая ищет, против кого можно возбудить уголовное дело. Вторая вещь, мне кажется, в ваших расчетах цифры правильные, но увязать их можно немножко по-другому. У нас очень много случаев разных и связаны, и не связаны между собой. И показатели в одном случае никак не связаны между собой. Как пример, мы находимся на Северо-западе. Слышали все о скандалах в таможне, соответственно здесь были какие-то замены, плюс в конце прошлого года было принято решение открыть так называемый сухой порт, все менялось, никто не понимал, как действовать, таможню зажали, и она перестала принимать все документы, подтверждающие стоимость груза. На вопрос, а как работать, ответ: ты платишь, а потом иди в суд, а суд решает, возвращать ли тебе деньги, у нас средняя стоимость товара такая-то. В этих отчетах то же самое. У них есть показатель, они его выполнили, а дальше хоть трава не расти — судья низкоквалифицированный, прокурор не пришел, наняли высокопрофессионального юриста, который разбил обвинение малограмотного лейтенанта и так далее. Эти вещи между собой просто не связаны.
Вадим Волков: — К сожалению, это не наши показатели. Но мы будем стараться представить как можно более убедительные аргументы, чтобы из 72 было не больше 10 и чтобы вместо этих показателей был учет. Есть два способа оценки. Так называемые виктимизационные опросы, когда население опрашивают, как часть они становились жертвами преступлений, давали ли заявления в полицию, что происходило, абсолютно независимо от милиции, и вот по этим результатам оценивать деятельность милиции абсолютно независимо от нее самой. У нас этой системы нет, ее надо наладить, тогда это будет другая система оценки. И изменить эти процедуры дикой пересылки огромного количества бумаг. Я бы вам зачитал совершенно смехотворнейшие указания — «поставить заслон злоупотреблению статьями экономической части УК, мешающим развитию предпринимательства». Они пишут «решительный заслон поставлен» и отправляют. И это 25% таких указаний. «Наладить системную работу по выявлению того-то» — «системная работа налажена». Вот так действует система отчетности.
Реплика из зала: — Я просто хотел сказать, это перекликается с тем, что вы сказали. Почему всех начали КТС-ить. Потому что было прямое указание всех КТС-ить. Те, кто слабоват, тот деньги заплатит. Кто будет отпираться, у тех отожмут эти деньги. То же самое. Что было много лет с налоговой, когда она НДС не возмещала. Если ты в суд не пошел, твои денежки плакали. Это обычный метод брать измором. Сейчас они опустились до того, что физиков так же из-за копеек — шлют людям в массовом порядке квитанции на оплату транспортного налога на машины, которые проданы уж много лет назад. Просто на шару — вдруг человек заплатит и мы соберем больше денег. Это сейчас общая линия. Я боюсь, что ваше исследование плохую службу может сослужить по поводу перезагрузки судов. Судебная система загружена мелкими исками, но какая альтернатива. На сегодняшний день это единственный способ отбиться от неправедных поборов. Если они внесудебную систему введут сбора этих денег, то уже некуда дальше будет идти. Ведомство будет брать эти деньги, ты пытаешься обжаловать в вышестоящий орган, он отказывает, а в суд ты не имеешь права идти, потому что закон изменился и теперь суды не принимают такие иски. Мы попадем опять в капкан.
Вадим Волков: — Отвечаю, какую службу это служит. Во-первых меняется порядок, и Высший Арбитражный суд не изменил ту инструкцию, согласно которой штраф за несвоевременную уплату в пенсионный фонд юридическим лицом денег взыскивается через суд, но был судебный процесс, когда один оспорил это взыскание успешно. Высший Арбитражный суд возвел это в ранг прецедента, и теперь этот вал исков от Пенсионного фонда все равно идет, но суды просто по шаблону отказывают в рассмотрении и разгружают себя. Кроме того. Мне кажется, было бы очень дельно, если бы мы ввели нижний порог цены вопроса для Арбитражных судов. Пусть это 10 000, ниже просто суды не принимают.
Реплика из зала: — Тогда Налоговая будет по 9 000 списывать с каждого…
Вадим Волков: — Она будет списывать. Но если вам это не нравится, вы идете суд и оспариваете
Реплика из зала: —А суд говорит, разбирайтесь с Налоговой сами. Просто суд это последнее средство зашиты на сегодняшний день от органов административного произвола. Ни один орган, который собирает налоги, не откажется от того, чтобы их несправедливо собирать. Это норма жизни, выжимать все из всех.
Вадим Волков: — Насколько я знаю, и налоговая работает по-другому. То есть может быть некое досудебное рассмотрение дела с ними, если они соглашаются, то снимают.
Реплика из зала: — А если они перестают соглашаться…
Вадим Волков: — Сейчас это работает на автомате. Государство подает эти иски копеечные, суды штампуют, ответчики не являются. Эту систему точно нужно менять. И суды не защищают от всяких копеечных исков. Они просто делают работу, которую не должны делать.
Реплика из зала: — Вы привели цифру, что большое количество уголовных преступлений раскрывается, доводится до суда, людей сажают, есть ли какая-то оценка, сколько судебных ошибок в раскрытии этих преступлений?
Вадим Волков: — К сожалению, нет такой информации пока. Потому что эти судебные решения закрыты, до них не дойти. Но теперь мы, может быть, дойдем.
