26 мая в России отмечают День предпринимателя. Впервые профессиональный праздник бизнесменов появился в 2007 году, в память о первом постсоветском законе о кооперации. Накануне праздника уполномоченный при президенте России по правам предпринимателей Борис Титов рассказал Вере Ситниной о том, что сейчас волнует их больше всего.
"Наша экономика должна быть экономикой конкурентного частного бизнеса"
— Как будете праздновать в такой непраздничной атмосфере?
— Этот праздник, конечно, не красный день календаря, мы не отдыхаем, мы используем его, чтобы привлечь внимание и власти, и общества к той роли, которую предпринимательство несет в стране, в обществе, и к проблемам, которые есть у предпринимателей, а также чтобы часть из этих проблем решить. В целом, конечно, экономическая ситуация сегодня очень непростая. Хотя цены на нефть дали нам передышку, и рубль пошел вверх. Хотя многие не рады этому, несмотря на то, что раньше очень переживали по поводу его падения.
— Теперь переживают по поводу его подъема.
— Сегодня бизнес перешел в другое качественное состояние. И мы все в ожидании того, что будет меняться экономика, будет меняться регулирование. Те процессы, которые сейчас происходят, они стимулируют изменения. И мы эти изменения сегодня все ждем.
— А какими должны быть эти изменения? Чего вы ожидаете?
— Главное направление понятно: наша экономика должна быть экономикой конкурентного частного бизнеса. Нам нужно развивать деловую активность, развивать малый бизнес как базовый сектор российской экономики. Еще одна задача — это, конечно, технологическое обновление. Надо брать не только расширением производства, но и улучшением производительности труда, в чем мы чудовищно отстали. Все это должно базироваться на каких-то стимулах со стороны государства. Мы считаем, что прежде всего это связано и с низкой ценой на нефть, и с курсом рубля, который должен стимулировать инвестиции и рост, а это должен быть курс, который немного ниже реального, который складывается из макроэкономических показателей на рынке. Мы считаем, что наша экономика должна быть экономикой с низкими процентными ставками по кредитам. И должна меняться денежно-кредитная политика, чтобы обеспечивать опережающее предложение, включая, может быть, даже и эмиссию — не просто денежную, а именно денежно-кредитную эмиссию. Надо, чтобы кредиты оказывались в реальном секторе экономики и стимулировали инвестиции и развитие производства, а не в карманах потребителей, что реально приведет к инфляции. Должна быть другая политика в области установления тарифов естественных монополий и цен на сырьевые товары. Государство должно стимулировать переработку на внутреннем рынке, а не экспорт. Поэтому "налоговый маневр" вызывает очень большие вопросы. Направления экономики понятны — сегодня нужны конкретные меры.
— На ваш взгляд, насколько реально принятие этих мер? Ведь во многом это поворот в другую сторону от того, куда мы шли все предыдущие годы?
— Пока был большой денежный приток, который шел с внешнего рынка от экспорта сырья, было сложно ожидать, что государство будет брать на себя серьезные риски и менять политику. Тем более что за последние годы несколько раз рисковали, и не всегда это приводило к позитивным результатам, как в случае с административной реформой или монетизацией льгот. Но сегодня эта ситуация приходит к своему завершению по не зависящим от нас факторам, прежде всего из-за цен на сырье на мировом рынке. Конечно, они дали нам некую передышку сейчас, на уровне $60-70 за баррель, но не думаю, что вы найдете много макроэкономистов, которые сказали бы, что они будут держаться на этом уровне. Потому что, конечно, все среднесрочные и долгосрочные тренды указывают на то, что цены на сырье будут падать. И поэтому нам надо срочно что-то делать, сама жизнь заставляет перестраиваться. И это должна быть реальная перестройка, сегодня только одними лозунгами о развитии малого и среднего бизнеса или об улучшении делового климата не обойтись. Один из необходимых шагов — это создающееся акционерное общество по поддержке малого и среднего бизнеса.
— Может это агентство принципиально изменить ситуацию и вообще нужно ли создавать какую-то структуру, когда основные проблемы малого бизнеса известны — это налоги и проверки?
— Ну не только они. Есть еще вопросы, связанные с участием малого бизнеса в государственных закупках, вопросы, связанные с эффективной работой финансовых институтов по поддержке предпринимателей, обеспечение необходимого оборота капитала для малого и среднего бизнеса, вопросы налогового регулирования. Вроде бы, у нас такое оптимальное налоговое законодательство, но много пока еще не реализованных налоговых инициатив: это, например, налоги для самых маленьких, патенты для самозанятых, стоимость которых должна включать в себя все, в том числе и соцвзносы. Все о них говорят, все поддерживают, но они пока так и не сдвинулись с места. Сейчас по поручению президента при мне создали межведомственную рабочую группу, которая будет заниматься самозанятыми.
Что касается новой структуры — во многих странах существуют специальные институты, которые координируют политику государства в области малого и среднего бизнеса. Бывают министерства малого бизнеса, специальные агентства, акционерные общества. Поэтому я в принципе за то, чтобы эта работа координировалась в едином органе, а не была разрознена и разбита по министерствам и ведомствам. Но я считаю, что, во-первых, создание этого агентства не должно привести к приостановке работы уже существующих структур. Мы, можно сказать, только наладили работу Агентства кредитных гарантий, хотя изначально была заложена масса проблем. И сейчас главное, чтобы создание нового органа не привело к тому, что опять произойдет остановка. Еще полгода будем очухиваться и заново все налаживать. А во-вторых, конечно, полномочий мало. Такая форма, как акционерное общество, не дает инструментов влияния на другие государственные органы. В нашей стране эффективно работают только вертикали, а не горизонтали, поэтому нужна некая структура, которая имела бы голос на правительственном уровне.
— То есть это должно было быть министерство?
— Или министерство, или федеральная служба, или какая-то другая форма, но это должен был быть государственный орган с полномочиями. Акционерное общество вряд ли сможет что-то сказать "Газпрому".
— У нас и не каждое министерство может.
— Тем более. Расскажу о своем опыте создания института уполномоченного по делам предпринимателей при президенте. У нас была (она и сейчас существует) организация — центр "Бизнес против коррупции", которая, по сути, занималась тем же самым, рассматривала жалобы, обращения. Но, несмотря на то, что центр был создан вместе с Министерством экономического развития и в наблюдательном совете сидели представители всех правоохранительных органов, у него явно не хватало полномочий. Только создание института уполномоченного по делам предпринимателей как-то сдвинуло эту ситуацию с мертвой точки, и мы смогли начать помогать предпринимателям.
"Должно быть выгодно создать современное технологическое производство в России, а не где-нибудь в Казахстане"
— В День предпринимателя вы традиционно представляете доклад президенту. Год от года его содержание сильно меняется или проблемы, по сути, остаются одними и теми же?
— Многое зависит от экономической ситуации. В этом году на первое место вышла проблема курса рубля и падающего спроса. В прошлом году этого еще не было. Но очень много технических проблем, которые остаются из года в год. В целом треть предложений реализуется, треть перекочевывает в доклад следующего года, и еще треть снимается. При обсуждении мы понимаем, что это не проблемы взаимоотношения бизнеса и власти. Чиновники нас убеждают, что какие-то вопросы мы ставим, не до конца понимая всю ситуацию.
— Главная проблема — проверки?
— Сейчас даже нельзя выделить какую-то одну проблему. Больше всего обращений по поводу уголовных преследований, и по-прежнему это остается одной из сложнейших проблем. Может быть, по количеству это не так много — всего проверок в год происходит порядка 2 млн 700 тыс., а уголовных дел открывается несколько десятков тысяч. Но для нас это самая проблемная область, потому что они труднее всего решаются и требуется больше всего ресурсов — организационных, финансовых, экспертных, профессиональных. Поэтому, конечно, на первое место мы ставим уголовные вопросы. На втором, наверное, имущественный комплекс и проблемы имущественных прав: кадастровая стоимость, аренда помещения, выкуп.
— А такие долгие уголовные дела, как, например, у Глеба Фетисова, вы ведете?
— Конечно, ведем. Мы считаем, что пока не можем высказать стопроцентную убежденность в том, что там не было нарушений. Но по мере заключения, конечно, мы считаем, что он может быть освобожден. В соответствии со 108-й статьей Уголовно-процессуального кодекса не может быть принята мера пресечения арест. Но здесь вопрос непростой, и, к сожалению, в этом смысле мы пока не находим понимания.
— Со следственными органами?
— С судом прежде всего.
— А дело Васильевой?
— Это вообще не наше дело. Она же сотрудник Министерства обороны была. Она к нам не обращалась, и мы этим делом не занимались.
— А какие еще есть значимые уголовные дела?
— Есть, например, дело Кокарева из Астрахани. Есть дело Гильфанова — это уральский завод противогололедных реагентов, он обвиняется в мошенничестве: якобы при госзакупке ввел в заблуждение заказчика (руководство Москвы) относительно необходимости использования компонента, который не влияет на качества реагента, но увеличивает его стоимость. При этом жалоб и претензий от Москвы нет и не было. ЦОП "Бизнес против коррупции" проанализировал ситуацию. Гильфанов, один из инновационных предпринимателей, построил новый завод в Перми по производству реагентов и поставляет их по всей России и даже на экспорт. При этом этот компонент используется по всему миру, и смысл в том, что он не накапливается в почве, а разлагается. Так почему же претензии только по Москве и как можно за это сажать в СИЗО? Боремся за него как можем.
— В докладе есть целый раздел, посвященный госзакупкам.
— С одной стороны, малый бизнес, действительно, должен иметь доступ к госзаказам, тем более у нас в экономике, где от госзаказа очень многое зависит, очень большая часть экономики — это госзаказ. Были сделаны достаточно большие изменения в законодательстве, квоты установлены на малый бизнес. Но необходим, например, реестр малых предприятий, потому что сегодня появилась такая проблема: мошенники выдают себя за малые предприятия, пытаются попасть в квоту, но на самом деле таковыми не являются. Есть и другая, обратная сторона медали. Пример — новый берлинский аэропорт. С самого начала было решено, что будут строить малые предприятия — от проекта до завершения строительства, вот он уже много-много лет недостроен, из-за невыполнения контрактов слабой координации и пр.
Некоторые вещи должны реализовываться предприятиями более крупного размера, а малые предприятия должны выполнять те задачи, которые могут выполнять малые предприятия. А у нас из-за льгот для малых предприятий очень много случаев, когда крупные предприятия регистрируют малые и через эти малые пытаются участвовать в госзакупках, поэтому здесь нужно очень серьезно, со всех сторон смотреть на ситуацию.
— Что вы думаете о господдержке промышленности? С одной стороны, ситуация сложная, и бизнесу нужна помощь. С другой стороны, получается, что частично за счет этой помощи выживают неэффективные предприятия, а те, кто сумел убедить власти в том, что им нужна помощь.
— Мы в любом случае за всякое создание институтов, в том числе финансовых институтов поддержки. Во всем мире такая поддержка есть. Сегодня идет глобальная конкуренция за технологические инвестиции, и мы должны быть конкурентными. Потому что, например, в Казахстане сейчас принято решение: 30% инвестиций в технологическую сферу возвращать. В Польше это давно существующая система.
Должно быть выгодно создать современное технологическое производство в России, а не где-нибудь в Казахстане. Хотя на сегодняшний день выгоднее в Казахстане, поскольку там и налоги ниже, и сырье дешевле, и рабочая сила, и еще часть инвестиций компенсируют. Российский рынок значительно больше казахского, наших покупателей больше, но у нас абсолютно прозрачные границы, поэтому они могут совершенно спокойно продавать свою продукцию в России под наш спрос. Поэтому, конечно, мы должны быть конкурентными, институты должны эффективно работать.
— Какие еще институты могли бы пригодиться?
— Сейчас мы набрали такой пакет: есть кредитные институты, есть институты, которые обеспечивают гарантиями, создаются инвестиционные агентства, которые будут инвестировать в основной капитал. Есть РФПИ, но он работает на более высоком уровне, с большими проектами. Государственные инвестиционные фонды могли бы создаваться как сетевые, региональные. В своем первом докладе 2004 года мы говорили о том, что должны создаваться институты развития, тогда ни одного не существовало. Сейчас другая проблема — бизнес уже даже не может запомнить все существующие институты и правильно структурировать ту помощь, которую они могут оказать. Пришло время задуматься об их эффективности — а не перестарались ли мы?
— Сейчас Госдума принимает закон об амнистии капиталов, и это уже не первая попытка. Как вы думаете, на этот раз получится?
— Есть несколько целевых аудиторий, которые могли бы воспользоваться этим законом. Понятно, что сегодня он действует на 100% для владельцев квартир, имущества, недвижимости, которые хотят перерегистрировать его на себя с офшорных компаний или с третьих лиц. Но с точки зрения работы с реальным бизнесом, с предпринимателями, которые занимаются текущими бизнес-операциями, конечно, есть вопросы. Первое: даже если ты декларируешь имущество, откуда ты взял на него деньги? И поэтому нужно проводить амнистию не только в отношении сделки, связанной с имуществом, но и в отношении источников дохода. Поэтому мы предлагаем ввести возможность декларировать источники доходов, что тоже очень важно, и освобождаться от ответственности по операциям. Второй момент: первая амнистия не была эффективной, в частности, потому, что не учли, что с предпринимателей сняли ответственность как с физических лиц, но ответственность как руководителей и собственников юридических лиц с них не сняли. Абсолютное большинство операций, тем более валютных, проводится юридическими лицами, а не частными физическими.
Кроме того, мы предлагаем, чтобы от ответственности освобождались и сотрудники компаний, например главные бухгалтеры, которые эти операции проводили. Кроме того, там должно быть четко зафиксировано, что амнистия бесплатна. Это подразумевается, но не закреплено. В первой амнистии надо было заплатить 13% с декларируемых доходов.
— По вашим оценкам, насколько масштабной может быть эта амнистия?
— Это не налоговая амнистия как таковая, а амнистия активов. Поэтому я считаю, что очень большое количество людей сегодня могут этим воспользоваться, задекларировать свои объекты недвижимости. Самый большой стимул — они все равно должны декларировать по закону о контролируемых иностранных компаниях. То есть амнистия позволяет снять ответственность с того имущества, которое они в любом случае должны декларировать.
"Предприниматели не чувствуют ориентиров со стороны государства"
— В этом году вы впервые сделали портрет российского бизнеса. Какое у него лицо, фигура?
— В портрете мы определяем не только количество предпринимателей, но и их качество. На сегодня они менее производительны, чем наши конкуренты в других странах, конечно, сегодня бизнес чувствует себя далеко не лучшим образом. Сумма всех прибылей и убытков компаний в России находится уже в отрицательной зоне — то есть убытков больше, чем прибылей. И опросы предпринимателей, и рейтинги предпринимателей, и индексы предпринимательских настроений говорят пока о том, что сегодня не очень хорошо. Как мы видим, сегодня их в меньшей степени волнует вопрос коррупции или даже административного давления, хотя оно продолжает оставаться на высоком уровне. Коррупция, кстати, с первых мест сместилась на 16-е. Сегодня всех волнует курс, всех волнуют процентные ставки по кредитам, налоги и энерготарифы. Также на одной из верхних позиций оказалась экономическая политика — предприниматели не чувствуют ориентиров со стороны государства. И отсутствие экономического курса уже стало одной из главных проблем, которые их волнуют.
— Получается, что коррупция стала волновать меньше не потому, что меньше вымогают взяток, а потому, что других проблем стало больше.
— В принципе сегодня все мы подтверждаем, что коррупционное давление стало меньше. Некоторые ведомства продвинулись сильно вперед, коррупция в налоговой практически изжита, ко мне уже очень давно не было обращений по этому поводу. Да, приезжают, заставляют платить, но все заставляют платить в бюджет. Есть еще ряд ведомств, которые сильно продвинулись в этом направлении, и в целом ситуация становится менее коррупционной, чем раньше. Но острота этой проблемы также снижается еще и потому, что усиливаются другие, в том числе из-за кризиса.
— Получается замкнутый круг. Выход из кризиса зависит от бизнеса, но без развития предприятий кризис будет вечным, при этом предприятия не могут развиваться, потому что кризис.
— Не совсем так. Предприятия могут развиваться в кризис, тут ничего такого нет, просто для них это волатильная ситуация, они не очень понимают, как и что. Падение курса рубля привело к тому, что импортозамещение стало намного более выгодным. И это повлияло на то, что предпринимателям во многих отраслях стало лучше. Но тут же произошло резкое повышение процентной ставки и стимулирование повышения курса рубля. Сегодня нивелированы те преимущества, которые были созданы. От государства зависит, будет ли кризис началом нового роста или началом долгой стагнации. Не от бизнеса это зависит, а от того, как государство будет регулировать экономическую сферу.
— То есть бизнес замер в ожидании долгосрочной экономической стратегии, которая будет объявлена на высшем уровне?
— Да, именно так. И об этом мы пишем в докладе президенту. Стратегически мы должны двигаться к конкурентной многоотраслевой экономике, основанной на свободном рынке и способной обеспечивать себя товарами, услугами и рабочими местами. Экономике с дешевым рублем, дешевыми кредитами и низкими ценами на энергоресурсы, высокой производительностью труда.
Нужно понимать: совсем недавно мы были богатой гламурной экономикой с крайне высокими ценами на продукты питания, жилье, но мы перестаем ею быть, сегодня внутренний спрос ослаб. Правда, снизились и издержки, и это стимул для развития импортозамещения и роста экспорта переработанной продукции. А значит, нужны стимулы для развития технологических инвестиций — нужно усилить налоговые льготы, расширить ускоренную амортизацию для обрабатывающей промышленности и аграриев, нужна денежно-кредитная эмиссия, про которую мы уже сегодня говорили, нужна новая индустриализация. Задача государства здесь в том, чтобы сформулировать системную промышленную политику и привлечь технологические инвестиции в приоритетные отрасли и регионы, создать передовой отряд конкурентоспособных национальных и глобальных игроков. И все это можно сделать — нужно только понять, что дальше тянуть с изменениями нельзя, выработать стратегию, сформировать систему управления развитием и рискнуть стабильностью ради роста и благосостояния завтрашнего дня.
