Фигура Маркса сегодня вновь привлекает колоссальный общественный интерес. Тиражи его книг, в первую очередь, «Капитала», бьют многолетние рекорды. Однако феномен его, на самом деле, спрятан достаточно глубоко и без того, чтобы в нем разобраться, читать его книги не то, чтобы бессмысленно, но крайне сложно. Такая ситуация возникла совершенно естественно: имя Маркса столько лет было на острие идеологической борьбы, что мифы и легенды неминуемо должны были замаскировать реальное содержание его жизни и деятельности, и те действительно существующие проблемы, которые он поднимал. Как следствие, сегодняшние попытки использовать богатство идей, выдвинутых этим человеком, могут оказаться малоэффективными, поскольку сочиненные за 130 лет, прошедших со дня его смерти, мифы и идеологемы выскочат на поверхность раньше, чем глубокие и нетривиальные мысли об экономике.
Предлагаемая читателям книга о Марксе крайне интересна тем, что она как раз пытается развеять многочисленные мифы, созданные за последние десятилетия. Уже только за это ее стоит прочитать, хотя, конечно, и сама она не может избежать этой проблемы. И ее автор, и его консультанты, и источники, которыми он пользовался, не могли и не смогут избежать явных или неявных аллюзий ко всему корпусу мифов о Марксе и его творчестве. Соответственно, не могут они сегодня понять, что же значит этот человек в современном «Западном» обществе, какова его роль и значение. Это задача будущих лет и настоящая книга – только первый камень, заложенный в основание этой работы.
Да что далеко ходить, что там Маркс, – до сих пор «мэйнстримовская» экономическая наука не может внятно объяснить причины настоящего кризиса, хотя его актуальность, на первый взгляд, много выше истории человека, жившего полтора века назад! Ровно из-за тех самых мифов и табу, которые связаны с историей развития экономической науки, и именем Маркса в том числе! И вот здесь я хочу немножко забежать вперед и сказать то, что станет итогом рассуждений в рамках этого предисловия: первые соображения о причинах нынешнего кризиса были выдвинуты первым поколением последователей Маркса! Именно по этой причине восстанавливать реальное значение этого человека, как и его предшественников, не просто интересная, но и насущно важная задача, решать которую придется все равно!
И по этой причине, свое предисловие к книге я посвящаю решению именно этой задачи: дать более или менее системное представление о том, какое место занимает Маркс в рамках идеологической картины миры. И именно по этой причине я настоятельно советую эту книгу внимательно прочитать – поскольку понимание причин появления идеологических мифов не менее важно для понимания реальности, чем осознание реального состояния дел.
Для начала, нужно отметить, что на сегодня в мире существует две экономические науки, условно говоря, «политэкономия» и «экономикс». И хотя представители обеих из них ведут свое начало от Адама Смита, нужно все-таки помнить, что сам он назвал науку, которой занимался, именно «политэкономией». В первую очередь потому, что понимал — она носит не абсолютно объективный характер, а, во многом, определяется именно политической активностью людей. И это его мнение принципиально поддержал Маркс, главным результатом жизни которого, по мнению многих его современников, был именно вклад в политэкономическую науку. Отметим кстати, что понимание этой его роли, роли чистого ученого, уже сильно отличается от современного общественного мнения, которое считает Маркса, в первую очередь, философом и левым общественным деятелем.
Собственно, Маркс не просто внес серьезный вклад в политэкономию, он принципиально изменил ее вид. До него политэкономия представляла из себя набор отдельных теорий и концепций, принадлежащих разным людям, с подчас довольно различающимися подходами. Маркс превратил ее в целостную науку, с единым системным подходом. И таким образом подложил под политэкономию колоссальную «мину», которая «рванула» уже в ХХ веке.
Суть ее состояла в том, что Маркс (и в этом общественное мнение право) был не только политэкономом, но и философом и, по большому счету, революционером, который создал современный «Красный» глобальный проект, приведший к возникновению вначале Советского Союза, а затем и мировой системы социализма. И вклад его в разработку проектных принципов и идеологии «Красного» проекта был настолько велик, что оторвать его от самого проекта стало совершенно невозможно. Но и политэкономию после Маркса тоже невозможно было «очистить» от его влияния – поскольку, как уже говорилось, именно он сделал из нее системную дисциплину.
И в результате такого совмещения, уже после смерти Маркса, случилось его важнейшее для истории не только науки, но и всего общественного развития человечества событие. В рамках проектного конфликта «Западного» и «Красного» глобального проектов Маркс стал «знаменем» и важнейшим идеологическим мифом последнего. А это значит, что проектная элиты «Западного» проекта была вынуждена кардинально изменить его образ – дабы не давать идеологическую слабину. Кабинетные ученые, академические «ботаники», могли сколько угодно говорить о том, что работы Маркса по политэкономии не имеют никакого отношения к «марксистской» идеологии – это было бессмысленно, их просто никто не слушал. Идеологическая машина колоссальной мощности начала свою работу и помешать ей никто уже не мог.
Отметим, что тут работала даже не одна, а сразу две машины, потому что советская идеология тоже постоянно ссылалась на авторитет Маркса как источник своего превосходства, независимо от того, что он там говорил или, тем более, думал, на самом деле. И те из ученых, кто пытался остаться в парадигме «академической чистоты» науки довольно быстро убеждались, что сопротивляться бесполезно: нужно или отказываться от более или менее приличных позиций, либо же встраиваться в одну из двух схем. При этом у идеологической машины «Западного» проекта была одна серьезная проблема – экономическая наука-то, политэкономия, была, все-таки, построена именно Марксом, идеи которого, что называет, «лезли из всех щелей»! Ну что ж, значит, нужно сочинять новую науку!
И она был сформирована, под названием «экономикс». Как и полагается, основана она была на авторитете классиков. Соответствующее течение придумало себе название «неоклассика», причем под классиками подразумевались А.Смит, Д.Рикардо и другие – но исключительно домарксовские экономисты. А вот политэкономии в статусе «науки» в рамках этой концепции было отказано – она стала считаться чисто идеологическим инструментом. Если бы в 70-е годы в рамках борьбы двух глобальных проектов, двух систем, победил бы СССР – над этим бы просто посмеялись. Но победил Запад – и политэкономию, со всеми ее результатами, просто попытались выкинуть на помойку.
Что характерно, так просто это не получалось, и это говорит о том, что у политэкономии был серьезный научный базис. Хотя и несколько подпорченный догматикой последних десятилетий СССР. Но тут как раз заработала политико-идеологическая машина. Если сегодня зайти в любой российский книжный магазин и посмотреть на полки, посвященные экономике, то можно увидеть, что там стоят несколько (а то и с десяток) учебников по «экономикс», изданных разными ВУЗами России. Все они были написаны на западные гранты, практически одновременно, вместе с закрытием кафедр политэкономии. Надо думать, боялись политэкономию не зря – что хорошо видно по сегодняшней ситуации и по усилению роли Маркса в ней.
Но пока вернемся в начало предыдущего века. Поскольку «экономикс» создавалась как идеологический противовес политэкономии, она очень многие вопросы должна была трактовать альтернативным способом. Один из этих моментов – ключевой аспект идеологического противостояния двух систем, вопрос о неизбежности конца капитализма. Те, кто еще помнит уроки марксизма в школе и институте, тут же вспоминает про исторический материализм, теорию смены формаций, в рамках которой социализм (в конце концов – коммунизм) закономерно приходит на смену капитализму.
Поскольку в «Западной» науке никакой смены формаций нет и быть не может, тут у них никаких проблем нет. В рамках «экономикс» «конца» капитализма не просто нет — эта тема намертво затабуирована. Но именно в этом месте зарыто самое страшное противоречие. Дело в том, что «конец» капитализма в политэкономии появился не в результате работ Маркса. Он следует из результатов самого Адама Смита.
Мне даже в какой-то момент показалось, что саму теорию смены формаций Маркс, который, как известно, по образованию был юристом, а с политэкономией познакомился уже во взрослом возрасте, стал сочинять из-за того, что понял, что политэкономия саму идею «конца» капитализма несет в качестве имманентной, неизвлекаемой части. И, как следствие, он не мог не задуматься о тех формах, которые приобретет посткапиталистическое общество. На самом деле, судя по всему, развитие мысли Маркса шло несколько по другому пути, но в нашем случае это совершенно не принципиально. Главное – что отказ от политэкономии после распада мировой системы социализма и умаление роли Маркса как экономиста, на самом деле, не решили одной из главных проблем, ради которой создавалась «экономикс» — «доказательства» того, что капитализм вечен.
Здесь необходимо сделать небольшое отступление в историю экономических учений, поскольку без этого дальнейшие рассуждения представляются не совсем понятными. Итак, уже в XVIIвеке, когда капиталистические отношения имели некоторую, пусть пока и не очень продолжительную, историю, еще не экономисты, но, скорее, натурфилософы, ставили перед собой различные вопросы, которые мы сегодня должны были отнести к предмету экономики. Например, как понять, какой из двух городов богаче.
Антонио Серра, живший в Италии на границе XVI-XVII веков, один из основателей теории меркантилизма, писал что-то вроде того, что для ответа на этот вопрос достаточно посмотреть на количество профессий, которыми владеют жители этих городов. Чем больше профессий, тем богаче город. Я не буду здесь вдаваться в тонкости интерпретаций, но главное в том, что уже тогда, когда кардинал Ришелье был молодым, а Людовик XIII еще не женился на Анне Австрийской, думающие люди понимали суть только зарождающегося капитализма. Суть, которую мы бы сегодня описали так: чем выше уровень разделения труда в экономической системе, тем больше она создает прибавочного продукта. Собственно, весь современный капитализм – это углубление уровня разделения труда с использованием для этого капитала. Сегодня это общее место всех экономических теорий, тут даже «экономикс» с политэкономией не спорят.
Но вот дальше, уже Адам Смит, больше чем через 100 лет, сделал блестящий и гениальный вывод. Он понял, что если есть замкнутая экономическая система (то есть не связанная с внешним миром), то уровень разделения труда в ней будет углубляться только до некоторого предела, связанного с размерами этой системы. Или, иначе, что масштаб экономической системы определяет максимальный уровень разделения труда в ней.
Важность этого вывода трудно переоценить! Из него, в частности, следует, что любая экономическая система, достигнув некоторого уровня разделения труда, просто вынуждена расширяться – в противном случае научно-технический прогресс в ней будет остановлен. Именно эта идея определила развития мира, в том числе и на геополитическом уровне, в ХХ веке, именно она ответственна за I и II Мировые войны, именно она разрушила СССР и сегодня разрушает США … Впрочем, с практической точки зрения, и для Адама Смита, и для Маркса почти 70 лет спустя эти рассуждения были абстракцией…
Но, с точки зрения философской, эта идея заложила колоссальную мину под всю идеологию капитализма. Ведь если для развития капитализма нужно расширять рынки, то, рано или поздно, придется столкнуться с тем, что они станут размерами со всю нашу планету. И что тогда? Тогда капитализм как система развития должен прекратить свое существование … Еще раз повторю, тогда, в XVIII веке, эта мысль была достаточно абстрактной (хотя опытный философ, такой, как Маркс, изучая политэкономию Смита, вряд ли мог пройти мимо нее). Но сегодня-то, в период глобальных рынков – ее актуальность стала весьма и весьма серьезной!
Отметим, что в истории политэкономической мысли соответствующий пласт идей развивался, о чем я уже говорил в начале своего предисловия, и связано это было с работами Розы Люксембург конца XIX — начала ХХ века. Однако в силу острой политической борьбы одних течений марксистской мысли с другими, у нее было много противников. Среди них был и Ленин, который как-то поругался с Люксембург именно по вопросу рынков. И, как следствие, после создания СССР и смерти Ленина, соответствующий пласт идей развиваться перестал, поскольку из Ленина сделали икону. Так что, как это ни смешно, идея А.Смита об объективности конца капитализма были затабуированы в рамках позднего развития политэкономии.
А что про эту идею говорит «экономикс»? А вот выясняется, что ничего. Ну, то есть, она вообще выпала из всей «неоклассической» трактовки экономической мысли. «Конец» капитализма в рамках «экономикс» трактуется только в рамках философско-идеологических направлений учения Маркса и его последователей, причем именно как философский бред. А естественно-научная основа, поднятая Смитом, из ее поля зрения выпала. И вот тут-то и возникает серьезнейшая коллизия.
Дело в том, что, как я уже говорил, современный экономический «мэйнстрим», та самая неоклассика, создала в рамках противодействия социалистической политэкономии мощный идеологический пласт. В рамках которого тщательно «затушевала» многие спорные вопросы, в том числе в своих основаниях. Пока дела шли хорошо, экономический рост продолжался, никто ничего не спрашивал. Да и делать это было бессмысленно и опасно, поскольку можно было получить ярлык идеологически неблагополучного лица, что практически автоматически закрывало возможности и научной, и административной карьеры. Но сегодня ситуация принципиально изменилась.
Маятник, который после разрушения СССР сильно качнулся «вправо», вновь начал двигаться в противоположном направлении. И у всех идеологов «Западного» глобального проекта встал серьезнейший вопрос: что делать дальше? Интерес к Марксу растет и негоже оставлять его без внимания. Но вариантов тут есть несколько. Первый – сделать вид, что ничего не изменилось и продолжать активное «гнобление» любых не то, что позитивных, но даже нейтральных упоминаний этого человека. Но это опасный путь – поскольку на фоне постоянного падения уровня жизни населения может вызвать резкий рост интереса ко всей теме некапиталистического развития, и вернуть «Красный» проект в жизнеспособное состояние.
Второй вариант – попытаться реанимировать Маркса как экономического мыслителя, лишив его «красной» ауры. Этот вариант, особенно, в связи с исчезнувшей идеологической машинкой «Красного» проекта, вполне реализуемый. Есть только одна опасность – это потребует возвращение в оперативный оборот всей политэкономической проблематики, фактически, реабилитацию этой науки. Против этого будут возражать (и активно возражают) лидеры «экономикс», тем более сильно, чем больше они имеют регалий и чем хуже состояние дел в мировой экономике.
Действительно, политэкономы смотрят на представителей «экономикс» достаточно свободно. Нобелевские премии им не указ, что, на фоне того, что «экономикс» явно «проспала» нынешний кризис выглядит еще более опасно – можно и авторитет потерять. Я и мои товарищи с этим сталкивались неоднократно – разработанную нами теорию кризиса сторонники «экономикс» отказываются признавать категорически, поскольку она основана на комплексе именно политэкономических идей. И по этой причине, все представители этой науки и контролируемые ими институты (включая МВФ, Мировой банк, практически все центробанки и министерства финансов основных стран и т.д.) активно выступают против этой идеи.
Но есть и еще одна опасность – реабилитация политэкономии неминуемо поставит перед исследователями проблему роста рынков, поднятую А.Смитом. То есть, фактически, приведет к реинкарнации идей о неизбежности конца капитализма. И если судьба «экономиксистов», по большому счете, элиту «Западного» проекта не очень волнует, то вот этот, последний довод, ставит на таком варианте развития исторической судьбы Маркса большой крест. В рамках «западного» мира, разумеется.
И остается вариант третий – максимально разрекламировать Маркса как социального философа, актуального и глубокого, тщательно затушевав все его политэкономические результаты. При этом, конечно, придется признать, что его идеи использовались разными «тоталитарными режимами», но, в конце концов, это все происходило после его смерти, так что он не очень-то и виноват. В результате, можно будет создать безобидные «левые» движения псевомарксистского толка (как в начале ХХ века создавалась социал-демократия, которая к нашему времени окончательно выродилась в чисто буржуазную систему), в рамках которых не только ослабить общий «левый» процесс, который усиливается по мере усиления экономического кризиса, но и «замылить» тот корпус политэкономической мысли, который представляет такую опасность для современного капиталистического общества.
И вот теперь, в самом конце, мы вновь возвращаемся к книге, предисловием которого настоящий текст и является. Она, как уже отмечалось, посвящена разоблачениям ряда мифов о Марксе, однако можно обратить внимание, что все эти мифы связаны как раз с Марксом – социальным философом. Его политэкономические идеи и подходы в книге отсутствуют полностью, как будто бы Маркс вообще этими вопросами не занимался. И в этом смысле она, скорее всего, как раз и представляет собой реализацию третьей из описанных выше концепций изменений отношения к Марксу в рамках «западного» общества.
Прочитать эту книгу в любом случае очень полезно – и потому, что для российского человека, особенно, получившего советское образование, крайне интересно узнать, как работала «западная» пропагандистская машина, какие она создавала мифы, и потому, что она показывает, как эта машина работает сегодня. И как создает о Марксе новые мифы.
Интересна эта книга и для тех, кто интересуется экономикой или историей экономической мысли, поскольку она показывает, как аккуратно возвращается в «легальный» оборот имя Маркса, в то же время, тщательно затушевывается весь комплекс его мыслей, связанных с политэкономией.
Наконец, эта книга демонстрирует общие проблемы современной «западной» мысли, которая не в состоянии описать текущие кризисные процессы, ровно потому, что более 100 лет тому назад умышленно лишила себя возможность опираться на те самые идеи, видным, если не одним из самых выдающихся из которых был Карл Маркс.
В заключение, я бы повторил, что реабилитация Маркса на «Западе» только началась и по этой причине настоящая книга, скорее всего, является только первой ласточкой большой волны, которая еще накроет весь мир вообще и нашу страну в частности. И любой человек, который размышляет о реальной сути происходящих событий, в том числе, кризисных, должен быть готов к этой волне, разбираться в ее причинах и целях, для чего крайне полезно настоящую книгу прочитать – с учетом тех замечаний, которые сделаны в настоящем предисловии.
