Фредерик де Нарп занял пост CEO главного ювелирного дома США в январе 2010 года. Блестящий воспитанник легендарной менеджерской школы Cartier, господин де Нарп за короткий срок пребывания у власти успел сделать многое. О том, легко ли в современном мире продолжать старые бриллиантовые легенды, Фредерик де Нарп рассказал Екатерине Истоминой.
— Что можно считать вашим главным достижением за время руководства Harry Winston? Что успели сделать?
— Моя цель — это обновление. Сделать это непросто, ведь Harry Winston — дом, основанный Гарри Уинстоном, бриллиантовым королем Голливуда,— это старая материя. Но меня пригласили именно затем, чтобы я придал современности, мобильности такой классической структуре, как Harry Winston. Harry Winston — это не имя из музея классических искусств, куда приходят затем, чтобы подышать историей. Это реальное предприятие, торжественное, красивое, голливудское, но адаптированное к современности. Ведь корни Harry Winston — в Нью-Йорке, одном из самых стремительных и подвижных мегаполисов планеты. Harry Winston, драгоценная звезда города Нью-Йорка, не должен быть мертвой ракушкой, приставшей к днищу большого корабля. Harry Winston — это вовсе не "Титаник".
— Красивые слова, но в реальности что изменилось?
— Первое: реставрация нашего флагманского исторического магазина на Пятой авеню. Мы сохранили коды, ДНК, но сделали так, чтобы магазин перестал быть похожим, как я говорил раньше, на музей. Мы сохранили цвета, формы мебели, потолок, но при этом все выглядит свежим, будто свежая, только что срезанная роза! Ведь, если честно, до реставрации к нам многие заглядывали из какого-то туристического любопытства. Мол, вот как жили люди еще сорок лет назад! Второе: мы серьезно занялись линейкой. Первый шар — коллекция New York, посвященная нашему родному городу. Динамичная, очень американская, узнаваемая, архитектурная, дорогая. В ней читается американский шик — мобильный, внятный, четкий, вкусный. Большой успех! Все хотят хоть что-нибудь из этой линии. Популярностью пользуются не только крупные вещи, но — и это меня радует особенно — вещи небольшие. Стало быть, к нам идет другой покупатель.
— Хорошо ли это для дома, чей статус легендарный, чьи украшения были воспеты Мэрилин Монро, радоваться приходу другого покупателя?
— Здесь две стороны вопроса. Два ответа. Оба раза "да"! Да, это хорошо. Во-первых, марка не исторический музей, она не может жить только уровнем high jewelry. Это тупиковый путь. Изготовление вещей в единственном экземпляре только часть нашей деятельности, но если мы будем работать только на узкую клиентуру, мы проиграем в итоге в эстетике, а потом — и в деньгах. Я жду новых клиентов, и я очень жду молодежь, ведь ей жить, ей покупать, ей любить, ей выбирать подарки. Клиентура должна быть разной — и взрослой, и молодой. Ведь дом живет своими клиентами. Они приносят деньги, они же приносят и идеи. Это коммуникация, пусть не такая очевидная. Вот, например, у нас есть совсем свежая линия Lily Cluster, ее мы представили в Нью-Йорке в мае этого года. Это небольшие украшения, но их дизайн почти скопирован с вещей, сделанных самим Гарри Уинстоном в конце 1940-х годов. Это и относительно недорогие вещи, но они золотые, с бриллиантами, орнамент и сюжет — цветочные. Плюс в ней представлены модные пикантные украшения — например, к таким я отношу бриллиантовую заколку для волос, которая одновременно может быть и брошью. Такие игровые драгоценности нравятся девушкам.
— Вы работали в Cartier, доме, который является кузницей ювелирных и часовых кадров. Есть ли разница в управлении американским и французским ювелирными домами?
— На самом деле сегодня, в настоящий момент, разницы нет. Хотя, надо подчеркнуть, я не был президентом всего Cartier, я возглавлял американское отделение дома. Поэтому я не менял собственно самого рынка. Потом я не менял уровень: и Cartier, и Harry Winston — легенды. Хотя в историческом плане разница между американским ювелирным домом и французским, конечно, есть. Для американцев вещь от Harry Winston — это награда. Для французов Cartier — это предмет искусства.
