В июле 2009-го, во время визита Барака Обамы в Москву, президент Дмитрий Медведев, выступая перед бизнес-лидерами двух стран, охарактеризовал Дональда Кендалла как человека, много сделавшего для развития российско-американских отношений. Кендалл сидел в зале и чувствовал себя, по собственному признанию, именинником. А пятью годами раньше тогдашний президент Владимир Путин прикрепил ему на пиджак орден Дружбы.
Self-made man — это про него, про Кендалла, классический пример осуществленной «американской мечты». Мальчик с далекой фермы, торговец сиропом стал одним из столпов корпоративной Америки, могущественным боссом знаменитой фирмы PepsiCo и доверенным лицом нескольких американских президентов. Сейчас ему 89 лет, он в отставке, но, представьте, не на пенсии и продолжает несколько раз в неделю приезжать в свой офис в городке Перчейзе, что в получасе езды от Нью-Йорка. Здесь, в кабинете с дивным видом на парк скульптур его имени, мы и побеседовали.
— Мистер Кендалл, в марте будущего года вам стукнет 90. Не собираетесь на покой?
— PepsiСo — моя компания, вся моя жизнь связана с ней. Я помогаю нынешним руководителям советом, когда они его спрашивают. На здоровье пока не жалуюсь.
Я с шести лет тружусь — мальчишкой подрабатывал на ферме отца, доил коров. Заготавливал древесину, управлял бульдозером, расчищал пустоши, даже освоил профессию водопроводчика. Затем почувствовал вкус к бизнесу, как будто под ребро кто-то толкнул.
В городе Боулинг-Грин, что в Кентукки, я провел первое лето после окончания школы. Там после развода жила моя мать. Я получил временную работу в обувном магазине. И настоял, чтобы хозяин платил мне 7 процентов комиссионных с каждой проданной мною пары. И еще 3 процента, если покупатель, придя в магазин, назовет мое имя, даже если его обслужит другой продавец. Затем заказал визитные карточки и развез их по всему городу. К концу лета накопил достаточно денег, чтобы купить подержанный «бьюик» с открытым верхом — предел моих тогдашних мечтаний.
— Вторая мировая война вас застала совсем молодым парнем…
— К 1941 году я отучился всего три семестра в колледже. Нас было три брата, и мы решили скопом записаться на флот. Попали в морскую авиацию. Во время учебы инструктор, рисковый такой парень, научил меня пролетать под мостами, за что мы оба получили нагоняй от начальства. 18 месяцев я воевал на Тихом океане. Особенно волнующими были ночные вылеты в районе Филиппин, когда мы бомбили японские позиции. Обшаривали акваторию, искали японские корабли и, найдя, сбрасывали торпеды. Временами, когда нас пытались сбить, накатывал липкий страх, казалось, все, пришел конец. Получил несколько наград, в том числе два креста «За летные боевые заслуги». После войны командовал эскадрильей, которая была приписана к авиабазе в Калифорнии. Мои сослуживцы чурались бумажной работы, ненавидели отчеты, а я согласился. Именно тогда и освоил бюрократию, научился писать официальные бумаги, анализировать статистику, что потом очень пригодилось.
Ушел с флота в 1947 году, хотя жалко было терять ежемесячный чек в 700 долларов. Тогда это была очень большая сумма. Меня подзуживал адмирал, начальник авиабазы. Говорил: «А слабо тебе, Дон, найти работу на гражданке, где реальные люди делают реальные карьеры?»
Когда вернулся в мирную жизнь, решил доучиться в колледже и быстро наверстать упущенное. Узнал, что есть такая растущая компания, называется PepsiCo. Пришел туда наниматься в пятницу, прошел собеседование. К моему вящему удивлению, меня взяли сразу и сказали выходить на работу в ближайший понедельник. А я, уже тогда заядлый рыболов, договорился с друзьями уехать порыбачить на недельку в Новую Шотландию. Будущий начальник, Эд Лофлин, оказался, на мое счастье, тоже рыболовом и великодушно меня отпустил.
Сначала меня поставили к конвейеру на заводе по розливу в Нью-Рошелле. Затем на грузовике я объезжал оптовиков и дистрибьюторов, доставлял ящики с бутылками. Потом продавал сироп пепси для зарядки автоматов. И усвоил на всю жизнь свод золотых правил: чтобы стать хорошим продавцом, нужно знать свой продукт досконально, свято верить в него, подружиться с покупателем, узнать его сильные и слабые стороны. И обязательно поддерживать с покупателем хорошие отношения на долгую перспективу. Наверное, я неплохо схватывал премудрости маркетинга и рынка, раз меня так быстро продвигали. Буквально через пару лет я уже координировал продажи сиропа в национальном масштабе. В 31 год стал вице-президентом по продажам. В 1957-м возглавил международные продажи PepsiCo, а шесть лет спустя стал президентом и CEO всей компании.
— Coca-Cola тщательно охраняет рецептуру приготовления напитка. Пишут, что только самые главные боссы компании могут открыть сейф с заветной формулой, ну и так далее. PepsiCo соблюдает такие же предосторожности?
— Формулу знают лишь несколько человек, я в их числе. Но даже не пытайтесь выведать… (Улыбается.) Что касается заграницы, где производится напиток, то мы туда поставляем уже готовый концентрат.
Ну а вообще, честно говоря, не могу себе представить, как бы развивалась наша компания, если бы не конкуренция с Coca-Cola. Я уже не раз называл четыре главных двигателя коммерческого успеха: готовность рисковать, исключительная дисциплина исполнения, человекоцентричная философия менеджмента и конкурентный дух. Вот такой именно дух пронизывал то, что ваши коллеги-журналисты эффектно окрестили «войнами». Если бы Coca-Cola не было, надо было ее придумать. Конкуренция заставляет сердце биться чаще, тренирует мозг и мускулы. Конкуренция — в принципе наш генетический код. Я думаю, именно она заставила древних людей встать с четверенек.
Что касается Coca-Cola, то у меня всегда были прекрасные личные отношения с ее боссом и моим тезкой Доном Кео. Сегодня позиции наших компаний примерно равны, если судить о совокупности всех брендов, которыми мы владеем. Конкуренция — воистину прекрасная вещь, от нее выигрывают все стороны, а главное — потребитель.
— Да? Но они же обвиняют производителей прохладительных напитков и фастфуда в том, что более половины американцев страдают от избыточного веса. А еще я прочитал одно ваше заявление, сделанное где-то в 60-х, что «теперь мы сможем повысить содержание соли во всех снеках, чтобы потребители ощутили жажду и активнее потребляли наши напитки».
— Какая чушь! Никогда таких заявлений я не делал. Даже в мыслях такого не было. Бред! Мы соединились с Frito-Lay, потому что вместе удобнее продвигать наши продукты на рынках и проводить маркетинговые кампании. Когда в 1963 году я стал президентом и CEO PepsiCo, то первым делом озаботился, чтобы помирить топ-менеджеров с франчайзерами — между ними шла жуткая грызня. Кое-кого из менеджеров пришлось уволить. Но мир был восстановлен. Затем я взял на себя риск дать новой, диетической версии пепси то же название, что и основному продукту, — Diet Pepsi. Сегодня это никого не удивляет, а тогда это считалось очень рискованным. Скажем, диетическая версия Coca-Cola называлась Tab. В течение нескольких недель я буквально дневал и ночевал в тестовых магазинах в Мичигане и Кентукки. Сидел в супермаркетах и считал каждую возвращаемую пустую бутылку Diet Pepsi, чтобы понять, оправданна затея или нет. Результаты оказались превосходными. Ну а уже потом настал момент для слияния с Frito-Lay. Я знал лично ее босса Германа Лея, мы не раз встречались на всяких ярмарках и деловых обедах. Мы увидели в слиянии большой рыночный потенциал. А сделку подписали на обороте конверта в одном из ресторанов в Атланте, ничего другого под рукой не оказалось. И никаких советников и юристов рядом не было. Я верю в такой бизнес — на честном слове. Мы с Леем поделили руководящие функции, а когда он в 1971 году ушел со своих постов, я остался единственным боссом. Много чего произошло в последовавшие годы, вплоть до 1986-го, когда я ушел в отставку. Мы освоили новые рынки в России и Китае. Приобрели целый ряд бизнесов, включая сети ресторанов Pizza Hut и Taco Bell. В 90-е я участвовал в структурировании еще одной сети, AmRest Holdings, которая сегодня включает более чем 400 ресторанов в Центральной и Восточной Европе. За годы моего лидерства компания существенно набрала обороты. Достаточно сказать, что объем продаж вырос почти в 40 раз.
Очень много поездил по свету, иногда с риском для жизни. В 58-м году в Ираке мне очень повезло, я выехал из отеля, а в ту же ночь свергли короля, и повстанцы убили нескольких оставшихся гостей отеля. В другой раз в Ливане мы приехали в отель и полезли в бассейн, но с воздуха вдруг началась стрельба, причем самолеты заходили очень низко на бреющем полете. Еле спаслись от пуль.
Я горжусь тем, что вопреки протестам и давлению вывел компанию из мегаполиса в зеленый пригород. Дело в том, что наш билдинг на Парк-авеню в Манхэттене уже не справлялся с объемом операций и количеством служащих. В 70-м году я приобрел 112 акров земли здесь, в Перчейзе, где мы с вами беседуем. Тут значительно комфортнее и полезнее для здоровья находиться. Я обещал служащим, что они будут работать в новом Версале. Посмотрите вокруг, какая красота!
Ну а говоря об упреках, что мы виноваты в массовом ожирении, давайте рассуждать здраво. Наши напитки и чипсы выпускаются сегодня в облегченных с точки зрения калорийности версиях. Смотрите, раньше дети занимались спортом на свежем воздухе. Сегодня они сидят, уткнувшись в компьютеры и видеоигры. Но разве кто-то обвиняет в ожирении электронную промышленность? Я что-то не слышал об этом.
— Ваши отношения с голливудской актрисой Джоан Кроуфорд, когда она была членом правления PepsiCo, простыми не назовешь. Правда, что она называла вас Клыком?
— Джоан была вдовой Ала Стила, который занимал пост председателя правления PepsiCo. Он-то и назначил меня президентом компании по международным операциям. После его смерти Джоан получила пост члена правления. Иногда мы с ней пикировались по разным поводам. Особенно когда она слишком сильно прикладывалась к спиртному.
— В прошлом году вы отмечали 50-летие своего первого приезда в Россию. Пожалуй, это самый известный факт вашей биографии — то, как вы на первой Американской национальной выставке в Сокольниках угощали пепси самого Никиту Хрущева.
— Незабываемый момент! Это была моя личная инициатива — попытаться открыть для наших напитков совершенно в ту пору закрытый для капиталистов вроде меня Советский Союз. На меня смотрели как на сумасшедшего. Я прекрасно понимал степень риска. Тогда в Америке, как вы знаете, были очень сильны антисоветские, антирусские настроения. Холодная война в самом разгаре. Coca-Cola наотрез отказалась участвовать в выставке, идею которой одобрил президент Эйзенхауэр. Тогдашний исполнительный вице-президент PepsiCo Эмметт О’Коннелл дал мне понять, что считает затею пустой тратой денег и энергии. Если бы моя поездка провалилась, мне бы наверняка показали на дверь. Ставки были настолько высоки, что накануне открытия выставки на приеме в Спасо-Хаусе я, страшно переживая, попросил вице-президента Никсона, возглавлявшего делегацию, привлечь внимание Хрущева к нашему киоску. Никсон ответил мне: «Не волнуйся. Я тебе его доставлю».
— Вы Никсона настолько хорошо знали?
— Я познакомился с ним в начале 50‑х, позднее, в 60-е, он работал на меня как юридический советник. А в 1965 году Никсон играл на фортепиано на моей свадьбе с Бим (так Кендалл зовет свою жену, баронессу Сигрид Рудт фон Колленберг. — «Итоги»). Очень умный человек! У меня с ним много общего. Как и я, он выходец из простой семьи, его отец владел крохотной овощной лавкой. Никсон понимал значение отношений Америки с Советским Союзом. Когда в начале 70-х с его согласия мы сформировали Совет по торгово-экономическому сотрудничеству между нашими странами, я стал его сопредседателем. Никсон, тогда уже президент, разрешил директорату совета собраться на первое заседание в своей резиденции. Сотрудники президентской администрации не могли поверить своим глазам — русские заседают в Белом доме! Никсон открыл для Америки не только Россию, но и Китай. Он вообще много сделал хорошего и во внутренней политике. К сожалению, имел отношение к тайному прослушиванию в штаб-квартире демократов, за что и поплатился.
— Итак вице-президент обещал вам помочь…
— Да-да, следующий день, помню, был безумно жарким. Хрущев и Никсон тоже были по-своему разгорячены — спором, который вошел в историю как «кухонные дебаты». Стоя у модели «образцовой американской кухни» с холодильником и автоматом для сушки посуды, Никсон доказывал преимущества американского образа жизни. Хрущев же возражал, что социализм дает человеку гораздо больше преимуществ и жизненных удобств. После ланча было запланировано продолжение обзора выставки, соответственно все с трепетом ждали нового спора лидеров. Проходя мимо киоска PepsiCo, Хрущев вдруг двинулся в другом направлении, но Никсон с помощью Анастаса Микояна показал ему: мол, здесь интересно, не проходите мимо. Мне выпал исторический шанс, и упустить его я не имел права. Я взял пластиковый стаканчик с пепси и предложил Хрущеву попробовать. А бутылку в другой руке держал так, чтобы этикетка попала в поле зрения многочисленных кинокамер. Хрущев выпил почти залпом, видно было, что его мучила жажда. Я протянул ему еще один стаканчик, сказав, что первый был с пепси, привезенной из Америки, а вот вам, господин Хрущев, пепси, которую изготовили в Москве: концентрат американский, а вода местная. Хрущев выпил и громогласно вынес вердикт: «Та, что в Москве, лучше!» Это его сильно завело, и он стал всем предлагать самим убедиться, что московская пепси лучше американской. Его свита согласно закивала. Все уже были со стаканчиками. Хрущев стал кокетничать с молодыми американскими официантками. Некоторые из них, будучи детьми русских эмигрантов, прилично говорили по-русски, что его очень умилило. Он опустошал стаканчики, которые они ему по очереди подносили. По-моему, он тогда выпил семь-восемь порций пепси. По всему свету разлетелись фотографии русского лидера, протягивающего стаканчики. У нас в то время раскручивался рекламный слоган «Будь общительным. Выпей пепси». Заголовки газет по поводу посещения Хрущевым Американской выставки на все лады обыгрывали слоган. Помню один заголовок: «Хрущев учится быть общительным».
— Я что-то не понимаю. В 59-м вы гениальным маневром заполучили самого влиятельного лоббиста в тогдашнем Советском Союзе. И тем не менее вплоть до середины 70-х не могли здесь развернуться. Почему? Кто-то мешал?
— Мешала холодная война, мешали недоверие, подозрительность. В 64-м Хрущева сняли, и мы лишились, как вы говорите, главного лоббиста. Спустя какое-то время повеяло ветрами «разрядки». Я переговорил с бывшим нашим послом в СССР Томпсоном. И он дал мне идею. Почему бы не предложить русским бартер? Мы вам пепси, вы нам водку, популярный бренд «Столичная». Томпсон посоветовал переговорить по этому поводу с русским послом Анатолием Добрыниным, что я и сделал. В конце 1971 года приехал на деловую конференцию в Москву. Встретился с министром внешней торговли Николаем Патоличевым. Потом нам, группе американских бизнесменов, назначил аудиенцию премьер-министр Алексей Косыгин. Он увлеченно рассказывал нам о пятилетнем плане, было видно, что знает все детали досконально. Я подарил ему банку пепси, и у премьера вытянулось лицо. Дескать, ну зачем такое откровенное пропихивание товара. Но банка была с секретом. Внутрь мои ребята поместили крохотный транзисторный радиоприемник, настроенный на волну московского радио. Когда Косыгин услышал знакомые позывные, он от души расхохотался. Подарок с сюрпризом ему очень понравился.
На приеме по случаю приезда нашей делегации Косыгин подошел ко мне и заговорил о возможной сделке. Я пошутил в том плане, что давайте, мистер Косыгин, торговать по принципу «литр за литр». Мы вам литр пепси, вы нам литр «Столичной». Косыгин, надо отдать ему должное, мгновенно нашелся. Он сказал: «Мы согласны, мистер Кендалл, только ваш литр должен быть концентратом». Косыгин властными жестами несколько раз указывал официантам, чтобы они подливали нам шампанского. А потом после нескольких тостов объявил нашему министру торговли Морису Стансу, что дает PepsiCo эксклюзивные права на продажу в Америке русской водки и шампанского в обмен на эксклюзивное право производить и продавать пепси в Советском Союзе. Мне тогда казалось, что сделка в кармане. Но как и в 1959 году, слово босса не сразу обернулось делом. Последовали 11 месяцев тяжелых переговоров. Я тогда три раза приезжал в Москву. После непонятных проволочек я выяснил, что исподволь торпедирует подписание контракта Министерство пищевой промышленности. Пожаловался Косыгину. И он сказал: «Конечно, я могу приказать, но лучше будет, если вы пригласите в Америку Вольдемара Леина, министра пищевой промышленности». Тот, как оказалось, горячо оспаривал условие эксклюзивности.
Я пригласил мистера Леина, провез его по всей стране, с Восточного побережья до Западного. Мы посетили заводы PepsiCo, поставщиков сырья, оптовиков, супермаркеты, заводы, включая Kraft Foods в Денвере и Sara Lee в Чикаго. Завершающим аккордом поездки стал наш совместный визит к президенту Никсону в его особняк в Сан-Клементе в Калифорнии. Встреча с Никсоном произвела сильное впечатление на Леина, тем более что президент горячо говорил о «разрядке» и необходимости дружить с Советским Союзом. На Леина поездка явно произвела впечатление. И в заключительный вечер в моем доме он предложил, чтобы я пригласил в такую же поездку министров пищевой промышленности всех национальных республик. Я так и сделал. В ноябре 1972 года контракт наконец был подписан, и пепси стала первым американским потребительским продуктом, изготавливаемым и распространяемым в Советском Союзе.
— И вы стали получать с идеологического противника большую прибыль…
— К сожалению, нет. Вплоть до середины 90-х наши доходы были очень скромными. Ведь мы очень много инвестировали. Сразу же пришлось вложить миллион долларов в реконструкцию завода в Новороссийске, где впервые в Советском Союзе установили скоростной конвейер по розливу бутылок. Мы обучали персонал на специальных курсах. За два года завод в Новороссийске выпустил 72 миллиона бутылок пепси. Затем мы открыли заводы в других городах — Москве, Таллине, Ташкенте, Киеве и других. Бутылка в 12 унций стоила 40 копеек, что было тогда не очень дешево.
Но главное другое — мы установили замечательные деловые и дружеские отношения с нашими русскими партнерами. Русские во многом такие же, как американцы. Очень контактные, ориентированные на семейные ценности. Другое дело, что в Советском Союзе тогда были не самые лучшие менеджеры. Но и у нас, в Америке, всегда хватало плохих менеджеров (смеется).
После распада Советского Союза на русский рынок пришла Coca-Cola, и нам пришлось срочно менять стратегию. Мы диверсифицировали наше портфолио, включив в него несколько ведущих брендов, таких, как Aqua Minerale, Lipton и Adrenaline Rush. Сегодня в России работают семь наших заводов, производящих пепси, включая Лебедянский завод соков. Мы открыли в России производство чипсов и стали на русском рынке лидером и по этому сегменту. На наших заводах работают более 8 тысяч россиян.
— Вы, наверное, знаете, что в России в подкорку массового сознания буквально впечатался рекламный слоган: «Новое поколение выбирает пепси». Эта фраза стала вообще символом новой, капиталистической ментальности. А еще в России изобрели невиданный коктейль — пепси с водкой. Пробовали?
— Конечно. Мне все время его предлагают, когда в шутку, когда всерьез. Ведь я продолжаю ездить в Россию, чтобы улучшить отношения между нашими странами. В какой-то момент они испортились, может быть, из-за того, что бывший вице-президент Чейни стал говорить такие вещи, которые могли не понравиться руководству России. Недавно в компании с бывшим шефом Пентагона и бывшим главой Мирового банка мы встречались с министром иностранных дел Лавровым и очень содержательно поговорили.
— Как вы узнали, что награждены oрденом Дружбы?
— Мне из Вашингтона позвонил посол России Юрий Ушаков. Он меня поздравил и пригласил в Москву. Там в Кремле награждали большую группу людей. После церемонии президент Путин пригласил меня в отдельную комнату. Мы проговорили с ним полчаса. Путин проделал за эти годы совершенно фантастическую работу. Люди, которые его критикуют, забывают, в каком мутном и плачевном состоянии находилась Россия, когда он получил бразды правления. Посмотрите на сегодняшнюю Россию. Она сильно отличается в лучшую сторону от той, которая досталась ему от предыдущего руководства.
— Сегодня в России объявлен крестовый поход против коррупции. Что, по-вашему, нужно, чтобы победить или хотя бы приструнить это зло?
— Нужно жестко наказывать. Эффективный менеджмент — вот главный заслон. В корпорациях, ведомствах и на предприятиях должны работать специальные отделы внутренних расследований, которые призваны отслеживать случаи коррупции.
— Вы, судя по всему, в отличной форме. Как вам это удается?
— Полтора часа каждое утро провожу в спортзале. Живем мы с женой в Гринвиче, это совсем рядом с офисом, всего шесть миль. Я делаю упражнения, аэробику, работаю с гантелями, занимаюсь джоггингом, катаюсь на велосипеде, играю в гольф. Раньше любил ловить лосося в Исландии, сейчас предпочитаю ездить на свое ранчо в Вайоминг. Там катаюсь на лыжах. У меня четверо детей, сын и дочь от первого брака, два сына от второго, и девять внуков. Они тоже поднимают настроение. Что касается диеты, то никаких чудес. Ем много овощей, рыбу, курицу, индейку. Красное мясо — редко, пару раз в неделю.
— На днях я присутствовал на церемонии вручения дирижеру Валерию Гергиеву премии имени Нельсона Рокфеллера. Вы вручали ему эту награду вместе с президентом Перчейз-колледжа. Видно было, что вы не первый раз с ним встречаетесь…
— Я давно дружу с Валерием. Он потрясающий талант и удивительно энергичный человек, чрезвычайно популярный и востребованный в мире, так сказать, один из лучших коммивояжеров русской культуры. Мы вместе организовали благотворительный фонд, который помогает Мариинскому театру. Через Валерия я выхожу на самых разных людей. Вообще филантропия, помощь искусству — моя страсть. Когда Американскому балетному театру грозило банкротство, я занял пост председателя правления его фонда и собрал достаточно денег, чтобы спасти его от коллапса. Я пригласил художественным руководителем театра Михаила Барышникова, с которым мы тоже крепко дружим, я крестный одного из его детей. Я работал также директором «Метрополитен-опера», вхожу в правления целого ряда фондов и благотворительных организаций. Посмотрите в окно, видите скульптуры? Этой коллекцией я горжусь, ведь собирал ее много лет. Отдаю предпочтение выдающимся мастерам, таким как Роден, Мур, Миро, Макс Эрнст, Колдер, Джакометти. Сотрудникам PepsiCo приятно находиться в таком благородном окружении, и, кроме того, сюда приезжают посмотреть сад скульптур примерно сто тысяч человек в год.
…Да, я знаю, что такое успех. Он заразителен! Однажды его вкусив, хочешь повторения ощущений. Но я знаю еще кое-что. Успех не приходит именно в рабочие часы, он выбирает для визита любое время суток. Единственное место, где успех (success) предшествует работе (work), — это словарь. Он приходит, если любовь к своему делу побеждает усталость и депрессию. Ты смотришь в зеркало и говоришь: «Я верю в тебя, парень, и даже не думай кукситься!»
Дональд Кендалл на протяжении почти тридцати лет президент, главный исполнительный директор и, наконец, единовластный глава компании PepsiCo. Родился в 1921 году в Секиме, штат Вашингтон. Семья владела молочной фермой. Отучился три семестра в колледже Вестерн-Кентукки. В 1941 году записался в ВМС США, воевал в качестве морского летчика, имеет боевые награды. В 1947 году поступил на работу в PepsiCo. В 1951 году назначен заместителем менеджера по национальным продажам, а через год — вице-президентом по этому направлению. В 1957 году в качестве президента возглавил международные операции PepsiCo. В 1959 году участвовал в Американской национальной выставке в Москве. В 1963 году занял пост президента и главного исполнительного директора PepsiCo. Через два года осуществил слияние c компанией Frito-Lay. В 1971 году добавил к своим титулам пост председателя правления и стал единовластным главой корпорации PepsiСo. Этот пост он занимал до ухода в отставку в 1986 году. В 1987 году включен журналом Fortune в Зал славы бизнеса, где присоединился к таким легендарным предпринимателям, как Эндрю Карнеги, Томас Эдисон и Джон Рокфеллер. В 2004 году награжден российским орденом Дружбы. Почетный доктор ряда университетов и колледжей. С 1965 года женат на баронессе Сигрид Рудт фон Колленберг. Имеет четверых детей и девять внуков.
