Управляющий партнер Management Development Group Дмитрий Потапенко и президент Русского винного дома "Абрау-Дюрсо" Павел Титов обсудили проблемы алкогольного бизнеса.
Потапенко: ― Ну что, всем доброго вечера. Безусловно, это "Курс Потапенко", потому что пришел четверг, и пришло время 23:06. Я Дмитрий Потапенко, это "Курс дядюшки По". Говорим о нашем, о грешном – об экономике, о предпринимателях, людях, делающих сегодня страну Россию, не побоюсь этого слова. У меня в гостях мой коллега – предприниматель Павел Титов, президент Русского винного дома "Абрау-Дюрсо". Павел, привет.
Титов: ― Приветствую.
Потапенко: ― Ну, тема-то у нас обозначена "Пить или не пить – вот в чем вопрос!", но мы будем говорить, конечно, не о вреде или пользе алкоголя – каждый пусть выбирает сам, я уж точно не Мать Тереза, которая объясняет, что же важно, а что неважно. Что сейчас происходит в отрасли, по твоим оценкам, с точки зрения виноделия в целом? Потому что у нас уже был один из виноделов, твоих коллег. Ты, наверное, уже слышал, вот вместе с Олегом Николаевым они ко мне приходили. Я так понимаю, вы конкуренты или вы партнеры?
Титов: ― Ну, на самом деле российские виноделы навряд ли сейчас являются конкурентами, если честно. Потому что нас пока мало, и рынок российского вина непосредственно на самом деле он только начинает получать тот кредит доверия, который должен был получить, наверное, достаточно давно. Все это делается, в общем, так на хорошей стороне волны идущей политической, наверное, и, конечно, экономической.
Потому что то привычное нам импортное вино, которое, в общем-то, люди пили уже десятилетиями, оно быстренько уехало далеко за тысячу рублей, хотя должно было быть достаточно доступным. Это некий плюс того, что происходит, для нас, для российских виноделов. Но надо сказать, что на этом, наверное, плюсы заканчиваются. Потому что мы видим, несмотря на то, что такой краткосрочный подъем рынка мы наблюдаем, ну, я как тоже не до конца винодел, а скорее экономист и финансист, вижу очень уязвимый и достаточно разодранный потребительский рынок, на который сейчас влияет практически большинство новостей, настроений и три главных цифры…
Потапенко: ― Баррель…
Титов: ― Баррель, евро и доллар. То есть, вот нас больше особо-то ничего и не интересует.
Потапенко: ― Причем неважно, в какой деревне это все находится.
Титов: ― Абсолютно.
Потапенко: ― Извини, что перебиваю. Даже в маршрутках когда я еду… ты же знаешь, я человек, который перемещается иногда на транспорте. Когда я в очередной раз еду в маршрутке и регулярно прямо, знаешь, каждые пять минут курс доллара, евро и барреля, я так думаю: прямо целевая, вот целевая. А народ, да, народ… сколько стоит Brent?
Титов: ― И вот слушая этот вот Brent и анализируя его…
Потапенко: ― … вокруг этого Brent.
Титов: ― Да, он потом приходит, в общем-то, на полку с нашей продукцией и решает, пить ему сегодня шампанское, или праздновать нечего. И, к сожалению, конечно, как показывает практика, праздновать особенно среднему классу, который является нашим целевым сегментом, праздновать пока все меньше и меньше. Да, у нас есть некие краткосрочные оттепели, по крайней мере эмоциональные, но мы находимся в очень сложных перипетиях на данный момент, и общая конъюнктура рынка тоже не помогает, да? То есть, мы как компания видели достаточно сложный сезон продаж, то есть, это Новый год, когда все, наверное, плохие звезды парадом сошлись…
Потапенко: ― Казалось бы, Новый год, должны были бы наоборот.
Титов: ― Абсолютно. 60% выручки – это, как правило, четвертый квартал, новогодние закупки. Но тут одновременно у нас история с дальнобойщиками, мы не могли найти фуры из-за "Платона" какое-то время. Да, подуспокоилось, но потом у нас над ритейлерами дамокловым мечом повис риск введения ЕГАИСа с 1 января, и ритейлеры просто решили не закупаться, не брать на себя риски и не уходить в новый год с остатками. Соответственно, это сильно откорректировало наши ожидания по закупкам декабря.
Потапенко: ― Скажу честно, мы так именно и сделали.
Титов: ― Конечно. Ну, потому что…
Потапенко: ― Мы очканули по полной. То есть, мы что-то на склад поставили и перестали заказывать.
Титов: ― Ну, потому что если ты бы поставил много, но ЕГАИС бы не проканал, то у тебя бы просто нелегальный алкоголь лежал. Соответственно, этот алкоголь ты продавать бы не смог, вернуть ты его не смог бы, и он только утилю и подлежит, по сути. Что, конечно, очень странно. Ну, что еще можно сказать? Вот мы сейчас услышали то, что господин Дробиз нам сказал, что, по сути, у нас до сих пор не подключено где-то 20% ритейловых точек. Это точно не скажется хорошо на…
Потапенко: ― А еще же рестораны, такая же история.
Титов: ― Я вообще не очень понимаю, как… ну, я, правда, не специалист, но я не очень понимаю, как рестораны должны работать с ЕГАИСом.
Потапенко: ― Самое главное, никто не понимает, нафига.
Титов: ― Я, в целом, не очень понимаю, зачем на конечном сегменте ставить учет. По сути, что такое ЕГАИС? Это учет оборота этилового спирта в стране. В каком-то смысле это помогает борьбе с фальсификатом, это помогает борьбе с нелегальным оборотом алкоголя. Но сейчас, к сожалению, эта программа продумана так, что большинству, львиной доле водочникам легче уйти на черный рынок и заниматься, в общем-то, тем же самым.
Сейчас на данный момент самые удручающие показатели по нелегальному обороту алкоголя в стране за последние, наверное, десятилетия. И при этом Росстат и Росалкогольрегулирование на самом деле отчитывается замечательно, потому что они отчитываются именно по рынку, который они видят.
Потапенко: ― И самое главное, что борцы с алкоголем тоже очень хорошо радостно в ладошки хлопают и на каждой программе мне рассказывают: смотрите, как отлично меры подействовали. А когда им говоришь: вы знаете, коллеги, но 40% алкоголя как раз черная. Про 20% ты сказал, но у нас похуже, мы вообще к ЕГАИСу процентов сорок не подключили. И когда им как-то машешь левой и правой ручкой, говоришь, что, вы знаете, процент нелегалов вырос кратно, они говорят: это все враки, это все придумал Черчилль в 18-м году.
Титов: ― Ну, вот легче им, наверное, сходить в любой магазин у дома, после 11-ти и не купить там водки, и выйти на крыльцо этого магазина и с легкостью водку купить.
Потапенко: ― Да-да-да, абсолютно верно.
Титов: ― К сожалению, у нас не улучшается ситуация. Конечно, такого рода резкие вводы систем, они точно не мотивируют никого. Проблема в чем? Вот в этой ситуации, видишь ли, мне кажется, что тут намечается такая… наш подопечный давно уже – малый и средний бизнес – это именно подопечный, имеется в виду, государства. Его все время берегут, но он же, собственно, и попадает под очередную такую есаулову шашку, просто потому, что сетки давно уже подключились…
Потапенко: ― Крупняк.
Титов: ― … крупняк подключился. На самом деле большинство даже, и худо-бедно, но большинство рестораторов, которые могут себе это позволить, а точнее, большие, в общем-то, системные, крупные подключились. Не подключились мелкие и средние.
Потапенко: ― Да.
Титов: ― И тут, по сути, хорошо, это возвращается, опять же, к силе потребительского рынка. Я убежден, что почему нам нужен МСП в стране? Это потому, что нам надо много рабочих мест.
Потапенко: ― Малый и средний бизнес.
Титов: ― Извините, да. Малое и среднее предпринимательство нам нужно в стране, потому что нам нужно много рабочих мест. А мне конкретно это нужно, чтобы для существующего потребительского рынка непосредственно.
Потапенко: ― Тебе нужно не только для элитки работать, тебе мощности загружать нужно и иными продуктами.
Титов: ― Абсолютно, абсолютно. Да, мы сейчас бежим вниз за нашим потребителем по цене, мы пытаемся адаптироваться продуктами под то, что они могут себе сейчас позволить, то, что им интересно на данный момент.
Потапенко: ― Но химию ты лить не будешь.
Титов: ― Конечно. У меня есть натуральный, естественный критерий цены продукции, когда я могу до определенного уровня опустить, дальше – нет. Дальше я просто сокращаю производство, ухожу с некоторых рынков, и, по сути… ну, навряд ли я теряю, конечно, долю рынка, но по крайней мере я теряю тот потребительский рынок, который "Абрау-Дюрсо" и кормит.
Тут как бы, видишь, парадигма получается. Мы сначала, в общем, кричим, что это ключевое для федерального правительства определено, что малое и среднее предпринимательство – это именно то, что надо поддерживать, чтобы диверсифицировать нашу экономику, чтобы мы больше не смотрели и не слушали в маршрутках про баррель нефти, да? А с другой стороны, в общем-то, те же самые федеральные исполнительные власти, институты, я бы так сказал, при них конкретные, в общем-то, играют, может быть, не осознанно, не осмысленно, но против такого бизнеса. В общем, понятно то, что сложно "Абрау-Дюрсо" приписать, наверное, к малому предпринимательству, но…
Потапенко: ― Вы уже более крупные.
Титов: ― Мы скорее крупные, да, чем даже средние.
Потапенко: ― От среднего к крупному, мне кажется.
Титов: ― Нет, мы уже даже больше среднего точно. Средний у нас, если я не ошибаюсь, 2,5 что ли миллиарда, да? У нас уже почти под 7 миллиардов, поэтому… вот. Но тут вопрос-то такой, то, что этот крупный бизнес напрямую зависит от успеха малого, среднего бизнеса, который, собственно, в теории должен создавать наших потребителей. Но тут, конечно, вот это просто такой пример, как все завязано, да? И вообще на самом деле как должно функционировать это в стране, которая не подсевшая на нашу сырьевую иглу. Вот. Поэтому как-то так.
Потапенко: ― Если, смотри… ну, у нас пошли вопросы. Напомню, кто забыл, смс-портал – 985-970-45-45. Вопрос: "Народ подтравливаете или нет?". Давайте я отвечу за Павла. Я могу сказать, рекомендую просто съездить в музей "Абрау-Дюрсо" и посмотреть – Паша поправит меня сейчас, в каком это году – когда новая команда приобретала "Абрау-Дюрсо". Это были какие-то нулевые…
Титов: ― 2006 год, да.
Потапенко: ― Да, 2006 год. В каком состоянии было само оборудование и само помещение. Просто там очень хорошие яркие фотографии. Я думаю, что они есть и в открытом доступе, и необязательно даже доезжать. То есть, это было не просто ужас-ужас, там можно было именно фильмы ужасов снимать. По крайней мере то, что я себе вижу, не могу сказать, что я потребитель активный, но мне, например, не стыдно покупать в том числе и продукцию Павла.
Так. Зачем покупать вино по цене машины? Давай мы уже немножко отвлечемся от тебя, любимого. Вот есть же действительно вина, которые стоят дорого. Почему они так стоят дорого, по твоим оценкам? Там больше маркетинга, что там?
Титов: ― Есть дорогие вина, а есть абсурдно дорогие вина, да? Значит, разница между ними есть. И абсурдно дорогие вина, они, конечно, очень хорошего потребления. Другое дело, что добавочная стоимость, она чуть теряется. Надо все-таки понимать, что, да, часть, даже большая часть в дорогих винах – это маркетинг. Но нету сказок в виноделии, и если вы покупаете очень дешевое вино, то, скорее всего…
Потапенко: ― Шмурдяк.
Титов: ― … это шмурдяк. Если вы покупаете адекватно оцененное вино, то, скорее всего, вы получите именно тот уровень, который вы ищете. Если вы искушенный человек, то вам надо чуть-чуть подороже. Если вы не очень искушенный человек, вам очень повезло, можно чуть-чуть сэкономить на вине. Но, да, есть вина за цену машины. Я, честно признаюсь, будучи, в общем-то, уже, так скажем, экспертом в вине, я в свое свободное время не танцую ритуальный танец вокруг вина, я не держу коллекцию дорогих вин, потому что они у меня не выживают прихода гостей.
Потапенко: ― Гости, что называется, метут.
Титов: ― После второй бутылки…
Потапенко: ― … разницы никакой.
Титов: ― Абсолютно, да. Вот, поэтому я всех призываю просто на самом деле, может быть, решить для себя так: расширять свой кругозор и пробовать надо все. Но при этом решать конкретно то, что вам нравится. Не то, что модно, не то, что классно пить, но прежде всего то, что вам нравится, и то, что вам приятно показать как часть своего гостеприимства своим гостям и друзьям. Есть выдающиеся вина, они стоят дорого, они очень редкие, их пьет весь мир, поэтому спрос на них, наверное, большой в суперэлитах или в элитных обществах. Но, опять же, это вина для людей, которые намного менее чувствительны к тем суммам, которые мы видим на этикетке, чем среднестатистический человек.
Потапенко: ― Понятно. Так, а вот вопрос. "Вино дешевле тысячи рублей – это не вино, а крепленый напиток Zuko. Вопрос: так ли это?"
Титов: ― Нет, это неправда.
Потапенко: ― Может быть вино дешевле тысячи рублей и быть вином?
Титов: ― Конечно, это может быть. Более того, крепленое абсолютно ничего общего не имеет с естественностью вина. Есть просто такой формат, в общем-то, крепленое вино. Но на самом деле они, как правило, подороже бывают. Есть абсолютный теоретический, наверное, минимум, что можно потратить на вино в России – это, условно говоря, 160-170 рублей. И там не всегда гарантируется то, что это натуральное вино, потому что есть недобросовестные, конечно, производители, которые пытаются выдать винный напиток за вино или фальсификат за вино, бывает. Но свыше этого риски фальсификата достаточно значительно и быстро падают. И вообще, смотрите на этикетки.
На самом деле есть понятие "вино", есть понятие "винный напиток". Винный напиток – это ничего страшного нету, просто это не до конца вино, это простая штучка такая, которая содержит часть вина, часть воды, может быть, искусственное обогащение СО2 произошло, если это игристый винный напиток. Но это не значит, что это химикаты. Естественное вино, конечно, будет стоить дороже. Ну, вот я говорю, самая минимальная цена за тихое вино – это 150-170 рублей, примерно так вот. Если вы покупаете что-то за 400-500… 500 – это моя такая рекомендуемая персональная грань, где вы можете уже найти хорошее и, кстати, российское вино достойного качества и абсолютно естественный чистый и качественный продукт.
Потапенко: ― Ну, вот я несколько раз цеплялся даже языками с нашими властьпридержащими – когда вроде они ездят за границу – когда я им говорил, что, вы знаете, в проклятом зарубежье – поправь, как это называется – мне казалось, это называется регулярное вино, что в Италии, Франции бутылка вина такого молодого стоит 2-3 евро. Мне всегда говорили: ну, как же? Это вообще не вино, это фуфло.
Титов: ― Да нет.
Потапенко: ― По-моему, Италия, Франция на этом…
Титов: ― Столовое вино.
Потапенко: ― Да.
Титов: ― Вопрос: а что такое не вино, опять же? Значит, это не вино пьют большинство итальянцев и французов.
Потапенко: ― Столовое вино, они пьют его за столом в обед.
Титов: ― Да. Опять же, для некоторых слоев населения это не вино, да. Но как бы те идут и покупают более дорогие напитки. Но надо заметить, что более дорогие напитки все равно будут стоить 15 евро, 25 евро – то, что здесь мы увидим за сотни евро. У нас, к сожалению, есть некая асимметрия в оценке вина, это правда. Ну, вот да, есть. У нас достаточно сложный путь того же самого итальянского вина от Италии к нам, через много рук, через много перевалов и эшелонов, через много проблем с таможней, ЕГАИСов и всего остального, наших приятных реалий.
Потапенко: ― Акцизов и всего.
Титов: ― Да. Потом, у нас господа рестораторы тоже не скромничают со своими наценками.
Потапенко: ― Понятно. У них вариантов тоже особо…
Титов: ― Да, это скорее не камень в огород рестораторов, тут есть объективные, наверное, причины. Но, в общем, конечно, 300% в Италии никто не вынужден наценивать на это вино.
Потапенко: ― Да, у них все как-то немножко попроще. Напомню, 985-970-45-45, можно задать вопрос моему гостю, Павлу Титову, президенту Русского винного дома "Абрау-Дюрсо".
"Во Франции, Италии и Португалии винные напитки распространены?"
Титов: ― Они есть, да. Более того, что они набирают обороты. Это достаточно перспективный рынок, в него входят достаточно многие конгломераты сейчас. Нет, в Италии их чуть поменьше, потому что в Италии это заменяется слегка. Потому что есть такое понятие, как неправильные вина, то есть, это вина, про которые критики бы сказали винные, что, нет, это не вино. Допустим, там, какой-нибудь Мускат игристый, это считается не комильфо и очень дешевое. Но для обычного потребителя – вкусно, черт возьми, и дешево. И вот это, собственно, сегмент, который может различными путями — все они абсолютно безобидные — реализовываться, а по сути он процветает на данный момент.
Потапенко: ― Ведь это не изобретение для – как у нас периодически говорят: это для нищих русских, вот, там изобрели специально…
Титов: ― Есть, правда, более опасные варианты этого формата, которые я бы там избегал, но это не львиная доля того, что мы видим на рынке. Другое дело, то, что надо очень внимательно смотреть конкретно, что мы покупаем здесь. Когда мы говорим "винный напиток", мы очень открываем сильно нормативы того, что производится. Все равно покупать винные напитки надо от производителя, которого вы знаете. Винных напитков масса на данный момент, и если это что-то неизвестное или чрезвычайно дешевое, я бы сторонился.
Потапенко: ― "В Финляндии делают плодово-ягодные вина, а у нас такие производят?"
Титов: ― Стараются. У нас не очень поддерживается это все текущим вариантом законодательства, и очень сложно выживать с идеей производства плодово-ягодных вин. Ну, в общем, это то, что мы пытаемся уже поправить на законодательном уровне, введя закон отдельный о виноделии. Есть примеры, но плодово-ягодные вина, надо сказать, что навряд ли когда-либо будет возможность делать их натуральными и массовыми. Есть причина, почему львиная доля исторически вина была всегда виноградное. Виноград очень классно бродит.
Потапенко: ― Самостоятельно.
Титов: ― Да. И есть причина, почему все на нем остановились.
Потапенко: ― Понятно.
Титов: ― То есть, там, яблоки – сидр, вино из винограда. Есть очень хорошие примеры его, и это, правда, очень весело, здорово, это вкусные вещи, но это не массово. Если вы увидите это массово, то, скорее всего, это ненатурально.
Потапенко: ― Понятно. "Есть ли сейчас в России хорошие грузинские вина?"
Титов: ― Масса. Надо понимать то, что грузинское виноделие в период вот этого запрета ввоза, оно претерпело очень много поправок, очень много улучшений на самом деле, потому что им не просто пришлось считаться с нашим массовым рынком, который мало разбирается в вине – уж давайте будем откровенны – но они должны стали продавать свое вино, точнее, делать и продавать его, нацелено на Запад. И очень много появилось очень достойных виноделен в Грузии, которые стали продавать далеко не дешевые вина, при этом пользуясь все равно традиционными своими методами производства, которые на какой-то момент на самом деле забыты были, это когда надо было быстрее выгружать все в Россию. И сейчас, когда они вернулись, мы видим достаточно серьезный диапазон таких хороших вин. Я не буду называть марки, потому что не хочу обидеть тех, кого я не назову. Но объективно говоря, я вот недавно был на дегустации грузинских вин, такой экскурс для меня лично был, и я очень был приятно удивлен и ошеломлен. Очень рекомендую пробовать.
Потапенко: ― "Вино 1828 года является порталом перемещения вас в данный год за соответствующие деньги". Вот высказывается такое мнение. Ну, насчет портала, мне кажется, это уж сильно сказано. Тем более, вино 1828 года, оно хоть живое? Мне кажется, что оно должно уже разложиться и умереть. Или как?
Титов: ― Ну, бывают случайности приятные. Но вино столько не живет.
Потапенко: ― Мне тоже кажется, что оно должно умереть.
Титов: ― Ну, есть примеры феноменальные. Там, допустим, есть такой пример, когда в Балтийском море нашли корабль старый, развалины корабля на дне, и где в Россию шло несколько ящиков "Вдовы Клико" начала 19-го века, и поскольку оно лежало на дне в абсолютной темноте в идеальном давлении и состоянии, оно выжило.
Потапенко: ― Холод, там…
Титов: ― Да. То есть, это просто стечение обстоятельств. Я, кстати, присутствовал при вскрытии одной из этих бутылок, это было даже до сих пор даже игристое еще вино. В принципе, приемлемого вкуса. Оно, конечно, абсолютно не такое, как мы уже видим шампанское, потому что шампанское вообще чуть другое было в те времена, но это, правда, было дико интересно.
Но это просто исключение из правил. Это крепленые вина могут существовать достаточно долго. Тихие вина, конечно, да, с выдержкой они становятся лучше, но потом деградируют, особенно шампанские. Если честно, вот здесь рекомендация моя прямая, что если вы покупаете шампанское, то пейте его – под корковой пробкой шампанское не улучшается.
Потапенко: ― То есть, оно долго не живет.
Титов: ― Оно может прожить еще год, но вот есть понимание то, что в бутылке вино можно выдержать еще, оно еще может улучшиться, пока ты его держишь. И это правда для тихого вина.
Потапенко: ― Давай об этом поговорим после рекламной паузы, у меня в гостях Павел Титов, президент Русского винного дома "Абрау-Дюрсо". Не переключайтесь.
Потапенко: ― Ну, что, еще раз добрый вечер тем, кто к нам только что присоединился, это "Курс дядюшки По", у меня в гостях Павел Титов, президент Русского винного дома "Абрау-Дюрсо". Еще раз тебе доброго вечера.
Напомню, 985-970-45-45, не забомбите весь окончательно смс-портал, поэтому можете присылать вопросы, я начну, чтобы их чуть-чуть разгрести.
"Бутылка с глубоким барным донышком говорит о качестве вина, или это миф?"
Титов: ― Это донышко на самом деле делается чисто для удобства наливающего.
Потапенко: ― Но не более того?
Титов: ― Да. То есть, есть примеры бутылок, которые без этого донышка, но на вине это никак не сказывается. Есть хороший миф, это миф или на самом деле, наверное, правда – из шампанского без углубленного донышка есть не много примеров, и один из них – "Кристалл", нашумевшее дорогущее шампанское, и там очень интересный момент то, что оно делалось для Александра Второго. Это заказ был нашей царской семьи. Но поскольку покушались на царскую семью очень много, это донышко убрали, чтобы туда нельзя было… во-первых, прозрачную бутылку сделали, чтобы было все видно, что там лежит, и донышко убрали, чтобы туда ничего нельзя было приклеить внутрь.
Потапенко: ― Чтобы не было бомбы.
Титов: ― Да.
Потапенко: ― Но оно того стоит, этот "Кристалл"?
Титов: ― Ну, для специалиста – да.
Потапенко: ― Просто многие пытаются этим как-то бравировать. Я, конечно, каюсь, у меня не сильно хорошие рецепторы, и я как-то предпочел бы другое, извини уж.
Титов: ― Тут, опять же – пить надо то, что тебе вкусно.
Потапенко: ― А мне как-то – вот ценник я посмотрел…
Титов: ― И невкусно.
Потапенко: ― И подумал – это как в "О чем говорят мужчины" — и ты начинаешь искать какой-то вкус, которого сам не чувствуешь.
Титов: ― Значит, тебе не надо, можно сэкономить – тебе повезло.
Потапенко: ― Да.
Титов: ― На самом деле я, конечно, чувствую разницу. Я не могу сказать, что я в свободное время прямо заливаюсь "Кристаллом", честно говоря, ну, да, это легендарное вино. Другое дело то, что оно используется не по назначению нынче. То есть, это некие понтошлепы.
Потапенко: ― Поэтому, да, меня это… то есть, я могу купить, но понимаю, что как-то… зачем? Вот стоишь и думаешь: ну, и, хорошо – и что? Но оно мне невкусно.
"Российские вина – котируются ли они в Европе?" Можешь как про себя рассказать, так и про…
Титов: ― На самом деле, и коллеги, и наши винные бренды, у нас уже не один, "Абрау-Дюрсо", конечно, есть, но у нас уже "Усадьба Дивноморское", винодельни "Ведерниковъ" и другие наши коллеги, там – сейчас кого-нибудь не вспомню, и обидятся — "Лефкадия"…
Потапенко: ― Никто не обидится. Кто обидится – мы пригласим к нам.
Титов: ― Коллеги из "Лефкадии", коллеги из "Шато Тамани" и других, на самом деле очень-очень удачно выступают на международных конкурсах. Мы собираем группы от 10 до 20 призовых мест, и как правило, львиная доля – это золотые и серебряные медали.
Потапенко: ― То есть, это один из вариантов экспорта.
Титов: ― Да. Но надо понимать – я чуть прагматично смотрю на это, потому что вино делается долго, а зарабатывает оно репутацию еще дольше. То есть, мы сейчас доказываем по сути себе то, что да, мы можем войти вот в этот винодельческий ландшафт всего мира и быть признаны как страна винодельческая.
Потапенко: ― Понимаешь, это для меня, как человека, не связанного, поскольку мы очень много говорим на внешнем контуре, что нам надо развивать предпринимательство и развивать экспортное предпринимательство, так, получается, что за очень короткий срок вы впряглись в эту тему, и вы… пусть это микроскопически, но тем не менее вы всей этой командой, бандой, вы сделали вот этот маленький укольчик, и вас признают там, и вы можете продать туда товар.
Титов: ― Мы можем. Но, понимаешь, хорошие масштабные продажи товаров, они, конечно, придут со временем только, потому что надо, конечно, работать над своей репутацией. Это идет сначала с экспертами, потом только доносится это до общего рынка, общий рынок будет подозрительно на тебя смотреть, потом распробует, а потом начнет покупать.
Это не значит, что не надо пробовать. То есть, мы стоим у азов, с 2010 года мы экспортируем небольшие объемы своего вина, все больше и больше и больше. Понятно, что это все, конечно, хотелось бы уже половинку продавать туда, но тут, посмотрев статистику, я понял, что слишком много хочу, поскольку мы всего 30% экспортируем из Франции, поэтому что-то, а мы им фору дали лет в 300.
И тут, конечно, это работа такая, она достаточно сложная, нудная и дорогая, но необходимая абсолютно, если мы хотим стать настоящей винодельческой отраслью. Проблема в том, что есть ограничивающие факторы – там, отсутствие виноградников, условно говоря. Мы не сможем сделать больше вина, чем мы делаем его сейчас. Более того, более дешевые варианты вина, они делаются из винограда не российского, ничего в этом страшного нет, это не опасно, но хотелось бы все-таки использовать российский рублевый виноград, а его нету. И он используется как раз на более элитные, на более дорогие вина, соответственно, и доступность их слегка…
Потапенко: ― "Стоит ли покупать холодильник и самому выдерживать вино?" А вообще, прости, насколько холодильник и вино близкие темы?
Титов: ― Разное вино надо хранить при разных температурах. Это правда, но винные холодильники в домах, они в основном используются для подготовки вина к потреблению, скорее так. То есть, если шампанское принято пить 7-8 градусов, белое вино принято пить 10-12 градусов, красное вино от 14 градусов, хотя холодновато, если честно. Надеяться, что оно сильно улучшится в этом холодильнике, наверное, не стоит.
Во-вторых, не каждое вино создано для того, чтобы дозревать. Если вы покупаете какие-то легенды, там, условно говоря, французского Бордо, если вы сильно эксперт, что именно этот год будет очень хорошо созревать – да, стоит купить холодильник и, наверное, его выдержать. Хотя на самом деле и подвал сойдет. Оно в этом смысле непривередливое. Главное – перепадов не должно быть. Вот сказать то, что, там, купил, подержал 6 месяцев, и оно вообще просто ништяк стало из какого-то простенького божоле – ну, нет, такого не будет.
Потапенко: ― То есть, холодильник…
Титов: ― Если много пьете вина, я рекомендую холодильник, потому что это вообще удобно, и понижены риски порчи вина. Но улучшение навряд ли оно даст.
Потапенко: ― Понятно, если у вас пара-тройка бутылок, то можно и без холодильника.
Титов: ― Можно положить их в холодильник в обычный.
Потапенко: ― Проще. Чтобы не было этого вопроса.
Мнение об абхазских винах — "Апсны" и иже с ними.
Титов: ― Как в любом винодельческом крае, есть очень хорошие примеры, есть примеры, которые и портят репутацию абхазских вин. Ну, это не уникальная ситуация в Абхазии. У нас тоже в России, к сожалению, хватает вин, которые долгое время портили репутацию, которую мы сейчас только восстанавливать начали. Нет, есть очень хорошие вина, но технологические процессы пока чуть-чуть отстали, ничего в этом плохого нету, я вижу постоянные новые проекты, довод старых проектов в том числе, которые будут выдавать достаточно серьезные и хорошие продукты. Ну, понятно, что абхазские вина неплохо вышли на рынок на данный момент, они присутствую в хорошем количестве, в львиной доле нормального качества. Опять же, пробовать надо все. То есть, если не попробуешь, никогда не узнаешь. И то, что я могу сказать то, что мне не нравится, это мало что значит, потому что другому понравится.
Потапенко: ― Это нормально.
"Производится ли в России достойный портвейн?" Потому что вчера, надо сказать, и, конечно, из баловства, признаюсь тебе честно, проходя по "Ашану", я купил портвейн "777", по-моему, за 75, что ли, рублей бутылка, в общем, что-то в районе этого. Открывать не пробовал, но стремная какая-то штука. Ну, просто по старой памяти…
Титов: ― Не бывает этого. То есть, натуральных продуктов за такие деньги не бывает. Это фальсификат.
Потапенко: ― Шмурдяк.
Титов: ― Это точно.
Потапенко: ― Я потом открою. По крайней мере, понюхаю – юность вспомнить.
Титов: ― На самом деле можно найти, вот есть такой небольшой нюанс, что на самом деле в Краснодарском крае, в Ростовской области – наши основные винодельческие – очень мало крепленых вин, поскольку климат позволяет делать сухие и полусладкие нормального градуса. Кто специализируется на крепленых винах, так это Крым – "Солнечная Долина", "Массандра". Есть достойные примеры. Да, не самые лучшие времена переживали эти предприятия сейчас, но, в общем, есть вполне достойные примеры, которые можно попробовать.
Потапенко: ― "Почему используются импортные бутылки, и, во-первых, используются ли импортные бутылки?" вопрос у нас пришел на смс-портал.
Титов: ― Используются импортные бутылки, есть нюансы. Для премиального вина нам не хватает российской бутылки, но мы как группа в состоянии использовать на львиную долю в наших продуктах бутылки российского производства. На самом деле это единственная, наверное, комплектующая, которая абсолютно незначительно подверглась ситуации с девальвацией. Валютная составляющая там небольшая. Потому что все остальное – валюта. То есть, этикетки валютные, пробки валютные, проволока на шампанском валютная.
Потапенко: ― Жесть.
Титов: ― Здесь все-таки не так сильно, но, конечно, есть такие тяжелые солидные бутылки, которые у нас пока не производятся…
Потапенко: ― Большие – там, полтора…
Титов: ― Это тоже в том числе, но я говорю про более основательные и тяжелые, короче, дорогие бутылки для дорогого вина. Их в России мало, потому что у нас еще не производится столько дорогого вина, чтобы нашим заводам стало – они в состоянии это производить, но просто нецелесообразно серию эту выпускать. Поэтому мы вынуждены это покупать там, где этого много, точнее, в Италии или во Франции.
Потапенко: ― Вот немецкие ягодные вина, например, из черники и ежевики, существует ли для них, то есть, насколько они хороши, по твоим оценкам? Знаешь ли ты что-то он них?
Титов: ― Если кто-то спрашивает, наверное, он это попробовал.
Потапенко: ― У нас просто большая аудитория, пишет Александр из Берлина.
Титов: ― Ну, я рад, что Александр из Берлина там в состоянии попробовать. Я, честно говоря, именно немецкие ягодные вина не пробовал. Опять же, у меня есть понимание чисто техническое, то, что много его не сделаешь. Если это какая-то массовая тема, то скорее всего это винный напиток. Опять же, ничего в этом страшного нету, и тезис очень простой всегда: вот нравится – на здоровье.
Потапенко: ― Что бы это ни было.
Титов: ― Да. Ну, кроме отравы.
Потапенко: ― Ну, да. Главное, чтобы было безопасно.
Давай немножко все-таки затронем – понятно, что вы компания большая, все-таки насколько доходно это – недоходно? Насколько это про бизнес, и сколько надо инвестировать, чтобы потом эти деньги себе вернуть?
Титов: ― Есть такая хорошая поговорка: если хочешь заработать виноделием маленькое состояние, вложи туда большое состояние.
Потапенко: ― Понятно. Хочешь стать миллионером – будь миллиардером.
Титов: ― Да-да.
Потапенко: ― Предварительно. Понятно.
Титов: ― На самом деле мы в состоянии быть достаточно прибыльными. Конечно, последние пару лет, они внесли корректировки в наши желания прибыли, но это возможно. "Абрау-Дюрсо" прибыльная компания, более того, мы в состоянии показывать 14-15% маржи чистой прибыли. Это не всегда получается, потому что девальвация нас откорректировала. То есть, пониженный спрос нас тоже чуть откорректировал. Результат одного года не пример этому, наверное, но на самом деле в России такой уникальный момент, то, что поскольку есть еще куда развиваться, это все-таки рынок с потенциалом, несмотря на краткосрочные трудности – я надеюсь, что они краткосрочные.
Потапенко: ― Надеемся, что краткосрочные, да.
Титов: ― Поэтому маржинальность и прибыльность присутствуют.
Потапенко: ― Недавно поменялось руководство, насколько я понимаю, в "Массандре". Что за команда пришла, знаешь ли ты этих ребят?
Титов: ― На самом деле да, знаю, причем, это люди с очень хорошим опытом, которые уже не первый год занимаются виноделием в Крыму. Они очень хорошо поддерживали всю новейшую историю Нового Света. Я думаю, у них большие планы по улучшению ситуации в "Массандре", и там есть определенное желание восстановить эту реликвию историческую. Но, конечно, они сталкиваются с определенными сложностями, идет некая ломка у крымских виноделов по приходу в наш…
Потапенко: ― … мир.
Титов: ― Да. В наши реалии.
Потапенко: ― Да, в жестокие достаточно.
Титов: ― Но тем не менее, да, это люди с репутацией, это не просто какая-то группа менеджеров, это виноделы до мозга костей.
Потапенко: ― У меня тоже всегда возникал вопрос: вот вы занимаетесь винами и, соответственно, шампанским. Но вот задают тоже вопрос: "Есть ли что-либо покрепче?" Понятно, сейчас говорить о развитии в какую-то сторону условного портвейна, наверное, как-то глупо. А раньше были ли такие мысли, по крайней мере, в тучные времена?
Титов: ― Есть, но пока для себя. Ты, по-моему, даже у нас пробовал. Но на самом деле текущее законодательство и регулятор не позволяют очень просто производить на одной и той же площадке и крепкие напитки, и винные. Это вызывает огромное количество дополнительных осложнений, которые потом рентабельность такого рода проектов очень…
Потапенко: ― Она отрицательная.
Титов: ― Она отрицательная по сути в дебюте, я бы так сказал. У нас есть, конечно, такое желание, но мы будем смотреть на это скорее как на отдельный проект, и только когда нам правда что-то очень понравится.
Потапенко: ― Вопрос с подколкой: "А правда ли, что "Абрау" использует виноматериал из Южной Африки?"
Титов: ― Правда. Это собственно про то, что я…
Потапенко: ― Мы каемся. И в телевизор мы тоже каемся.
Титов: ― Абсолютно. Смотрите, мы это никогда не скрывали, если честно. Во-первых, что такое виноматериал? Это вино. Это просто вино большим наливом. Собственно, тот дефицит, о котором я говорил, про российский виноград, мы его только в состоянии компенсировать импортом сырья, по сути. И мы с удовольствием высаживаем новые виноградники, но виноградники зреют 5 лет. Это игра в длинную.
Потапенко: ― Понятно.
Титов: ― Да. Мы, к сожалению, вынуждены покрывать спрос.
Потапенко: ― Лишь бы на вас не нашлось нового, что называется, Горбачева.
Титов: ― Ну, не хотелось бы, да. Но, с другой стороны, видишь, как, допустим, сколько олигархов выросло из 20-х годов в Америке – запрет классно же сработал.
Потапенко: ― Бутлегеры.
Титов: ― Да, бутлегеры стали самыми сильнейшими…
Потапенко: ― … если вас начнут рубить опять по какому-то очередному кругу? Знаешь, я когда смотрел ваши виноградники, мы облетали, смотрели – я вспомнил фильм, по-моему, "Отец солдата", когда грузин подходит, лозу…
Титов: ― Да: что ж ты делаешь?
Потапенко: ― Да, что ж ты делаешь – танком давишь? Действительно очень тяжелый труд, за этим ухаживать.
Титов: ― Это ужасный труд.
Потапенко: ― Тяжелейший.
Титов: ― Тяжелейший. Это специально обученные люди, которые себя не берегут. Это в своей львиной доле ручной труд, а у нас тысячи гектар почти, то есть, это огромный труд. Этот труд на самом деле, далеко не повышающий рентабельность нашего вина, как ты понимаешь, в том числе, и это скорее вещь, которую мы делаем для поддержки качества нашего вина и своей репутации. То есть, мы должны показывать людям, откуда у нас берется вино. Но я очень надеюсь, что, конечно, до этого не дойдет, и, честно говоря, этим пока не веет. То есть, у нас все-таки есть такое понимание нашей властью то, что виноделие на самом деле – это одна из отраслей, которые они намереваются больше и больше поддерживать. Но вот пока эта дополнительная поддержка приходит к нам медленно, но по крайней мере, вырубать еще не стали – уже приятно.
Потапенко: ― "Почему на бутылке с импортным виноматериалом не писать об этом крупными буквами?"
Титов: ― Ну, смотрите, крупными буквами мы, в принципе, не против абсолютно писать, и на самом деле к этому идет законодательство. Обяжут – будем писать.
Потапенко: ― Ну, что ж, у нас осталось достаточно много вопросов, это означает, что было очень всем интересно. Я прошу прощения перед всеми нашими радиослушателями, кому я не успел ответить, и Павел не успел ответить.
Напомню, у меня в гостях был Павел Титов, президент Русского винного дома "Абрау-Дюрсо". Спасибо, что зашел.
Титов: ― Спасибо большое!
Потапенко: ― Ну, а пока всем пока!
