Глава минздрава Калужской области Юрий Кондратьев недавно столкнулся на подведомственной ему территории с двумя случаями болезни Гоше. Это редкое и опасное наследственное заболевание тканей — всего 220 больных по всей России, — которое область обязана лечить в соответствии с льготной программой. Кондратьев распорядился выделить деньги на лечение, рассказывает руководитель Лиги защиты пациентов Александр Саверский. Чиновники ему ответили в том духе, что речь идет о сотнях тысячах долларов в год на одного пациента, и дешевле будет купить им квартиры в Москве. Пусть богатое столичное правительство о них заботится.
Льготники — это те, кого государство обязалось лечить бесплатно. И вот обязательства остались, а денег в бюджетах всех уровней теперь катастрофически не хватает. До сих пор более 80% препаратов завозили из-за рубежа, а большая часть российских делалась на основе импортных субстанций. Конечно, все они резко подорожали из-за падения курса рубля. За последний квартал 2008 года цены на лекарства выросли на 10,3%, а в одном только январе, когда правительство провело девальвацию, — еще на 11%.
Все обязательства перед льготниками будут выполнены, обещают в Минздравсоцразвития. Но на самом деле лекарства закуплены только на первое полугодие, и в том, что с августа их всем хватит, уверенности нет. «Скорее всего, бюджетные деньги подойдут к концу и придется попросту закупать меньше лекарств для льготников», — говорит Давид Мелик-Гусейнов из центра маркетинговых исследований «Фармэксперт».
В денежном выражении медицинские препараты для льготников — это четверть от всего фармацевтического рынка. Остальное — коммерция. И тут тоже все плохо: цены растут, а ассортимент сокращается из-за проблем с предоплатой и поставками. Аптеки рекомендуют своим клиентам закупать лекарства впрок — никто не знает, какие из них и по какой цене останутся завтра на полках. Когда в кризис растут цены на импортные машины, одежду и продукты — это еще можно пережить. Пережить подорожание лекарств кому-то может быть непросто уже в чисто буквальном смысле.
Государство уповает на импортозамещение. Этим проектом власти активно занимаются с начала прошлого года, но сейчас, считают чиновники, в России просто необходимо срочно налаживать производство лекарств. «[Нужно] перейти на производство ряда препаратов в нашей стране», — говорил в марте президент Дмитрий Медведев. Промышленники пока не готовы, но это еще полбеды. Не факт, что готов рынок: на отечественные лекарства низкий спрос — к ним нет большого доверия. В апреле — через пару недель после заявления Медведева — в прессу попала история с препаратом Милдронат, от которого гибли люди. На прошлой неделе эта история приобрела черты детектива.
Последний укол
[Фото: ИТАР-ТАСС] Милдронат — популярный препарат для улучшения обмена веществ. Лекарство выпускает латвийская компания Grindex, а в России оно производилось по контракту на подмосковном фармзаводе «Сотекс». Завод отвечает международным стандартам GMP. В стране таких всего около пятидесяти — меньше 10% от числа всех фармацевтических фабрик.
В феврале в Росздравнадзор стали поступать первые данные о том, что Милдронат вызывает «нежелательные реакции». Сообщения приходили из больниц сразу нескольких областей. Всего пострадали 23 человека, двое из них погибли. Оказалось, что вместо Милдроната в ампулах был другой препарат — Листенон. Его используют при анестезии, и вкалывать его можно только в операционных: инъекция вызывает полную остановку самостоятельного дыхания. Если человека не подключить к аппарату искусственной вентиляции легких, он погибает.
44-летняя Ольга Сотникова из города Миньяр Челябинской области работала бухгалтером. В феврале женщина почувствовала себя плохо. «Давление стало скакать, руки холодели. Вот и решила сходить в поликлинику», — рассказывает Newsweek мать Ольги — Роза Ивановна. В поликлинике Ольгу посадили на больничный и прописали уколы Милдроната. По дороге домой Ольга купила упаковку на десять ампул — именно столько требовалось на курс лечения — и на следующий день пошла в поликлинику.
Первые два дня лечение шло по плану. А на третий день, 8 февраля, Ольга после укола побледнела и упала. Врачи поликлиники в течение 40 минут пытались вернуть пациентку к жизни, но безуспешно. Через несколько дней Росздравнадзор остановил реализацию всех серий Милдроната, выпущенных на заводе «Сотекс». А в начале марта ведомство подало иск в Арбитражный суд Москвы. Росздравнадзор требовал приостановить действие выданной «Сотексу» лицензии.
Рассмотрение иска началось как раз тогда, когда история с Милдронатом наконец-то попала в прессу. На суде юристы Росздравнадзора говорили, что контроль качества на заводе не отвечает нормам. Их проверка показала, что между розливом раствора по ампулам и его маркировкой прошло довольно много времени, а это могло привести к путанице.
Адвокаты «Сотекса» уверяли, что перемешивание препаратов на линиях предприятия в принципе невозможно, но признали, что Листенон и Милдронат разливались на одной и той же линии. Но в разное время. Защита «Сотекса» настаивала: доказательств того, что Листенон попал в ампулы для Милдроната именно на их заводе, нет. На прошлой неделе суд отклонил иск, посчитав доказательства Росздравнадзора неубедительными. И тут же возникла новая версия событий. «Возможно, дело не в ошибке, а в диверсии в ходе конкурентной борьбы», — не исключает директор Института проблем общественного здравоохранения Юрий Крестинский.
В Росздравнадзоре этому не верят и готовятся обжаловать решение суда. К делу уже подключилась прокуратура. Родственникам погибших от этого не легче. «Это была третья по счету ампула. Я вот теперь все думаю — если бы с другого конца упаковки уколы делать начали, то, может, дочка и пожила бы на несколько дней подольше», — говорит Роза Ивановна.
Биологический щит
[Фото: РИА Новости] После скандала с Милдронатом производитель препарата Grindex разорвал с «Сотексом» отношения. Но некоторые фармацевты нервничают — боятся связанных со скандалом имиджевых потерь для рынка в целом. «Мы ощущаем жесткое давление иностранных компаний и предполагаем, что случившееся может стать для них лишним поводом махать флагом, будто все российское плохое», — говорит глава Ассоциации российских фармацевтических производителей (АРФП) Виктор Дмитриев. Он особенно обеспокоен тем, что «подобные высказывания» совпали по времени с «первыми ростками программ импортозамещения».
По мнению других экспертов, опрошенных Newsweek, история с Милдронатом не окажет серьезного влияния на программу импортозамещения лекарств. Просто в России и раньше неохотно покупали отечественные препараты. На одной из недавних отраслевых конференций замглавы Росздравнадзора Елена Тельнова привела данные: в 2008 году в России произвели лекарств на сумму 75 млрд рублей, а продали меньше чем на 60 млрд. Остальное мертвым грузом легло на заводских складах.
Власти, видимо, не считают это большой проблемой. Они хотят обеспечить отечественными препаратами хотя бы государственные лекарственные программы — тут у людей особого выбора нет. Первый вице-премьер Игорь Шувалов недавно предложил обязать региональных чиновников закупать для госпрограмм именно российские лекарства. Минпромторг тут же подсчитал, что в этом случае местные бюджеты сэкономят около 30%. А после того как курс на импортозамещение поддержал Дмитрий Медведев, в Минпромторге снова провели расчеты и заявили, что местные производители не смогут создать отечественные аналоги только 180 иностранным препаратам. Что это за препараты, в министерстве не говорят.
О «биологическом щите России» — собственном независимом производстве лекарств — чиновники заговорили пару лет назад, когда Минпромторг только начал разрабатывать свою концепцию возрождения российской фармацевтики. В прошлом году ведомство опубликовало концепцию, но многие эксперты посчитали, что это утопия. Особенно в части прогнозов по разработке новых лекарств.
По плану, уже в следующем году Россия должна вывести на рынок 10 инновационных препаратов, а к 2020 году их должно быть уже 217. На все это выделяется 100 млрд рублей. «Получается выпуск 17–18 препаратов ежегодно, и на каждый будет тратиться около 5 млн рублей, — подсчитывает Юрий Крестинский. — Я, конечно, всегда знал, что наши люди готовы работать за небольшие деньги, но не за такие же. За рубежом цикл разработки одного инновационного препарата длится 5–10 лет, и на каждый тратится до $1 млрд».
Еще одна задача госпрограммы — за 10 лет довести долю «родных» лекарств на российском рынке до 50% (в денежном выражении) — сейчас их меньше 20%.
50% своих лекарств — почти евростандарт: большинство стран ЕС стараются соблюдать такую пропорцию. Но для того чтобы этого уровня достигла и Россия, десяти лет может не хватить, говорят эксперты. «Состояние нашей технической базы оставляет желать лучшего. При благоприятных условиях эта цифра может увеличиться до 30% к 2020 году», — считает директор исследовательской компании DSM Александр Кузин. Он предлагает не ставить невыполнимых задач, а оказывать адресную финансовую помощь отдельным предприятиям.
Пока длится нынешний кризис, исправить ситуацию в корне власти, конечно, не успеют. В фармацевтической отрасли, как и во многих других, уже началась цепная реакция — рост цен на лекарства губит аптечные сети. «Высокая степень закредитованости», — объясняет партнер PricewaterhouseCoopers Алан Ваксман. Многие аптеки закрываются, а те, которые еще на плаву, стараются делать запасы хотя бы на неделю вперед. Раньше они закупались на 3–4 месяца. «Мы и клиентам рекомендуем покупать лекарства впрок», — говорит заведующая аптекой «Полифарм» на Тимирязевской Лариса Вишнякова. Запасаться — главная антикризисная стратегия большинства россиян. И если говорить о лекарствах, может быть, самая правильная.
Препарат и закон
Ассоциация российских фармацевтических производителей считает, что СМИ очерняют отечественную промышленность. Производители контрафакта очерняют ее гораздо больше
Кризис – самое время для вброса на аптечные прилавки поддельных лекарств и контрабандных медикаментов. Американские эксперты прогнозируют, что в 2010 году в мире будет продано поддельных лекарств на $75 млрд. Лекарства, как и хлеб, покупают всегда. Вопрос только в цене. «Производство подделок по-прежнему экономически выгодно, а наказание за производство фальсифицированных лекарств неадекватно», – считает глава АРФП Виктор Дмитриев.
Он утверждает, что в основном подделывают 120–130 наименований лекарств стоимостью от 150 до 500 рублей. Самые ходовые подделки – антибиотики, анальгетики и антигистамины: Супрастин, Димедрол, Церукал, Нистатин, Неовир.
Сколько на аптечных полках фальшивок, подсчитать сложно. По официальным данным их число снижается, но, по мнению Дмитриева, это просто показатель того, что подделки плохо ищут. В Росздравнадзоре Newsweek рассказали, что в этом году в семи федеральных округах России появятся лаборатории, которые будут выявлять фальсификат. При этом в ведомстве признают, что этого недостаточно – необходимо ужесточение законодательства.
Максимальный штраф по этому виду правонарушения – 50 000 рублей. А отдельной статьи, по которой можно было бы осудить за производство и сбыт фальшивых лекарств, до сих пор нет – обычно судят за мошенничество или незаконное предпринимательство.
