Как только российское сельское хозяйство стало показывать реальные успехи — экспортировать зерно, наращивать производство птицы и свинины, увеличивать вылов рыбы, надои молока и проч., власти решили взять процесс под контроль. В результате в феврале в стране появилась доктрина продовольственной безопасности Российской Федерации. К 1 апреля правительство должно разработать план ее реализации. Чиновники, представляющие доктрину публике, говорят о ней как о краеугольном камне национальной безопасности в целом, приравнивая обеспеченность населения продовольствием к обеспеченности армии вооружением. Неофициальные же комментарии вялы и сводятся к тому, что текст документа декларативен и невнятен, в нем даже контуры самого понятия продовольственной безопасности размыты и нечетки.
Главное в доктрине — курс на импортозамещение. В документе говорится, что через десять лет основные продукты питания в России будут отечественными. Так, доля собственного зерна и картофеля должна составлять не менее 95%, молока и молочных продуктов — 90%, мяса и соли — 85%, сахара, растительного масла и рыбной продукции — 80%.
Участники продовольственного рынка говорят, что от такого жанра, как доктрина, и не следует ожидать слишком многого, и предлагают видеть в ней лишь некий знак, свидетельствующий о прогрессе в отечественном продовольственном секторе. В 1997 году уже говорили о программе продовольственной безопасности, был подготовлен соответствующий документ, но принимать его не стали: на фоне жесткой зависимости от импорта он выглядел бессмысленным. Тем не менее те же участники рынка признают, что очень многое будет зависеть от конкретной проработки шагов по достижению целей, заявленных в доктрине. И с этой точки зрения важно за короткий срок, оставшийся до представления правительственной программы, определиться с реальными рисками, существующими в сфере продовольственного обеспечения в стране, и способами их преодоления.
Вроде бы пути решения проблем продовольственной безопасности уже наметились, и следует лишь двигаться по ним дальше. Так, Россия экспортирует зерно; в птицеводстве производство за короткий период утроилось и в настоящее время превзошло уровень 1990 года, то есть года, с которого началось падение в аграрном секторе России; активно развивается свиноводство. Но, оказывается, простое увеличение производства — это еще далеко не все, ведь рост этот достигается за счет высочайшей зависимости от зарубежных технологий. Кроме того, сложно обеспечить стопроцентную доступность продовольствия каждому жителю страны в отсутствие современной инфраструктуры, а также при ценовой и инвестиционной нестабильности, которая связана с макроэкономической нестабильностью и зачастую с неумением властей тонко регулировать рынок.
Природа c нами
С точки зрения продовольственной безопасности в России «рукотворные» риски гораздо серьезнее, чем риски, связанные с природно-климатическими факторами, которые во многих других странах составляют самую большую угрозу сельскому хозяйству. В нашей стране сосредоточено 9% мировой продуктивной пашни, 52% черноземов, 20% запасов пресной воды. В производстве мяса, как рассказали нам в аграрном холдинге «Черкизово», природа играет против конкурентоспособности России только в одном секторе животноводства — выращивании крупного рогатого скота. В Латинской Америке его можно содержать на открытых выпасах значительно дольше, чем в России с ее длинной зимой. В свиноводстве и птицеводстве сами технологии выращивания предусматривают содержание в закрытых помещениях. В этих условиях низкие температуры оказываются союзником животноводов, снижая общий инфекционный фон.
Что касается зерновых, то наши природно-климатические условия позволяют выращивать практически все их виды, за исключением разве что сои в больших количествах и отдельных сортов риса. Конечно, риск неурожаев остается, однако за последние десять лет Россия не сталкивалась со сколько-нибудь серьезным неурожаем зерновых.
Помимо этого, страна имеет огромный потенциал в развитии рыбной отрасли. Благодаря уникальному географическому положению и разным природно-климатическим условиям у нас вылавливают практически все наиболее ценные виды белой и красной рыбы. На Дальнем Востоке традиционно ловят минтай и лососевые виды рыб — горбушу, кету, кижуч, нерку. Север России славится сельдью, треской, мойвой, морепродуктами. А в Карелии больше всего в стране рыбохозяйственников, занимающихся аквакультурой — искусственным разведением рыб, например осетровых.
Грузите яйца самолетами
Сегодня власти ставят задачу наращивания производства по всем видам продовольственного сырья, но не говорят о главных рисках, которые существуют «на входе» и «на выходе» сельхозпроизводства. Первый риск — это уже упоминавшаяся зависимость от импортного сырья и технологий.
Что касается, например, отечественного животноводства, то существенным фактором риска для него также является зависимость — от зарубежной генетики и технологий выращивания. «Мы катастрофически зависим от импорта яиц в птицеводстве, — сокрушается Иван Оболенцев, председатель комиссии РСПП по АПК, руководитель ГК мясного направления “Оптифуд”. — Самолетами возим их из Америки. В свиноводстве разведением родительского стада тоже мало кто занимается — для этого нужны длинные деньги, время и инвестиции в науку». От советской аграрной науки нам достались породы птиц и животных, рассчитанные скорее на выживание в суровых условиях социалистического хозяйства, чем на эффективное производство. «Помню, на одной из птицефабрик в Башкирии, — рассказывает Наталья Яковлева, генеральный директор ГК “Авис”, специализирующейся на поставках зарубежных технологий для животноводства, — птичницы мне говорят: наши-то куры лучше, ее пнешь, и ничего, а ваши иностранные нежные, могут и сдохнуть. Зарубежные генетики много лет целенаправленно работали над выведением мясных кросов высокопродуктивной птицы с максимальным выходом грудной мышцы. В свиноводстве иностранная генетика сфокусирована на высокий выход мяса. А наши свиньи дают прежде всего сало. Между тем себестоимость производства сала намного дороже, процесс требует больших затрат энергии, чем производство мяса. Поэтому гораздо выгоднее содержать беконных свиней». В стаде крупного рогатого скота только 2% — породы мясного направления, остальное пока так называемые мясо-молочные породы, что снижает не только эффективность производства красного мяса, но и надои на одну корову по сравнению с мировыми ориентирами. При этом селекционная работа за рубежом идет непрерывно, а нам придется начинать с нуля. И есть риск, что в этом случае наше отставание может сохраниться навсегда.
При опоре на импортную генетику технологии выращивания птицы и скота также приходится закупать за рубежом. Ведь они рассчитаны на особенности выведенных там пород. «Мы даже не подозреваем, какие бывают технологии. Например, для поросят есть присыпка, как для детей бывает. Как только свиноматка опоросилась, всех поросят погружают в этот порошок, — умиляется Наталья Яковлева, — чтобы не охлаждались. Соответственно, они не тратят энергию, получаемую с кормом, на то, чтобы бороться с охлаждением, а все идет на привес».
В растениеводстве во многих отраслях мы также полностью зависим от импортного семенного материала, прежде всего в овощеводстве, протеиновых видов зерновых — кукурузы, сои. «Свекла, выращенная из отечественных семян, долго хранится, но в ней мало сахара, поэтому практически все наши хозяйства отказались от употребления российских семян свеклы», — отмечает председатель совета директоров компании «Русский сахар» Михаил Липский.
В целом используемые отечественные семена имеют низкую производительность и поэтому урожайность: например, продовольственной и фуражной пшеницы у нас в разы меньше, чем в Европе. Существующая в стране экстенсивная система земледелия, когда пашни не стоят под паром и из земли выжимается все что можно, также приводит к низкой урожайности. Производители зерна ориентированы на объемы производства без какого-либо планирования посевов и более или менее адекватной оценки будущего урожая. «Все крестьяне всегда сажают только продовольственную пшеницу высшего качества. А уж что из нее вырастает, это — как бог даст», — говорит один из трейдеров.
В результате мы сегодня имеем огромные объемы невостребованного зерна низкого качества. Российское правительство, второй год подряд имея дело с затовариванием рынка, заговорило о необходимости диверсификации производства зерновых, в первую очередь за счет посевов протеиновых сортов — кукурузы, сои и других — для нужд животноводства. Безусловно, это было бы полезно для отрасли, задыхающейся от избытка однотипного товара, однако если производство кукурузы мы еще можем нарастить, то сою — главный источник кормового белка — можно выращивать лишь на очень ограниченной территории, например в Приморье. Важно и другое: в стране до сих пор остается открытым вопрос об использовании генно-модифицированных продуктов и семян, а производства сои и кукурузы это касается в первую очередь. Вроде бы официально в стране действует запрет на использование ГМ-семян, однако известно, что эти семена уже широко применяются, и контроля за этим никакого нет. Если мы официально остаемся на позициях запрета ГМО, то тогда, во-первых, необходим строжайший контроль за посевами, поскольку крестьянам все равно будет выгодно использовать более урожайные ГМ-семена, и во-вторых, надо понимать, что в сегменте протеиновых сортов у нас не будет экспортных перспектив, поскольку по цене мы будем однозначно проигрывать на мировом рынке ГМО‑продуктам.
Таким образом, курс на продовольственную безопасность подразумевает серьезные вложения, в первую очередь со стороны государства, в аграрную науку и селекционную работу. Впрочем, есть свидетельства, что и российский бизнес уже готов тратиться на создание крупных селекционных центров. К примеру, по словам президента Российского зернового союза Аркадия Злочевского, химическая компания «Щелково-Агрохим» сегодня строит два завода по производству семян свеклы, объемы которых смогут более чем наполовину удовлетворить российские потребности. А генеральный директор агрохолдинга «Черкизово» Сергей Михайлов говорит, что его компания задумывается о создании с одним из мировых лидеров совместного предприятия по селекции птицы. По его словам, сложность подобных проектов состоит не в масштабах инвестиций — куда труднее убедить зарубежных партнеров в том, что они не потеряют контроль за результатами работы. Для специализирующихся на выращивании генетического материала компаний передать в чужие руки изначальный генетический материал, составляющий основу их конкурентоспособности на мировом рынке, — большой риск. Так что, возможно, и здесь потребуется участие государства как репутационного гаранта отечественного бизнеса.
Еще надо доставить
«Колоссальную роль в обеспечении продовольственной безопасности играют не только объемы производства, но и современная инфраструктура», — уверен Иван Оболенцев. Например, в животноводстве сегодня ключевая проблема — это недостаток современных холодильников и убойных мощностей. По данным РСПП, логистические центры, работающие по новым технологиям и приспособленные для хранения мясной продукции, пока возводятся лишь вокруг Москвы и Санкт-Петербурга. Большинство же холодильников в стране было построено еще в 1960–1970−е годы, когда требования и к холоду, и к безопасности были совсем другими. Скажем, сегодня по техрегламенту мясная продукция должна производиться только из охлажденного, а не из замороженного мяса. На первый взгляд может показаться, что вопрос о степени заморозки выходит за рамки проблематики продовольственной безопасности, но вспомним, что речь идет не о выживании граждан России в чрезвычайных обстоятельствах, а об определенном качестве питания, на достижение которого и направлена соответствующая регламентация. Сергей Михайлов утверждает, что в птицеводстве эта проблема уже решена, в то время как для свиноводства мощностей, обеспечивающих производство и хранение охлажденного мяса, еще недостаточно.
По производительности старая инфраструктура значительно отстает от требований времени. Так, например, погрузка продовольственных грузов в транспорт может отнимать в нашей стране чуть не в два с половиной раза больше времени, чем требуется на аналогичные операции при использовании современных технологий.
Тема развития инфраструктуры остается основной и при обсуждении ситуации на зерновом рынке. Прежде всего речь идет о нехватке элеваторов для длительного хранения зерна, портовых элеваторов, работающих на экспорт, а также о сложности транспортировки зерна по железной дороге. Сами участники рынка считают главной проблему железнодорожных перевозок, полностью сегодня регулируемых РЖД и ее дочерними структурами. Тарифы на перевозку зерна составляют 20 и более процентов от стоимости пшеницы в зависимости от региона ее произрастания. И для рынка это является одним из сдерживающих факторов как в продвижении зерна на экспорт, так и в распределении его на внутреннем рынке. Что касается нехватки элеваторов, то, как ни странно, никто из представителей бизнеса о таком дефиците не говорит. Другое дело, что существенные площади региональных элеваторов сегодня занимает зерно из интервенционного фонда, но здесь, скорее, проблема в неудачной реализации избыточного госрезерва, нежели в нехватке элеваторов как таковых. Если динамика экспорта будет сохраняться на уровне нынешнего года, то рынку на южном направлении достаточно и трех портовых элеваторов (два в Новороссийске, один — недавно открывшийся в Туапсе), которые вполне справляются с экспортными отгрузками на юге. В последнее время много говорят о строительстве нового портового терминала на Дальнем Востоке, однако пока существующие тарифы на перевозку зерна в этот регион, например, с Алтая делают такой проект малопривлекательным для инвесторов.
Еще более острая проблема — отсутствие инфраструктуры и хранилищ для продовольствия в отсталых с точки зрения привлечения капитала отраслях — например в рыболовстве или овощеводстве.
В рыбной отрасли износ основных фондов самый высокий среди всех отраслей российской экономики: от 50 до 70%. И эта отрасль наглядно демонстрирует, что одной только ставки на рост объемов производства недостаточно. Так, например, минувшим летом в стране был рекордный вылов лососевых рыб — более полумиллиона тысяч тонн, однако из-за нехватки мощностей по хранению и транспортировке рыбы большая часть этой продукции пошла на экспорт в Китай по демпинговым ценам. А сегодня перерабатывающие предприятия страны испытывают дефицит лососевых — закупочные цены за последние пять месяцев выросли с 35 до 100 рублей за килограмм. Разговоры о плачевном положении имеющегося флота, рыбоперерабатывающего оборудования, холодильных сооружений стали притчей во языцех. Впрочем, Росрыболовство надеется улучшить состояние отрасли: в России появилась частно-государственная компания «Рыбтранссервис», которая будет заниматься вопросами формирования инфраструктуры рыбного рынка — от рыбаков до торгового звена.
Слабая база по хранению — одна из главных проблем и в картофелеводстве. Отсутствие хранилищ вынуждает многие хозяйства реализовывать весь картофель осенью, что резко снижает цену для всех участников рынка и делает производство менее эффективным.
Настройка рынка
Аграрный сектор экономики существует в условиях значительных макроэкономических и торгово-политических рисков. «Абсурд: при том, что рекомендуемые нормы потребления молока обеспечены у нас всего на 61 процент, в этом году его выливали в канализацию. А на Алтае жгли зерно прямо на полях — цены сложились такие, что хозяйства работали в убыток. И все из-за того, что государство еще не научилось грамотно управлять рынком», — сокрушается Иван Оболенцев. Самое неприятное, что неумение справиться с ценовыми скачками оборачивается нестабильностью инвестиций в аграрном секторе.
Аграрии предлагают жестко регулировать импорт с учетом баланса отечественного производства мяса, молока, сахара и зерна, с тем чтобы импорт не мешал развитию производительных сил сельского хозяйства. Они также рассчитывают, что государственные интервенции на рынке продовольствия станут наконец серьезным инструментом поддержания ценовой стабильности на внутреннем рынке. Но пока регулирование внутреннего рынка актуально только для зерна. Но, как считает Сергей Михайлов, через некоторое время, когда национальные проекты войдут в финальную стадию, такая проблема встанет и в мясном сегменте.
Правда, нельзя сказать, что на зерновом рынке интервенции имели большой успех. Так, в прошлом году зерно было закуплено по сильно завышенным тарифам, и для того, чтобы его реализовать сегодня по рыночным ценам, государство должно дотировать продажи; в этом году, наоборот, зерно в госфонд было куплено по рыночным ценам, которые весь сезон держатся на предельно низком для крестьян уровне, — так что особой поддержки производителю интервенции не оказали.
Участники рынка отмечают крайне слабую позицию нашего государства в переговорах по продвижению отечественного продовольствия на мировом рынке. В частности, нашим властям, несмотря на многие заявления, так и не удалось заключить межправительственные соглашения по поставкам зерна в другие страны. Возможно, в скором времени станет актуальной и задача экспорта птицы из России, и уже очевидно, что нам будет трудно переиграть на мировом рынке таких сильных конкурентов, как Америка или Бразилия.
Регулирование продовольственного рынка — достаточно тонкая и кропотливая работа. Преградив таможенными тарифами путь более дешевому импорту, мы, конечно, помогаем отечественному сельскому хозяйству, но при этом, как показывает опыт последних лет, цены на продовольствие внутри страны начинают расти — производители хотят заработать маржу. А это рано или поздно приведет к снижению спроса на продукты питания. По словам Сергея Михайлова, при фактически закрытом импорте из США российские производители птицы в последние месяцы сталкиваются со спросовыми ограничениями. Это свидетельствует о том, что этап импортозамещения в данном сегменте заканчивается.
Само по себе наращивание производства продуктов питания бессмысленно при одновременной их недоступности для населения. Баланс спроса и предложения может достигаться несколькими путями. Первый — дотации производителю сельхозпродукции. По такому пути когда-то пошла Европа (и от этого совсем отказались в России). Второй путь — умеренный допуск на рынок иностранных игроков, с тем чтобы отечественные производители достигали большей эффективности. Как показывает опыт, режим жесткой конкуренции очень тяжел для наших молодых компаний, особенно в инвестиционной фазе. Однако в умеренных объемах этот подход к регулированию может быть полезен. И наконец, третий вариант — дотирование покупателей, то есть введение продовольственных карточек. Сегодня этот вопрос в связи с реализацией продовольственной доктрины вновь стал активно обсуждаться. По словам Аркадия Злочевского, в США давно существует такая программа, ежегодно в нее вкладывают 27 млрд долларов. «Американское правительство поддерживает своих потребителей не потому, что там много малоимущих, — говорит Злочевский. — На такую карточку можно приобрести только местную продукцию, что обеспечивает производителям постоянный спрос».
