После встречи на прошлой неделе президента США Барака Обамы и председателя КНР Ху Цзиньтао Америка радуется — наконец-то удалось уломать несговорчивых китайцев ревальвировать юань. Думаю, что китайцы опять переиграли Америку. Рост юаня уже необходим и самому Китаю, так как иными мерами не удается обуздать разыгравшуюся инфляцию. А главное, изменение курса валют вряд ли сможет сильно изменить торговый дисбаланс между странами, как надеются США.
Официальная экономическая статистика до сих пор опирается на упрощенный метод подсчета торговых балансов, при котором считается, что товар произведен в одной стране. Да, дорогие швейцарские часы действительно до последнего винтика сделаны в Швейцарии. Но для товаров "новой экономики", которые и составляют львиную долю экспорта Китая, это совсем не так. Возьмем для примера смартфон iPhone. Надпись "Сделано в Китае" является основанием для того, чтобы оптовую цену телефона — $180 — занесли в актив Китаю и в пассив Америке при ввозе телефона в Штаты. Но специалисты из Азиатского банка развития подсчитали — в этом телефоне "китайская часть" составляет лишь $6,5. Треть стоимости телефона создана в Японии, по четверти — в Германии и Корее, все остальное — в США. Получается, что реальный торговый дефицит Америки по отношению к Китаю гораздо ниже тех $220 млрд, которые рисует официальная статистика. И даже если Китай позволит укрепиться юаню на невообразимые 20%, то цена ввозимого телефона от этого увеличится лишь на треть процента. Вряд ли этого будет достаточно для изменения торгового потока между странами. Конечно, пример с iPhone — предельный. Но он хорошо показывает, что в эпоху общемировой интеграции товарного производства курсовая разница влияет на торговые балансы гораздо в меньшей степени, чем в XIX веке, когда и была разработана подобная методика.
Тем не менее валютные прыжки сильно мешают локальным производителям. Ведь сегодня движение курсов валют стало более интенсивным, чем 10 или 20 лет назад. И пока корабль с итальянской обувью доплывет до Америки, колебания курса доллара относительно евро могут "съесть" всю прибыль итальянского обувщика. Это заставляет производителей и торговцев выходить на валютный рынок и хеджировать на нем свои риски, что еще больше увеличивает волатильность. Если этот процесс не остановить, то производитель-экспортер или разорится на хеджевых операциях, или станет успешным валютным трейдером, зачем тогда ему производить ботинки? Получается, при любом исходе производство пострадает.
Возможный выход — создание экономики с механизмами, которые будут сдерживать волатильность финансовых рынков. Но для работоспособности подобных механизмов нужна какая-то точка нулевого отсчета, относительно которой и будут колебаться все мировые валюты. Единственное, что приходит в голову — золото. Может, отказ от золотого стандарта оказался ошибкой мирового масштаба, приведшей к большинству кризисов современности. Именно поэтому экономисты (типа президента Всемирного банка Роберта Зеллика) говорят о восстановлении роли золота в мировой экономике.
