Российские власти решили резко увеличить объем отечественного производства лекарств и довести его до половины всего рынка. О том, как в новых условиях будут работать западные фармацевтические компании, до сих пор контролирующие большую часть нашего рынка, в интервью "Ко" рассказал генеральный директор российского представительства Egis Ласло Почайи.
В 2009 г. вопросы фарминдустрии на государственном уровне обсуждали особенно активно. Согласно Стратегии развития фармацевтической промышленности в России до 2020 года западные компании фактически должны стать российскими производителями и выпускать здесь оригинальные препараты, платя налоги в нашу казну. В результате доля отечественного производства в общем объеме потребления на внутреннем рынке к 2020 году должна достичь 50% в стоимостном выражении, а доля инновационных препаратов в портфелях локальных производителей — 75%. Более того, предполагается, что экспорт российской фармацевтической продукции возрастет в восемь раз по сравнению с 2008 годом.
Венгерский фармацевтический завод Egis уже имеет свою производственную площадку в России. Если название этой компании хорошо известно в основном участникам рынка, то большинство российских потребителей знают один из ее основных препаратов — "Супрастин", который считается едва ли не отечественным. Между тем и "Супрастин", и не менее известный гинекологический препарат "Бетадин" выпускаются в Венгрии.
— Стоит ли ожидать, что сейчас западные компании активно начнут открывать собственные производства в России?
— Рабочая сила в России отнюдь не дешевле, чем на Западе. Более того, я могу сказать, что некоторые мои коллеги в Будапеште были бы очень рады получать такие же деньги, как здесь. При этом нельзя утверждать, что российские работники более профессиональны и образованны, чем западные. Есть и другие проблемы. Например, имеют ли значение коррупционные факторы, когда вы начинаете строить завод в России? Можно ли быть уверенным, что если сегодня ты договорился с местным губернатором по какому-то вопросу, то после того как он оставит свой пост, договор останется в силе? Я думаю, что в каждом отдельном случае производителю стоит взвесить все за и против. Полагаю, имело бы смысл говорить о глобальном сотрудничестве между российскими и международными компаниями, потому что все заинтересованы в том, чтобы разрабатывать новые и интересные для потребителя препараты.
— Согласны ли вы, что продвигать препараты на российском рынке иностранные производители могут в основном за счет административного ресурса? В частности, пошли разговоры о том, чтобы ограничить деятельность медицинских представителей.
— Есть такое ощущение, но ситуация с медицинскими представителями — это совершенно другой вопрос, он касается этики. Нужно ли действительно медпредставителям посещать врачей, нужно ли организовывать врачебные конференции. Это вопрос, который приходится решать разным странам. Например, в Венгрии, если фармацевтический завод нанимает медицинских представителей, он должен заплатить налог за каждого из них в размере $3000 — 4000. Сейчас в России вопрос о медпредставителях свели к тому, что врачи не занимаются лечением, а ездят на теплые моря и конференции на деньги фармкомпаний, а потом выписывают пациентам препараты именно этих производителей. Например, я во всем мире еще не видел врача, который узнав, что где-то проводится медицинская конференция, нужная для его же образования, поехал бы на нее за свои деньги. Во всех странах конференции проводятся за счет фармкомпаний, которые стараются рассказать о своих препаратах, но никаких обязательств выписывать именно эти препараты на врача не ложится.
— Насколько мне известно, в некоторых российских регионах уже запрещены встречи медицинских представителей и врачей в рабочее время…
— Не мне вам рассказывать, что Россия — страна, где очень часто до появления закона на местах имеются перегибы. Никакого закона о запрете работы медицинских представителей нет, но нам известны случаи, когда главврач клиники выгонял медпредставителей, выкидывал ручки и халаты, подаренные фармкомпаниями. Закон, регулирующий эту область, в России должен быть, но каков он будет, пока никто не знает.
— Какую долю в настоящий момент на российском фармрынке держат иностранные компании?
— Этой теме посвящены многочисленные дискуссии, которые велись в последнее время. Приблизительно 70% местного рынка в денежном выражении занимают импортные препараты и приблизительно 30% приходится на российские. Если считать в натуральных единицах — упаковках, то цифры получаются с точностью до наоборот: 70% придется на российские препараты, а 30% составит импорт. Стратегия развития фармпромышленности до 2020 года, которая очень активно обсуждается в последнее время, предполагает, что Россия должна стремиться к тому, чтобы соотношение импортных и отечественных препаратов было 50 на 50 именно в денежном выражении. Проблема в том, что на рынке много некачественных и дешевых отечественных лекарств. Очень часто цена упаковки превышает стоимость содержимого, например, в случае зеленки, и цена препарата составляет всего несколько рублей. Российский фармрынок в целом делится на три категории: розничный, госпитальный рынок и государственная программа по обеспечению населения необходимыми лекарственными средствами. И в каждом из этих сегментов так или иначе в денежном выражении доминирует импорт. Представляет ли это угрозу для России, мне сложно сказать, потому что ни одна фармкомпания не работает для того, чтобы монополизировать рынок или вызывать какую-то стратегическую опасность. Даже СССР всегда закупал качественные лекарственные средства в Венгрии, Польше, Германии, Болгарии, а в настоящее время круг импортеров значительно расширился.
— Какая доля от экспорта продукции Egis приходится на Россию?
— Примерно 30% всего нашего экспорта. В абсолютных цифрах экспорт растет. Сейчас чистый экспорт в Россию составляет примерно $130 млн — $140 млн в год. Россия для нас первый по величине зарубежный рынок, вторым является Польша. Разумеется, серьезные поставки приходятся и на Украину, Казахстан, Белоруссию, Прибалтику, Чехию и Болгарию. В целом агентство "Фармэксперт" оценивает нашу долю на местном рынке в 1,1% в денежном выражении. Кажется, что это незначительный показатель, но если исходить из того, что на российском рынке работает 1100 — 1200 фармкомпаний, получается, что Egis один из значимых игроков. В долларовом выражении наши цены не повышались, но падение рубля привело к тому, что рублевые цены на российском рынке выросли на 20 — 25%.
— Какие ваши препараты наиболее популярны в России?
— На фармрынке есть компании, которые имеют 2-3 препарата и работают только в одной терапевтической сфере. Однако у нас широкое продуктовое портфолио: мы выпускаем средства для кардиологии, для лечения центральной нервной системы. Если брать терапевтическую группу, то нашим ведущим препаратом является "Супрастин". Это не дженерик, это разработка Egis, патентная защита с него давно снята, но бренд остается за нами. Свой "Субрастин" в свое время зарегистрировал Брынцалов, но он не пользовался успехом. Кроме того, сейчас мы купили лицензию на один испанский препарат в области гинекологии "Залаин" и продаем его в России.
— Несколько лет назад вы приступили к строительству завода в России. Удалось ли наладить производство?
— Завод в Софрино работает второй год. Производство создавалось в альянсе с французской Servier, поскольку Egis входит в группу компаний Servier. Однако сейчас производством своих препаратов здесь занимается лишь Servier. Мощности Egis в Венгрии позволяют сегодня полностью удовлетворить потребности экспорта.
— Отличается ли потребление лекарственных средств в России? Можно ли сказать, что россияне употребляют меньше лекарств, чем жители Европы?
— Российский рынок по объему является примерно десятым-двенадцатым в мире, но это связано с тем, что в вашей стране большая численность населения. В денежном же выражении потребление лекарственных средств очень отстает от западноевропейских норм. Россия не является страной, где употребляют лекарств меньше, чем, например, в Америке, просто эти медикаменты намного дешевле.
— Чем привлекателен для вас российский рынок?
— Это растущий рынок. До кризиса рост составлял приблизительно 25 — 30% в год — это колоссальные темпы в денежном выражении. Однако из-за кризиса рынок в долларовом выражении в 2009 году уменьшился примерно на 4 — 5%, но в рублях показал увеличение более чем на 30%. Сейчас рост рынка, на который все рассчитывали, закончился. Но мы все-таки полагаем, что стоит ожидать роста на уровне 8 — 12% в долларовом выражении.
— Какие наиболее важные события, по вашему мнению, в прошлом году произошли на российском фармацевтическом рынке?
— Сейчас руководство страны стало активно заниматься здоровым образом жизни и его лекарственным обеспечением. Я думаю, что прошлый год можно было бы назвать годом фарминдустрии, потому что связанные с ней вопросы, в том числе цены на препараты, были в центре внимания. Впрочем, "Стратегия-2020" еще не принята: идут дебаты, споры, окончательной концепции нет. Дело в том, что в рамках этой концепции нужно четко определиться, как именно преобразовать российскую фармотрасль. Не секрет, что подавляющее число заводов не соответствует международным требованиям. Поэтому часть из них нужно закрыть или модернизировать. Государство должно определиться, какие именно лекарства станет производить Россия. Это будут дженерики или же инновационные препараты, востребованные не только в России, но и в других странах? Есть и другой вариант: Россия может покупать лицензии на производство определенных препаратов. Однако в настоящее время трудно понять, куда будет двигаться процесс.
Насколько я знаю, "Стратегия-2020" предполагает, что Россия станет производить и дженериковые препараты, и в то же время разрабатывать инновационные медикаменты.
— Насколько это реально?
— Поверьте, начинать производить новые дженериковые препараты и в то же время разрабатывать инновационные решения и выводить их на производственный уровень — очень сложная задача. Это требует огромных инвестиций и капиталовложений со стороны государства. На это просто не хватит средств. На то, чтобы создать лекарство, уходят годы. Вероятно, поэтому концепция все еще находится в процессе утверждения. Одно точно могу сказать, что подавляющее большинство иностранных компаний заинтересовано в развитии фарминдустрии. Недавно стало известно, что международные фирмы готовы инвестировать в заявленные российские проекты около 1 млрд евро.
— Что, по вашему мнению, значит для рынка законопроект о лекарственных средствах, который должен регулировать ценообразование лекарств?
— Это очень серьезный вопрос, он обсуждался приблизительно 4-5 лет, дебатов было очень много, и в настоящее время существует уже окончательный вариант законопроекта. Этот документ регулирует обращение лекарственных средств от клинических испытаний до реализации препаратов дистрибьюторами в аптечные сети. Речь идет о регистрации отпускных цен на препараты, которые входят в перечень жизненно важных и необходимых лекарственных средств. Каждый производитель, чья продукция попала в этот список, должен регистрировать отпускные цены на лекарства. В какой-то момент на рынке сложилась нервозная атмосфера, оттого что этого перечня никто не видел. Но теперь он наконец опубликован. Могу сказать, что приблизительно 80% выпускаемых нами средств и около 80% нашего оборота приходится на лекарства, включенные в список. С одной стороны, это хорошо — значит Egis поставляет на российский рынок действительно необходимые препараты. Но при этом наши руки оказываются связаны, мы не имеем возможности свободно заниматься ценообразованием на лекарства, как раньше. Но в новом законе требования ужесточились. Раньше те, кто пренебрегал регистрацией цен, не платили штрафов. Кроме того, сейчас, чтобы зарегистрировать свои препараты, нужно обосновать и аргументировать заявленную цену. Дело в том, что другие компании, лекарства которых не попали в список, могут свободно заниматься ценообразованием, лишь бы потребитель мог заплатить назначенную цену. Возникает много вопросов. Почему цены регистрируются лишь на определенный круг препаратов, а не на все препараты, которые есть в реализации? Кроме того, почему бы не реформировать систему здравоохранения? Можно было бы ввести определенный круг лекарственных средств, дотируемых государством, и в этот список могли бы попасть те компании, которые готовы соблюдать определенные требования к цене.
— Что вы будете делать в такой ситуации? Выводить на рынок препараты, которые не попадали бы в список жизненно важных?
— Ежегодно мы выводим на рынок новые препараты. Я не думаю, что регистрация основных лекарств будет связана с понижением цены, но просто сам процесс перерегистрации цены в случае необходимости потребует времени. Это влияет на прибыль.
— В прошлом году очень много говорилось о резком росте цен на лекарства. Есть ли в итоге резерв для снижения цен?
— Есть. Это обязательная регистрация цен для всех и соблюдение правил по регистрации. Также важно, какие наценки будут по зарегистрированным ценам на разных уровнях реализации препаратов. То есть нужно четко определить, какая может быть надбавка у дистрибьютора, какая в аптеке. Тогда появится очень значительный резерв, потому что сейчас в одном регионе надбавка на аптечном уровне может быть 50%, а в другом регионе — 20%, и цены всегда будут отличаться. То есть нужно четко определить на федеральном уровне, какие наценки могут быть в разных звеньях реализации.
— Госрегулирование цен не напоминает вам плановую экономику?
— Если экономику капиталистических стран считать плановой, то это плановая экономика. Трудно представить, чтобы в любой развитой стране упаковка лекарственного средства в одной аптеке стоила одну цену, а в другой — совсем другую, как это происходит в Москве.
— То есть в каждой стране существует государственное регулирование рынка и ценообразования?
— Абсолютно верно. Составляется список дотируемых государством препаратов, а компания, которая не выдерживает цену, не попадает в список. Однако регулировать и регистрировать цены можно, когда курс рубля к иностранным валютам стабильный. Но с 2012 года регистрация цен будет происходить в рублях, и что будет происходить с импортерами, если курс рубля к евро и доллару резко изменится? Иностранные представительства могут просто прийти к выводу, что реализовывать свои лекарства в России им невыгодно.
— Что вы ждете от российского правительства в этом году?
— Мы ожидаем, что государство будет работать над теми инициативами, о которых мы говорили: это законы о лекарственных средствах и об урегулировании цен. Других инициатив в сфере госрегулирования я не ожидаю, все вышеперечисленное и так очень серьезная задача. Важно все довести до конца.
РЕЗЮМЕ ЛАСЛО ПОЧАЙИ
ГОД РОЖДЕНИЯ: родился в Венгрии в 1946 году
ОБРАЗОВАНИЕ: закончил Харьковский государственный университет им. Горького по специальности "Физика твердого тела", в 1972 г. защитил диплом по вопросу философских аспектов современной физики. С 1976 г. — доктор наук
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ:
В 1976 — 1986 гг. Почайи занимал различные посты в Министерстве промышленности Венгрии, в 1986 — 1993 гг. являлся сотрудником Торгового представительства Венгрии в нашей стране. С 1994 г. — генеральный представитель венгерского внешнеторгового предприятия "Медимпэкс" в России. С 1998 г. — генеральный директор представительства "Эгис" в России
СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ: имеет двух дочерей и трех внучек
ХОББИ: путешествия, плаванье, русская баня
ЧТО ТАКОЕ ВЕНГЕРСКИЙ ФАРМАЦЕВТИЧЕСКИЙ ЗАВОД EGIS
ГОД ОСНОВАНИЯ: 1913
СФЕРА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ: производство фармацевтических препаратов, приоритетные направления: сердечно-сосудистые средства, психотропные средства, антигистаминные средства
ОБОРОТ В 2009 ГОДУ: $600 млн. Оборот в России составляет около $130 — 140 млн
ОСНОВНЫЕ БРЕНДЫ: Супрастин, Бетадин, Эгилок, Залаин, Луцетам
ВЛАДЕЛЬЦЫ: 50,9% компании принадлежит французской группе Servier, иностранные предприятия и частные инвесторы — 38%, венгерские предприятия и частные инвесторы — 12%
