Сельхозпроизводители всего мира в панике: цены падают. По статистике министерства сельского хозяйства США (USDA), только за последние три месяца фрукты и овощи подешевели во всем мире на 15-20%, мясо разных видов — на 10-30%, а падение цен на молочные продукты составило 35-50%. Это все оптовые цены, но розница тоже дешевеет, хоть и не в таких масштабах. В США, например, в течение IV квартала 2008 г. яблоки в магазинах упали в цене на 20%, сыр чеддер — на 16%. На 4-8% подешевели молочные продукты, растительное масло, свинина. А в Британии сети Asda (местное подразделение Wal-Mart) и Morrisons развязали настоящую «банановую войну». В результате всего за неделю цены на бананы снизились на 10%, до £0,78 за 1 кг.
А вот в России импортные продукты только дорожают. С декабря прошлого года их цены выросли в среднем на 10-15%. Обычно в этом винят рубль — дескать, на сколько он снизился, на столько же должны подорожать импортные товары вообще и продовольствие в частности. Для непродовольственных товаров повседневного спроса объяснение в общем удовлетворительное. Цены на большую их часть пока что остаются в мире почти неизменными, и дорожание их на российском рынке вслед за ростом курса доллара — вещь совершенно естественная.
А вот того, что происходит с импортным продовольствием, одним курсом рубля не объяснишь. Например, в Европе многие молочные продукты подешевели с прошлого лета вдвое — а евро с лета вырос по отношению к рублю на 25%. Почему бы французским или прибалтийским сырам не подешеветь и в России? Ведь спрос населения падает, и продовольственная розница должна по идее использовать все возможности для снижения цен. Но импортные сыры дорожают быстрее отечественных. Та же картина на рынке мяса: в странах-основных производителях оно подешевело с лета примерно на 25%. Рубль же подешевел относительно доллара на 30% — если бы другие факторы не действовали, цена мяса в рублях должна была бы вырасти на 5%. Однако рост цен на колбасные изделия — а они на 70-80% изготовляются из импортного сырья — составил 20%.
Неделя на таможне
Цены на импортное мясо в России определяются не столько динамикой мировых цен, сколько объемом его ввоза в страну, считает исполнительный директор Национальной мясной ассоциации Сергей Юшин, — «а объемы эти в январе были минимальными по сравнению с предыдущими годами». Связано это было, по мнению отраслевого эксперта, с нехваткой средств у мясоперерабатывающего сектора. Почему денег не было у мясопереработчиков? Все просто: они страдают от неплатежей со стороны розницы. «Импортеры сейчас везут столько, сколько смогут продать за реальные деньги. Сегодня любая отсрочка для импортера — это гарантированные убытки, а они и так их получили в IV квартале прошлого года», — вздыхает Юшин.
По данным Национальной мясной ассоциации, начиная с прошлого сентября импортеры отгружали мясо на мясокомбинаты в очень больших объемах и с отсрочками платежей на месяц или даже больше. К концу года поставщики начали фиксировать убытки — 12-30 руб. с каждого проданного килограмма. К курсовым проблемам добавилось резкое снижение внутрироссийской оптовой цены мяса из-за его переизбытка на складах. Падение составило 25% (по говядине). А импортеры были вынуждены продавать мясо все дешевле, чтобы если и не продолжить закупки, то хотя бы рассчитаться по уже взятым кредитам. Впрочем, на рознице это временное снижение цен сказаться не успело.
Поспособствовала удорожанию таможня. Дело не только в том, что пошлины на мясо недавно были увеличены. «При ввозе мяса в Россию сейчас действует так называемый профиль риска, — рассказывает Александр Никитин, генеральный директор компании “Мираторг”, одного из крупнейших производителей и оптовых поставщиков мяса в России. — В нем указаны цены, ниже которых мясо нельзя декларировать». Профиль был принят летом, на пике стоимости мяса. А сейчас получается, что таможня исходит из старых высоких цен, сильно отличающихся от нынешних мировых.
Рост пошлин оправдывают заботой о местном производителе. Но таможенные трудности импортеров объясняются и самой обыкновенной неразберихой в этом ведомстве. Известно, что таможенные платежи зависят от полученных импортерами квот: на мясо, ввезенное в пределах этих квот, пошлины ниже. Однако сейчас из всего объема годовых квот распределено не больше 25%, жалуются импортеры. А ведь это тоже способствует снижению предложения: импортеры не знают, какие объемы заказывать, и на всякий случай осторожничают. А где уменьшение предложения, там и рост цен.
Есть и еще проблемы с таможней, рассказывает Павел Фролов, гендиректор оптовой компании «Оптитрейд», занимающейся молочными продуктами, сыром и маслом. До декабря прошлого года на прохождение таможни у одной фуры «Оптитрейд» уходили сутки, сейчас — неделя. «И это для товара, у которого срок годности — месяц!» — восклицает Фролов. Тут уже дело не в пошлинах на продукты питания, а в нескольких весьма неудачных, на взгляд импортера, новшествах. «После новогодних каникул поменялись пункты прохождения таможни — те из импортеров, кто не знал об этом, тратили время, чтобы перегнать транспорт, — вспоминает Фролов. — А наш транспорт перевели со специализированного таможенного поста на другой, который раньше занимался тракторами. Его сотрудники попросту оказались не готовы к правильному оформлению нашего товара».
Подушка безопасности
Риски приучают к предусмотрительности. Первое время импортеры пытались привязать стоимость своих товаров к доллару — не вышло. Учредитель консалтинговой компании «Автономный эногастрономический университет» Леонид Гелибтерман утверждает, что сейчас розница и предприятия общепита попросту отказываются работать с такими поставщиками. Ведь ритейл тоже не хочет рисковать. «Только рублевые цены — но это означает, что в них импортеры наперед закладывают курсовые риски», — говорит Гелибтерман. Импортеры сейчас предпочитают уменьшить оборот, но сохранить рентабельность. По данным Федеральной таможенной службы (ФТС), в январе этого года импорт из стран дальнего зарубежья в Россию сократился на 35,6% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Причем наибольшее сокращение показали как раз продовольственные товары и сырье для их производства. Импорт сахара упал на 52,7%, алкогольных и безалкогольных напитков — на 51,4%, молочных продуктов — на 49,4%, растительного масла — на 46,8%, мяса и субпродуктов — на 46,5%. Ввоз зерновых культур сократился на 34,4%, рыбы — на 22,6%.
Своей цели импортеры добились: сокращение импорта привело к дефициту, за которым последовал рост цен. Особенно это ощутила мясоперерабатывающая отрасль. Если в целом для российского рынка доля импортных свинины и говядины держится на уровне 25-30%, то у переработчиков она, по оценке Сергея Юшина, составляет 60-70%, а по ряду позиций (шкура, шпик и т. п.) доходит и до 100%. Впрочем, у всех по-разному: в группе «Черкизово» сообщили, что у них соотношение зарубежных и российских поставок сырья — 50:50.
Чуть ниже — примерно 40% — доля импорта на рынке сыра. «В силу того что из местного молока сделать сыр, по качеству сопоставимый с европейским, нельзя, в России могут производиться только очень бюджетные варианты сыров вроде российского или пошехонского. Альтернативы импорту практически нет», — считает Павел Фролов из «Оптитрейд». Механизм ценообразования на импортные сыры в России, по словам Фролова, устроен примерно так. У европейского производителя гауда стоит в среднем €2,45 за 1 кг, таможня добавляет к цене €0,88. Цена оптовика — €3,5, стандартная розничная наценка — на уровне 35%. Исходя из этих расчетов 1 кг гауды на прилавке магазина должен стоить €4,7, то есть примерно 210 руб. Но сейчас гауду дешевле 250 руб. не найдешь. Надбавка, скорее всего, оседает во всех звеньях цепочки в виде своеобразной подушки безопасности на случай новых проблем.
Сектор продовольствия очень зарегулирован государством, нужно быть чрезвычайно гибким, реагировать на все изменения и нововведения, жалуются игроки рынка. Большинству импортеров молочной продукции такой опыт достался ценой убытков. По словам Фролова, в декабре из-за всевозможных ограничений продажи в целом по импортным молочным продуктам сократились на 30% по сравнению с ноябрем.
Антикризисный фрукт
А вот поставщикам фруктов и овощей, не пользующимся повышенным вниманием отечественных чиновников, живется гораздо лучше. «В секторе фруктов нет жестких таможенных правил, квот и прочих искусственных барьеров, ценообразование здесь зависит от того, как компании будут решать проблемы долговой нагрузки, ну и, конечно, от того, какими административными ресурсами они владеют», — делится размышлениями высокопоставленный менеджер одной из московских компаний-импортеров фруктов. Соответственно, и цены в секторе, несмотря на то что доля импорта превышает 50%, выросли незначительно.
В январе, по данным ФТС, импорт овощей увеличился на 3,8%, фруктов — на 2,7%. По оценкам руководителя департамента маркетинга JFC (крупнейший поставщик фруктов в Россию) Дмитрия Герасимова, розничная рублевая цена на бананы за полгода выросла всего на 6,4%. «Мы зафиксировали цены в рублях, тем самым стимулировали спрос и увеличили объемы реализации, — рассказывает Герасимов. — К сожалению, розничная торговля повышает цены, исходя из своих проблем и потребностей, поэтому контрольные замеры на точках могут показать куда большее увеличение цены».
Выросло и потребление бананов: в январе — на 10%. Крупным банановым поставщикам легче, чем другим импортерам: сказывается вертикальная интеграция компаний. JFC, например, сама занимается и выращиванием бананов, и их доставкой — а чем меньше звеньев в цепочке поставщиков, тем меньше возможностей для неплатежей.
Впрочем, проблемы не обошли стороной и этот сегмент. На рынке, до последнего времени почти целиком поделенном несколькими крупными компаниями, недавно освободилось место. В ноябре компания Sorus, одна из тройки лидеров, не смогла рассчитаться по облигационному займу и фактически стала банкротом. У тех, кто выжил, тоже немало долгов, оставшихся от тех времен, когда они увлекались покупкой судов, плантаций в Эквадоре и возведением мощных складских комплексов.
Фруктовым импортерам теперь приходится заниматься снижением издержек. Уже идет сокращение ассортимента. «Потребительская корзина станет менее разнообразной: сократится доля экзотики (фейхоа, личи, папайя, манго), и наоборот, возрастет доля бананов и яблок», — замечает Дмитрий Герасимов. По его словам, в докризисные времена экзотика позволяла получить 50-процентную рентабельность, но сейчас это только балласт.
Нынешние проблемы продовольственного рынка вроде бы сулят радости в будущем: защитившись пошлинами от иностранных конкурентов, российские производители могут спокойнее развивать свой бизнес. Но цены на российские продукты почему-то не хотят равняться на импортные. Взять молочную отрасль. Если летом литр российского молока стоил 17-19 руб., то сейчас его цена находится в пределах 12-14 руб. На прошлой неделе первый вице-премьер Виктор Зубков даже выступил в защиту российских производителей молока, предложив им вместе с оптовыми покупателями зафиксировать цены на приемлемом уровне. Вот только хороший сыр из такого молока все равно не получится.
