Страшные новогодние прогнозы давно стали хорошим тоном. 2011 год начался с предсказаний жестокого продовольственного кризиса.
По данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), основные продукты питания — зерновые, мясо, молоко, сахар и масло — подорожали к Новому году до рекордных уровней, а общий индекс цен на продовольствие превысил уровень 2008 г., когда был предыдущий пик. Индекс растет шестой месяц подряд, ФАО называет ситуацию ценовым шоком и предрекает новый экономический кризис. Президент Всемирного банка Роберт Зеллик пишет статью в Financial Times, в которой опасается за социальную стабильность и предлагает наиболее голодающим странам специальные кредиты. Социальная стабильность кое-где уже дает трещины — хлебные бунты с жертвами и разрушениями произошли под Новый год в Тунисе и Алжире.
Объяснение вроде бы на поверхности — прошлый год был неурожайным во многих сельскохозяйственных регионах из-за сложных погодных условий. В России засуха и пожары привели к падению урожая ниже уровня потребления, правительство объявило эмбарго на экспорт зерна (после этого, кстати, прошли хлебные бунты в Мозамбике).
И в новом году погода пока не шепчет ничего приятного. Метеорологи опасаются разрушительного влияния на основные продовольственные регионы феномена «Эль Ниньо — Ла Нинья» (изменение температуры воды в экваториальной части Тихого океана), вспоминая самый жестокий со времен Второй мировой продовольственный кризис 1973-1976 гг. «Эль Ниньо — Ла Нинья» критически влияет на Южную и Центральную Америку и Австралию. В Австралии, кстати, уже потоп. В Германии наводнение послабее, зато в немецких птицах и свиньях обнаружился диоксин.
Но кроме природных катаклизмов, снижающих предложение продовольствия, есть катаклизмы экономические, повышающие спрос на него. Спрос во многом обусловлен более быстрым ростом развивающихся экономик. Для жителей развивающихся стран повышение уровня жизни связано с улучшением питания. В той же России около 40% потребления идет на питание (с учетом алкоголя), в США — около 10%, в ЕС — около 15%. Антикризисные субсидии малообеспеченным, повышение зарплат и пенсий поддерживают этот тренд. Кризис добавил мотивов.
В ситуации нестабильности валют и мягкой финансовой политики большие средства инвестируются в сырье и продовольствие, растет инфляция. Рынки, не очень-то открытые до кризиса, закрываются еще больше «в целях национальной безопасности». Вчера Брюно Ле Мэр, министр сельского хозяйства Франции — главного производителя пшеницы в ЕС, — не исключил возможности ограничения экспорта, если ситуация на мировом рынке зерна не улучшится.
Человечество при желании способно произвести в два раза больше продовольствия. Но неправильная структура рынка грозит голодом самым бедным. ООН, Всемирный банк, «двадцатка» часто беспокоятся о голодающих, выделяя средства на гуманитарную помощь. Собственное сельское хозяйство бедных стран хиреет, а на субсидирование своих фермеров США и ЕС тратят гораздо больше, чем на гуманитарные интервенции. Может быть, рост цен позволит сократить субсидии? На это, в частности, надеется министр Великобритании по вопросам охраны окружающей среды Каролин Спелман, назвавшая аграрную политику ЕС аморальной и призвавшая Россию и Францию отказаться от экспортных запретов.
Россия от роста цен, безусловно, пострадает, хотя мы и считаем себя крупной сельскохозяйственной державой. У нас много земли и воды, мы одна из немногих стран, пригодных для крупного индустриального сельского хозяйства. Но для реализации потенциала необходимо несколько очевидных вещей: хороший инвестклимат, инфраструктура, снижение транзакционных — в том числе коррупционных — издержек. За последние годы в этих направлениях не сделано ничего. Доктрина продовольственной безопасности, ставящая основной целью импортозамещение, к безопасности отношения не имеет. Борьба с импортом приводит к дефициту и росту цен. А продовольственная безопасность — это доступность продовольствия.
