Цены на наиболее популярные лекарства в московских аптеках отличаются в 1,9-2,5 раза, показало исследование маркетингового агентства DSM Group (см. таблицу). К примеру, минимальная цена эссенциале форте по состоянию на прошлую неделю (капсулы 300 мг, № 30, производитель Sanofi-Aventis) составила 240,51 руб., максимальная — 590,96 руб. Противовирусный арбидол (капсулы 100 мг, № 10, «Фармстандарт») стоит от 152,95 до 299,05 руб., а оциллококцинум (гранулы гомеопатические 1 доза, № 6, Laboratoires Boiron) — от 200,82 до 384,41 руб.
Разные цены могут устанавливаться даже в разных аптеках одной сети: в торговых точках, расположенных в «хороших» местах, лекарства стоят дороже, уточняет гендиректор DSM Group Александр Кузин. Аптекари этого не отрицают. Например, в сети «Доктор Столетов» разница цен на препараты может достигать 10%, признает гендиректор сети Светлана Кошелева.
Проходная разница
В первую очередь ритейлеры объясняют разницу в стоимости своими взаимоотношениями с дистрибуторами. «Аптечная цена на лекарственные средства прежде всего зависит от изменения закупочных цен у дистрибуторов, а эти цены меняются практически ежедневно. Соответственно, в аптеках, где хорошая проходимость и ротация товара, свежие партии товара по более высокой цене появляются быстрее, чем в аптеках, где по тем или иным причинам товар раскупается медленнее», — объясняет представитель «36,6» Ирина Лаврова. В каждой аптеке разная скорость оборачиваемости товара — следовательно, закупки происходят через разные отрезки времени, подтверждает Кошелева.
Рост цен на лекарства обусловлен главным образом колебанием курса валют: 75% лекарств в России импортные, утверждает представитель фармдистрибутора «Протек». С сентября 2008 г. стоимость бивалютной корзины выросла более чем на 24%, а рублевые отпускные цены у производителей, поставляющих продукцию «Протеку», — в среднем на 23%, уточняет он.
На розничные цены влияет и длина пути, по которому лекарство идет от производителя до аптеки. В России связующим звеном между производителем и аптекой нередко выступают два и более дистрибутора, говорит директор по коммуникациям Sanofi-Aventis Татьяна Галкова. А чем больше дистрибуторов — тем выше конечная цена, ведь каждый поставщик включает в нее свои издержки и торговую наценку. Разброс цен на препараты Sanofi-Aventis очень большой — иногда он достигает 100%, добавляет Галкова.
Цена уверенности
Взаимоотношения сетей с поставщиками, безусловно, влияют на розничную цену. Но они не объясняют готовность покупателей приобретать лекарства «вдвое дороже, чем в соседней аптеке». Ведь в выборе москвичи не ограничены: эксперты ФАС в недавнем исследовании признали уровень конкуренции аптечных заведений столицы «удовлетворительным».
«Часто покупатель готов заплатить чуть больше, чтобы получить качественный сервис и не тратить свое время на стояние в очередях, — рассуждает Кошелева из “Доктора Столетова”. — Кроме того, приобретая лекарства в крупных аптечных сетях, клиенты могут не опасаться подделок». Возможно, цена на лекарственные средства в сомнительном аптечном киоске будет ниже, чем в аптеке «36,6», но там потребитель рискует купить некачественный или поддельный препарат, говорит Лаврова из «36,6».
Для потребителя вопрос качества настолько принципиален, что многим психологически проще купить лекарство по более высокой цене, рассуждает топ-менеджер российского офиса крупного зарубежного фармпроизводителя. «Рядовой покупатель может худо-бедно оценить качество картошки, но не качество лекарств в аптеке, — продолжает собеседник “Ведомостей”, — поэтому если упаковка лекарства стоит на 30% дешевле, чем по соседству, то более низкая цена часто вызывает подозрение».
При этом подтверждений тому, что в несетевых аптеках больше некачественных препаратов, у Росздравнадзора нет. Дело в том, что статистики по выявлению фальсификатов в сетях и одиночных аптеках не ведется, объясняет представитель Росздравнадзора Максим Лакомкин. «Теоретически вероятность купить фальсифицированное лекарство есть везде. Выше она или ниже, зависит не от того, сеть это или не сеть, а от эффективности системы контроля качества у конкретного ритейлера», — говорит он.
По данным Росздравнадзора, в 2008 г. фальсификаты составляли 0,1% от находящихся в обращении серий лекарств (серия — это определенное количество препарата, выпущенное производителем за определенный период; количество упаковок и период выпуска одной серии у каждого производителя свои и могут различаться по разным препаратам). Очень приблизительно можно оценить, что абсолютный объем подделок составляет менее 1% от общего числа проданных упаковок лекарственных препаратов, считает Лакомкин.
Кузин из DMS добавляет, что иногда покупатели приобретают более дорогие лекарства именно в несетевых аптеках, потому что в сетевые они даже не заходят. «Потребителям может казаться, что в хорошо оформленной сетевой аптеке лекарства всегда дороже, поэтому они идут в аптеку, которая кажется им более дешевой», — объясняет Кузин. А это не всегда так: благодаря прямым контрактам с крупнейшими дистрибуторами сети нередко устанавливают более низкие цены, чем независимые аптеки.
Потенциал роста
Самый большой разброс цен — на недорогие препараты, констатирует Галкова из Sanofi-Aventis. Это происходит потому, что большая группа потребителей просто не замечает разницы в их стоимости, соглашается директор по исследованиям «Фармэксперта» Давид Мелик-Гусейнов. Так, парацетамол (суппозитории 500 мг, бл/№ 5 × 2) производства компании «Альтфарм», по данным сайта medlux.ru, стоит в московских аптеках от 4 до 42 руб. Эта особенность обеспечивает производителям дженериков большой запас в ценовой политике. «Мы неоднократно убеждались в том, что спрос совершенно нечувствителен к росту цен на самые дешевые лекарства, — подтверждает топ-менеджер российского офиса иностранного производителя лекарств. — Если препарат стоит дешевле билета на автобус, то, поднимая цену, можно почти не ориентироваться на стоимость аналогичного лекарства у конкурентов».
Объем продаж дешевых препаратов при этом может быть очень большим, констатирует Мелик-Гусейнов. Так, активированный уголь, розничная цена на который составляет около 5 руб., занимает 12-е место в списке самых продаваемых брендированных препаратов российского производства — его продажи в I квартале 2009 г. увеличились до 221,98 млн руб. (это на 55% больше, чем в I квартале 2008 г.). А гомеопатического препарата «Ромашка» по розничной цене от 12 до 61 руб. в первые три месяца года было продано на 168,65 млн руб. (19-е место в рейтинге, рост на 49%).
Нравится платить
«При приеме каждого лекарства так или иначе действует эффект плацебо. Кому-то для того, чтобы этот эффект заработал, нужно заплатить 50 руб., кому-то — 1500», — рассуждает руководитель одной из фармацевтических компаний, попросивший не называть его имя в печати. Российский фармрынок — это рынок брендов, подтверждает Мелик-Гусейнов из «Фармэксперта». Только 8% препаратов, продающихся в России, — небрендированные дженерики (копии инновационных лекарств, продающиеся под международным непатентованным наименованием). Инновационных лекарств в стране продается только 22%, а 70% рынка занимают брендированные дженерики — такую статистику в конце мая приводил Денис Четвериков, руководитель российского представительства израильского фармпроизводителя Teva. И это несмотря на то, что небрендированные дженерики позволяют сильно сократить затраты на лечение. Например небрендированный эналаприл в аптеках, по данным medlux.ru, стоил от 36 до 160 руб., а его брендированный аналог энап — от 243 до 506 руб. Цена небрендированного дротаверина — от 15 до 60 руб. за упаковку, а его раскрученного аналога но-шпы — от 77 до 160 руб. «Потребитель явно предпочитает разрекламированные медикаменты их более дешевым, но менее известным аналогам», — резюмирует Мелик-Гусейнов. Руководитель Ассоциации российских фармпроизводителей Виктор Дмитриев видит другие причины популярности брендированных дженериков. С одной стороны, российские производители, в советские времена выпускавшие совершенно одинаковые продукты, с начала 90-х пытались выделиться за счет превращения этих продуктов в бренды. На разработку инновационных препаратов у них не было средств. С другой стороны, россияне, часто руководствующиеся при выборе лекарства телерекламой, видят в ней как раз безрецептурные бренд-дженерики. Неудивительно, что они выбирают именно их.
