Больно не будет

Повторения кризиса 2008 года один в один ожидать не стоит, однако на определенные ограничения власти и бизнесу придется пойти. Выход из стагнации в любом случае будет зависеть от системных решений мировых регуляторов и гибкости локальных, считает председатель совета директоров МДМ Банка Олег Вьюгин.

В оценках текущей ситуации в экономике постоянно присутствует слово «если». Если в Европе не будет рецессии, если США пойдут на смягчение политики, если будет расти нефть… Каковы причины этой неопределенности и на что ориентироваться бизнесу и гражданам – на эти темы мы разговаривали с известным экономистом, председателем совета директоров МДМ Банка Олегом Вьюгиным.

– Cегодня вроде бы и падения такого, как в 2008 году, нет, но и движения тоже не видно: все замерли в тревожном ожидании. Каковы причины этого?

– Угроза исходит извне. Это долговые проблемы в США и отдельных странах европейской зоны. В решение этих проблем вовлечены банки, которые являются держателями суверенных долгов в Европе, инвестиционные фонды в США, центральные банки различных стран. Неверие инвесторов в их способность обслуживать суверенные долги и есть источник проблем.

В настоящее время всех интересует, проведет ли Федеральная резервная система США (ФРС) очередной раунд количественного смягчения, будет ли европейский центральный банк покупать суверенные обязательства государств Еврозоны. В перспективе же инвесторы озабочены тем, смогут ли американская и европейская экономики расти темпами, достаточными для обслуживания долгов. От этого зависит ответ на вопрос, как Америка и Европа будут обслуживать долг – за счет увеличения налогов либо продолжая строить пирамиду долгов.

К сожалению, признаков экономического оживления ни в США, ни в Европе не просматривается. В результате кризис суверенных долгов отражается на глобальных банках: бумаги находятся на их балансах, обесцениваются, а значит, создают угрозу сокращению ликвидности и даже состоятельности банков. В связи с этим в мире возник большой спрос на ликвидность, которая стягивается с других рынков, в том числе из России. Это, в свою очередь, негативно сказывается на нашей банковской ликвидности. А поскольку роль кредита в экономике стала за последние пять лет существенной, замедление кредитования означает существенное сокращение темпов экономического роста. Поэтому все экономисты и аналитики снижают ранее сделанные прогнозы. На мой взгляд, 3% роста ВВП – очень оптимистичная оценка.

Вторая угроза – нефть, от стоимости которой зависит наш бюджет. Пока никаких рисков для финансовой системы и экономики нет, потому что цена на нефть остается на уровне 100 долларов за баррель. Однако гарантий от развития негативного сценария не существует.

– Насколько вероятно усиление спада в промышленности и повторение кризисной ситуации на рынке труда?

– Мы видим замедление темпов роста в промышленности, в основном связанное с экспортом. Но в России пока показатели лучше, чем в Европе. В Китае, кстати, индекс ожиданий закупок в промышленности держится ниже 50 уже несколько месяцев, что свидетельствует о большой вероятности замедления темпов роста производства. Российские компании предчувствовали проблему и очень осторожно относились к увеличению объемов производства и реализации новых планов. То есть они увидели ограничение спроса и начали контролировать издержки. Это нормальная реакция, и вполне возможно, мы увидим прекращение повышения заработной платы, а может быть, и сокращение персонала.

– Сокращение издержек окажется жестким?

– Сегодня действительно много общего с осенью 2008 года, но у меня есть уверенность, что ситуация 2011 года существенно отличается. Ну, во-первых, перегрева на этот раз нет. Во-вторых, зависимость корпоративного и банковского секторов от внешних займов, которая сыграла тогда негативную роль, тоже существенно меньше. Очень многое будет зависеть от того, упадет ли цена на нефть. На этот вопрос обычно никто не хочет давать ответ, и я тоже скажу очень осторожно: на мой взгляд, тренд будет мягким.

– На чем строится это убеждение?

– Мне кажется, что мировые регуляторы все-таки должны отреагировать на события на фондовых рынках сохранением мягкой денежной политики, а то и прибегнуть к очередному раунду количественного смягчения. А это всегда влияет на стоимость нефти: как только появляются дешевые деньги, нефть начинает дорожать. Однако это предположение, абсолютной уверенности у меня нет. А вот дальше многое будет зависеть от нашего регулятора – что предпримет Центробанк. Отток капитала давит на курс рубля, но пока цена нефти стоит высоко, курс останется предсказуемым и стабильным. Кроме того, на этот раз нет необходимости прибегать к плавной девальвации. Компании и банки запаслись ликвидными иностранными активами в достаточной мере, чтобы не испытать шока от резкой коррекции курса рубля. Поэтому курс должен меняться по-другому. Коррекция, если она объективно будет вытекать из состояния платежного баланса, произойдет в более короткие сроки.

– Каково ваше отношение к политике управления инфляцией? Некоторые экономисты считают, что ее сильно передавили в начале года.

– На самом деле ее никто и не давил – все происходит само собой. Кризис 2008-2009 годов характеризовался прежде всего тем, что было сильнейшее сокращение спроса – внешнего, а затем и внутреннего. Когда сокращается спрос, инфляция сама снижается очень быстро. И так бы произошло, если бы правительство не реализовало программы бюджетной поддержки экономики – банков, промышленного сектора, социальные программы. Это поддержало экономическую динамику, но и не позволило инфляции снизиться очень сильно. Когда этот период закончился, мы перешли в нормальный режим, при котором спрос и предложение совпадают, и тренд снижения инфляции стал более плавным. Более того, Центробанк уменьшал ставки, старался стимулировать кредиты, поддержать экономику. Инфляция пока еще остается, хотя в годовом выражении она у нас будет выглядеть относительно неплохо – на уровне 7%.

– Стоит ли ждать смены курса в бюджетной политике?

– Бюджетная политика – вне зависимости от того, кризис у нас или нет, – должна быть построена таким образом, чтобы правительство всегда понимало, каким образом оно будет выполнять свои обязательства. Считать бюджет главным механизмом стимулирования экономического роста было бы заблуждением. Да, в кризис и в Китае, и в России, и в Америке задействовали бюджетные рычаги, чтобы каким-то образом смягчить эффект сокращения спроса. Но это временная мера, и многие страны, тот же Китай, выделив много денег на создание инфраструктуры, эти программы закрыли. Принимать постоянные обязательства – это путь в никуда.

– Идут бурные дискуссии о том, что делать в условиях демографического спада: увеличивать пенсионный возраст или повышать налоги. Вам какая позиция ближе?

– Здесь нет простого решения. Повышение налогов проблемы не решает, так как она не чисто фискальная, а институциональная. Необходимо трансформировать всю пенсионную систему, повысив роль самих трудящихся и работодателей в пенсионном обеспечении при сохранении определенного уровня социальных пенсий. Задача не из простых, но других решений нет.

Модель качества

– Как вы оцениваете ситуацию в банковском секторе? Темпы роста кредитного портфеля, которые экономисты закладывали на этот год, уже очевидно, не будут такими, как предполагалось.

– А так ли это важно? Важны не количественные, а качественные показатели. В условиях повышенных рисков гонка за объемами закончится тем, что государству, налогоплательщикам придется за все это платить, чтобы спасти финансовую систему. Банк должен быть способен при любых условиях обеспечить обязательства перед вкладчиками и кредиторами. В МДМ Банке этот принцип поставлен во главу угла с 2008 года. Если экономические условия позволят, не сомневайтесь, кредитный портфель будет расти.

– В наилучшем положении после кризиса оказались банки с госучастием: у них и ресурсы дешевле, да и просто их больше. Как это влияет на характер конкурентной среды?

– Безусловно, усиление позиции госбанков – факт. В период кризиса они получили поддержку государства и привлекли клиентов других банков, увеличив свою долю рынка. Кредитная политика частных банков, не прибегавших к помощи государства, была более сдержанной. Но такие вещи нужно рассматривать с долгосрочной точки зрения. Должна быть стратегия развития – дорожная карта, где четко определяется роль госбанков, обосновываются цели их развития или сроки приватизации, а также антимонопольные меры.

– Получается, что корпоративный сегмент от крупных частных банков окончательно ушел. Тогда какую модель бизнеса выберут частные банки федерального уровня: розница, малый бизнес, средние компании?

– Страна у нас большая, рынок банковских услуг не насыщен. Поэтому в региональном плане перспективы есть. МДМ Банк ориентируется на финансово ответственного заемщика, на перспективные компании, которые управляются ответственным менеджментом, имеющие понятных акционеров. Если говорить о гражданах, то, поверьте, среди наших людей большинство – абсолютно ответственные. Если им предоставлять финансовые услуги с реальными экономическими параметрами, качество розничного портфеля будет предсказуемым и высоким.

– Какую роль в этой модели играет сеть? Ее нужно перестраивать?

– По большому счету, нет. У МДМ Банка опорными регионами остаются Сибирь, Урал и Южная Россия. Хотя в Москве и Санкт-Петербурге наш бизнес тоже представлен хорошо, но с точки зрения развития больше внимания уделяется этим трем регионам. Конечно, кое-что пришлось трансформировать. В Сибири несколько сокращена сеть в неперспективных, на наш взгляд, районах. На Урале убрали офисы, которые занимались исключительно экспресс-кредитованием, потому что другим бизнесом просто заниматься не могли. Оставили универсальные отделения.

Если мы увидим, что ситуация в экономике улучшается, то начнем расширять сети на Урале и однозначно будем увеличивать присутствие на юге: оно здесь относительно слабое, а регион перспективный.

О пользе действий

– К вопросу о стратегиях. Вы работаете в экспертной группе по формированию нового варианта «Стратегии-2020». Какова эффективность работы экспертных групп? Получилось ли найти новые идеи?

– У нас в экономической политике дефицита идей, в общем, нет. Есть дефицит решений. Я являюсь сопредседателем группы по банковскому сектору, кроме того, принимал участие в дискуссиях по макроэкономической политике, бюджету. Группы систематизировали все, что обсуждалось за последние годы, и в очередной раз сформировали предложения правительству. Россия нуждается не в идеях, а в последовательности, упорстве, эффективности их реализации.

– Разрешение политической коллизии, которая держала в напряжении инвесторов (а именно – «кто будет в стране президентом»), – это сигнал для оттока или скорее притока капитала?

– Вообще, в мире ситуация такова, что сначала инвесторы думают о глобальных рисках, а потом уже о локальных. И по отношению к России этот принцип тоже действует. Если растет глобальный риск, значит, режутся позиции стран с наиболее высоким внутренним риском.