Ситуация, когда практически вся российская потребительская экономика не в состоянии отыграть столь долгожданное подорожание импортных товаров, сама по себе необычна. Однако есть отрасли, в которых этот парадокс.
Цветочные сны
Российские бизнесмены в последнее время заглядываются на цветы. Так, акционеры холдинга "Балтимор" Алексей Антипов и Милада Гудкова, а также их партнер Алексей Шмагуненко с середины 2007-го по конец ноября 2008 года вложили более 53 млн евро в тепличный комплекс в Волховском районе.
Но действующие участники рынка сомневаются если не в успехе самой затеи, то в перспективах цветочного импортозамещения. "Большая часть инвестиций в цветочный бизнес, которые мы наблюдали в прошлом году, себя не оправдала",— говорит Алексей Максимов, исполнительный директор компании "Розовый сад".
90% цветов, продающихся в России, импортные. Но при этом отечественные тепличные хозяйства уже сейчас выращивают вдвое больше, нежели продают. "Этот дисбаланс объясняется плохим качеством российских цветов: они не только не могут сравниться с импортными по внешнему виду, но и вянут вдвое быстрее, чем голландские или эквадорские",— объясняет исполнительный директор Discovery Research Group Илья Ломакин. Причина такого сомнительного качества — устаревшие технологии выращивания, некачественный посадочный материал, ветхие коммуникации и павильоны. Реконструкция же 1 га теплиц стоит около $1 млн.
Кроме того, жизнь российских цветоводов портит "Газпром" (см. материал на стр. 90). "Мы бы с удовольствием воспользовались подорожанием импорта, если бы не энергия, которая составляет 60% в себестоимости наших цветов. Мы вырабатываем электричество самостоятельно из газа, но газ в последние несколько месяцев подорожал не меньше импорта. Так что надежды выдавить импортеров с рынка у нас нет",— огорчается Максимов. Из-за расходов на энергию разница в цене между импортными цветами и нашими незначительна.
Поэтому у российских игроков (крупнейший поставщик цветов в России — ФГУП "Совхоз "Южный"") особой надежды окучить импортную цветочную поляну нет. По прогнозам Ломакина, замещение импорта будет незначительным: оно добавит 5-10% к доле отечественных производителей.
Курица не птица
Российские птицеводы уже давно имеют зуб на заморские "ножки Буша". Если обычно отечественная продукция дешевле заграничной, то с курицей все наоборот: приезжают в Россию в основном дешевые замороженные окорочка, а производятся более дорогие охлажденные тушки.
Теперь с удорожанием доллара почти вполовину кажется, можно торжествовать. Но не тут-то было. Некоторые американские поставщики разоряются (так, подал на банкротство крупнейший производитель Pilgrim’s Pride) и, чтобы не уничтожать ненужную на родине продукцию, экспортируют ее по демпинговым ценам. А российские поставщики кормят курицу импортным соевым шротом и витаминами, разделывают ее на долларовом лизинговом оборудовании — в итоге на импортную составляющую приходится 35% себестоимости готовой птицы. Следовательно, шансы, что экономящий на всем потребитель повернется от дешевеющих окорочков к дорожающим тушкам, близки к нулю. По крайней мере до тех пор, пока не обанкротится последний производитель "ножек Буша".
Обувь просит каши
У российских обувщиков, казалось бы, самые большие шансы выиграть от девальвации. Ведь за последние полгода стоимость валют стран-экспортеров обуви увеличилась в среднем на 44% (по данным ЦМАКП, стоимость импортной обуви уже выросла на 33%). Тем более что о кризисе 1998 года обувщики сохранили светлые воспоминания. "Резкая девальвация рубля в 1998-м привела к тому, что обувь в России стало супервыгодно производить. Поэтому некоторые фабрики нарастили мощности и вышли на объемы производства до 1 млн пар в год",— вспоминает Наталья Паули, руководитель PR-отдела компании "Обувь России". Но эйфория продлилась недолго — эффекта девальвации хватило года на три, а полноценной обувной промышленности в России так и не появилось.
Беда в комплектующих. Производство многих компонентов в нашей стране необходимо создавать с нуля. При этом сроки окупаемости таких производств составляют не менее десяти лет, поэтому надеяться на то, что бизнес и банки будут рады выступить инвесторами, не стоит. А без отечественных компонентов обувщики беспомощны в борьбе с импортом: около 70% российских производств собирают свою продукцию целиком из импортных частей, оставшиеся не смогут выпускать без импорта существенную часть модельного ряда, например летнюю обувь.
Рыбный трансфер
В последние годы российские потребители ели около 1700 тыс. тонн рыбы в той или иной степени обработки, при этом импорт составлял 60%. Остальные 700 тыс. приходились на российскую рыбу. "Картина очень интересная, так как Россия добывает около 3,3-3,5 млн тонн в год и большую часть своей рыбы экспортирует",— говорит Дмитрий Дангауэр, генеральный директор "Русской рыбной компании". Причина проста: очаг рыболовства находится на Дальнем Востоке, а потребления — в Европейской части России. Доставка рыбы через всю страну стоит столько и длится так долго, что дешевле привезти ее из Норвегии даже при 30-процентном росте стоимости импорта. Поэтому предлагать покупателям отечественную рыбу розничные продавцы не торопятся.
Заграница не поможет
Спастись от девальвации рубля импортеры могут только "сменив ориентацию" — превратившись в дистрибуторов или производителей. Но на внутреннем рынке большинству из них уготована смерть.
Владимир Иванов стал владельцем собственного бизнеса раньше чем ему исполнилось 30. Его компания с 2006 года скупала битые автомобили на аукционах в США, привозила в Россию, ремонтировала и продавала клиентам. Со всеми накладными расходами себестоимость получалась ощутимо меньше, чем цена сопоставимого по характеристикам подержанного автомобиля на внутреннем рынке. В хорошие годы (а таковыми были последние два) компания продавала до 300-400 автомобилей ежегодно и зарабатывала на каждом 15-20%.
Но в 2009-м доллар вырос на 50%, пошлины — почти в два раза. Долларовые иномарки теперь никому не нужны. А деньги, которые Иванов брал взаймы на покупку автомобилей и растаможку, нужно возвращать. Теперь бизнесмен безуспешно обивает пороги банков и ростовщиков. Утешение у него одно: должен меньше, чем Дерипаска.
В пограничном с банкротством положении оказались многие импортеры. В феврале 2009-го, по данным ФТС, импорт в долларовом выражении снизился на 36,5% по сравнению с февралем прошлого года, составив $10,6 млрд. Большинство импортных товаров подорожало вслед за валютой; голосовать же рублем за новые цены местные потребители не собираются.
Главное — спокойствие
"Розничные магазины не готовы поднять цены, до них весь этот нерв еще не дошел. Они видят — у импортеров что-то происходит, но это несравнимо с тем, как ты видишь, что стоимость именно твоих товаров выросла на 30%, а денег на их покупку нет",— говорит Елена Орлянская, генеральный директор поставщика бразильской обуви "Бразил". "Есть спрос и предложение — никого не интересуют ваши затраты. Импортеров все еще значительно больше, чем нужно на рынке для стабильной ситуации",— более цинично рассуждает Сергей Юшин, руководитель исполкома Национальной мясной ассоциации.
Смягчить рост цен непросто, учитывая, что в большинстве отраслей маржа импортера от силы 5-10%. Приходится уходить в минус в надежде пережить тяжелые времена, не растеряв клиентов. "Мы в июне перешли на рублевые цены и не меняли их до февраля, а в феврале произошло подорожание на 10%. Конечно, мы потеряли на этом деньги. Зато приумножили доверие клиентов",— объясняет Максим Каширин, генеральный директор винной компании Simple.
Компенсировать материальный ущерб репутационной "прибылью" приходится многим компаниям, которые не могут позволить себе снижать оборот. Каширину еще повезло, что российские виноделы ему не конкуренты. Во многих других отраслях ситуация хуже. "Наши "успехи" по фиксированию долларовых цен привели к тому, что импорт многих позиций перестал конкурировать по цене с отечественными аналогами",— говорит Александр Стоклицкий, генеральный директор компании "Продовольственная программа Центр".
Рокировка
"Раньше покупали задние отруба, теперь все идет к тому, чтобы покупать переда,— пугает Стоклицкий профессиональной терминологией.— Сейчас мясокомбинаты экстренно разрабатывают новые рецептуры недорогих колбас". Импортерам не остается ничего другого, кроме как вслед за российскими клиентами урезать дорогой ассортимент.
Как будто у них мало проблем с валютой — палки в их колеса вставляют еще и закупщики в России. По словам Сергея Юшина, многие региональные оптовики и мясокомбинаты не в состоянии рассчитаться по товарным кредитам с импортерами. Импортерам же деньги нужны позарез. "Задержки в расчетах оборачиваются потерями на изменении курсов валют. Сегодня вы покупаете товар за $100, и доллар стоит 30 руб., через 10 дней должны отдать те же $100, но доллар уже 36 руб. Я не думаю, что есть импортеры, чья рентабельность позволяет покрывать такие серьезные валютные риски",— говорит Дмитрий Дангауэр, генеральный директор "Русской рыбной компании". Альтернатива, которая позволила бы и дальше предоставлять товар с отсрочкой,— банковские кредиты, но, с унынием глядя на процентные ставки, особого аппетита к ним импортеры не выказывают.
Те, кому вышеупомянутая репутационная "прибыль" уже не греет сердце, взялись сокращать списки клиентов и ужесточать условия поставок. "Безусловно, мы меньше стали отдавать товар с отсрочкой. Вызывает озабоченность состояние некоторых региональных сетей. В некоторых случаях мы вовсе прекращаем поставки",— признается Дангауэр. Компания JFC, крупнейший импортер фруктов, вообще перестала отдавать продукцию с отсрочкой розничным сетям.
Перерождение
"Мы с момента основания компании пытаемся договориться с отечественными производителями о дистрибуции их товара, но толком ничего не получилось. Главная проблема — российская ментальность колхозников. Все важные, ходят гоголем, и посредники им не нужны. Им проще жаловаться, что их не пускают в сети, чем согласиться на то, что "на нас будут зарабатывать"",— делится Александр Стоклицкий опытом общения с отечественными производителями, не охваченными путами российских дистрибуторов.
Между тем переквалифицироваться в дистрибуторов отечественной продукции — очевидный вариант для импортеров. Это и пытаются сделать сегодня многие, но шансы есть только у тех, кто уже работает с российской продукцией и кому необходимо только увеличить ее долю в своем обороте. Можно, конечно, попытать счастья с более цивилизованными поставщиками, но каналы сбыта таких товаров made in Russia уже распределены.
Не пускают торговать — можно попробовать производить, но и тут не все гладко. "После 1998 года у нас была фабрика по производству обуви в Калужской области, и это было что-то с чем-то. Половина бригады могла вообще не выйти на работу, текучка была ужасная. Наверное, кропотливый ручной труд вообще не для нашего народа. Мы закрыли фабрику с огромными убытками, при том что начинали совместно с испанцами — по их технологиям, на их станках, нужно было только собрать и запустить",— считает Елена Орлянская.
Впрочем, это относится не ко всем сферам бизнеса. Некоторые импортеры из более традиционных для России отраслей начинают свое дело — все же налаженные каналы сбыта дают им хорошее преимущество перед местными производителями. "Мы вот пытаемся развить молочное направление. Ферму построили, коров привезли, молоко начинаем производить",— рассказывает Александр Стоклицкий.
Правда, такие смелые проекты — скорее исключение: свободных денег для скорой организации новых производств у импортеров нет. "Если в летний сезон не накопим "жирка", придется либо сознательно идти на убытки, либо ссыхаться, закрываться",— делает мрачные прогнозы Елена Орлянская. По ее оценкам, около 15% игроков обувного рынка уже разорились или сосредоточились на других видах бизнеса. Голодовка, похоже, ожидает и многих их коллег из мясного, мебельного и прочих секторов: без возможности контролировать поставщиков и без доступа к конечным потребителям импортеры оказались самым слабым звеном в экономической "пищевой" цепочке.
