Александр Владимирович Ли человек неординарный. Неординарно и предприятие, которое он возглавляет. "Губернские аптеки" — крупнейший игрок фармацевтического рынка Красноярского края, по многим позициям монополист. Запасы лекарственных средств в регионе, их качество и доступность, а так же будущее аптечного бизнеса — темы нашего разговора.
– Александр Владимирович, что сегодня представляет собой организация «Губернские аптеки»?
– Это государственное предприятие, с точки зрения бизнеса в этом есть и плюсы, и минусы. Слово «предприятие» накладывает некую социальную ответственность, которая стоит денег и совсем не способствует ведению бизнеса. Но когда говорят о том, что у нас есть некие преференции как у государственного предприятия, это заблуждение. Фактически от собственника, коим является государство, преференций никаких мы не имеем — ни по аренде, ни по игровым ситуациям. Есть только обязательства, которые мы должны выполнять. Все остальное — работаем по закону бизнеса, "засучив рукава". Занимаемся оптом, розницей и другими видами деятельности, т.е. с точки зрения бизнеса мы коммерческое предприятие — живем на то, что зарабатываем, при этом выполняя социальные функции.
– Как удается "пройти между каплями дождя" — одновременно быть государственным предприятием и заниматься бизнесом? Еще и не убыточным…
– Наше предприятие не то что не убыточное — оно прибыльное. Прибыль мы вложили в новый проект, который для нас больше социальный, чем рациональный — это присоединение норильской сетки, доставшейся нам с большими убытками. У меня не было особой стратегии — сделать предприятие прибыльным с самого начала, как только я пришел. Я, наверное, подошел больше по-крестьянски, разложив на несколько полок то, что хотел бы сделать. Я понимал, что основная составляющая — это собрать костяк руководства, и участвовать в тех видах бизнеса, которые лежат рядом. Нужно охватить все, что лежит перед руками, ведь очевидно, что накопление определенной массы денег позволяет вести себя рационально, независимо от точки их приложения.
Сегодня мы влиятельные игроки, потому что у нас накопилась серьезная масса денег, следовательно, и кредитный портфель у нас по-другому формируется, потому что мы большие игроки и легко перемещаем деньги, например из лекарственного бизнеса в медоборудование и так далее.
Были две составляющие — создать коллектив и захватить те сферы бизнеса, которые лежали перед нами. То и другое удалось сделать, в итоге, мы получили то предприятие, которое есть сегодня. У нас по краю порядка 280 точек отпуска, половина из них аптеки, остальное аптечные пункты и киоски.
– При этом вы еще сохранили производство лекарств, содержите пункты в отдаленных деревнях, которые не могут быть прибыльными.
– Да, конечно, у нас масса мест, которые убыточны по определению. Например, аптечный пункт для нас может быть более рентабельным, чем аптека, которая находится рядом и занимается отпуском наркотических средств и ее нельзя сократить. Производство мы существенно сократили по различным причинам. Во-первых, все аптечные производства не полностью соответствуют современным требованиям. Поэтому они находятся в зоне риска при изготовлении растворов. Во-вторых, они не рентабельны из-за малых объемов, но некоторые лечебные учреждения привыкли работать с фурацилином, еще какими-то растворами. Хотя полно более эффективных растворов заводского изготовления, которые их могут заменить. Но мы идем на поводу, поддерживая этот архаизм, это минус производства в аптеках. Но есть и плюс — поскольку все кинулись к готовым препаратам и аптечный бизнес забыл о том, что существует производство… Не все видят, что мы живем по синусоиде, и падение спроса на экстемпоральные препараты в аптеках приведет к подъему этого спроса. Сейчас все насытятся торговыми наименованиями, и людям захочется обратиться к доброму провизору, который сделает ему волшебные капельки. Поэтому, я считаю, что с точки зрения имиджа и на перспективу, производство в аптеках будет. Кроме нас никто больше производство не держит.
– У «Губернских аптек» и кредит доверия среди населения выше, потому что в сознании людей это старое, доброе, вечное и точное, как производство в аптеке…
– Не могу сказать, что этого нет, но в прошлом «Губернские аптеки» завоевали себе и дурную славу с высокими ценами. Вообще цены — вечная моя тема, честно говоря. Постоянный вопрос депутатского корпуса Законодательного собрания: "почему у вас цены выше, чем у других"? На что я задаю вопрос: почему вы не спросите у дисконтеров, почему у них цены ниже? Нас регулярно проверяют — прокуратура, комитет по ценообразованию. Идеологических нарушений у нас нет, есть мелкие технические. Мы работаем в рамках наценок, которые позволены законодательством. У нас коммерческие конкурентные цены. Мы следим за рынком. Если у нас растет товарооборот, значит, цены устраивают и потребителей и нас. Я бы отправил проверяющие конторы туда, где цены существенно ниже.
– За счет чего они там ниже?
– Мне трудно сказать точно. Механизмов очень много. Мы все в этом рынке работаем и прекрасно понимаем, что это возможно. Это сроковые препараты, препараты третьей смены, сейчас я говорю о критических точках, когда цена ниже конкурентной. Масса других приемов… В ценообразование заложено все — зарплата, белая или черная, другие расходы… Поэтому если внятно смотреть, цены должны быть не высокие и не низкие — они должны быть конкурентные.
– Рынок лекарственных препаратов — это в числе прочего и безопасность государства, региона…
– Запасы лекарственных препаратов сами по себе определили безопасность Красноярского края, потому что такое количество аптечных сетей и лекарств, существующих у нас в бизнесе, уже априори прошли границу дефицита, за редким исключением отдельных препаратов. Общая масса лекарственных средств, которая определяет государственную безопасность, достаточно высока.
Что касается доступности, то рынок ориентирован на среднюю заработную плату населения, потенциальную возможность, все игроки рынка отслеживают сумму среднего чека. Есть два пути — полного невмешательства в рынок и государственного регулирования. У нас в стране, с точки зрения идеологии, сделано правильно: часть — это государственное регулирование, часть — свободное ценообразование. Исполняется это, правда, как всегда у нас, не очень хорошо. Есть жизненно важные лекарства, которые контролирует государство, есть остальной рынок. Хаоса в этом смысле полно, потому что правила игры часто меняются. Последнее такое решение — передать в ритейл продажу лекарственных средств.
– Как Вы к этому относитесь?
– По-разному. С точки зрения представителей аптечных сетей — это плохое решение. Как только аптечный бизнес начнут ущемлять, перед тем как его часть отомрет, он наделает много глупостей, потому что каждый бизнесмен будет стараться удержаться. Он будет опять переходить в ту ипостась, о которой мы только что говорили — снижение закупочной цены и прочее. Он будет стараться сохранить свой бизнес. Выдержат крупные монопольные сети. Мелкие будут умирать, но умирая, они оставят такой неприятный шлейф для населения. Скорее всего.
Еще одна сторона несправедливости — если в ритейл заведут большое количество лекарств, а у нас, насколько я понимаю, их заводят около 30, хотя на Западе это 7-8 наименований. Есть лицензия на фармдеятельность, которая предполагает хранение, отпуск и многое другое. А ритейл к этому совершенно не готов, по разным причинам.
Во-первых, это большие затраты — на узкий сегмент ритейла заводить большой обслуживающий персонал. Как лекарственные препараты будут храниться? Кто будет консультированием заниматься ? Ведь даже парацетамол — предмет некоего пояснения для определенной категории населения. Если ритейлу предоставили возможность увеличить ассортимент, почему сужается ассортимент для аптечных сетей? По идее, лекарственные средства, которые обязательно должны быть в ассортименте у аптек (это 10-20 процентов, не более того), и должны быть «священной коровой», которая охраняется наценками. Но чтобы аптечная сеть зарабатывала, надо дать возможность заниматься всем остальным, как во всем мире. Площадь должна работать. Мы бизнес должны считать на квадратные метры, у нас огромные аптеки, но мы не можем их площадь использовать на все сто процентов, потому что это ограничено законодательством. Если говорим о конкуренции, тогда дайте возможность и аптекам продавать часть ритейла, а ритейл пусть продает часть лекарств…
А с позиций крупного монополиста меня это не то что не затронет — я на этом еще и заработаю. У ритейла все равно не будет другого оптового-розничного игрока, который поможет им доставить препараты, правильно их хранить. Но с точки зрения справедливости, это не очень правильное решение.
– В советские времена был норматив — одна аптека на 20 тысяч населения, сейчас зачастую две аптеки в одной многоэтажке…
– Регламентирование аптечных сетей должно быть прерогативой государства, это лекарственная безопасность. В европейских городах есть четкое определение, — на каком расстоянии одна аптека должна находиться от другой. Критерии регулирования этого рынка должны быть непременно — количество жителей, километраж. Если две аптеки на одном трафике стоят дверь в дверь, значит, кто-то из них жульничает, если он продолжает жить. Не может один трафик обеспечить две сетки.
– Но в Красноярске это происходит.
– Почему только в Красноярске — во всей России так. Потому что лицензионные требования не предполагают условий размещения.
– Несколько лет назад средства массовой информации регулярно сообщали о поддельных лекарствах. Как сейчас обстоит дело с качеством препаратов?
– Здесь всегда был элемент «охоты на ведьм». Есть так называемые препараты «третьей смены», которые, в принципе, не являются поддельными, а есть откровенный фальсификат. У нас в стране достаточно хорошая система контроля качества лекарств, есть лаборатории во многих регионах. В России контроль всегда был лучше предмета производства, поэтому с контролем у нас более-менее все в порядке, и реальных рисков не так много — больше надуманных и "накрученных".
– Какова ситуация с обеспечением лекарствами льготников: все хорошо, все плохо или все просто в штатном режиме?
– Я бы больше всего хотел, чтобы в этом плане у нас было все штатно, но у нас все хорошо. Почему? "Штатно" требовало бы от нас меньше усилий. А сейчас это уже погоня за славой и имиджем нашего предприятия, мы теперь не можем делать хуже. Были периоды, когда количество отложенных рецептов доходило до 12 тысяч. Сегодня если больше 300 — это уже тревожное состояние. Проблемы возникают: не успели вовремя зарегистрировать фармпроизводителя, дистрибьютор не вовремя поставил, звеньев, в которых может произойти сбой — огромной количество, так или иначе это периодически происходит. Вопрос в том, насколько быстро мы все это исправляем. Надо отдать должное нашим специалистам — эта система работает, несмотря на то, что она сложна, от начала и до конца. Сейчас ситуация по краю с льготниками хорошая.
– Какие Вы определили перспективы для предприятия, ближайшие планы?
– У нас произошел слишком стремительный рост, и мы выдернули себя из коротких штанишек за очень маленький период времени, нам бы сейчас привести себя в порядок. Главное, конечно, в этом порядке… В коммерческой части гигантский прорыв — с полутора миллиардов товарооборота мы шагнули до семи миллиардов рублей. У меня это пока еще в голове не укладывается…
Сейчас основное внимание идет на кадровую политику и корпоративную культуру. Основная тема — как каждый должен позиционировать себя в большом коллективе. На стартапе все хороши, результаты видны сразу, силы свежие, энтузиазм, а вот на 4-5 год наступает период, когда нужно приложить усилия, чтобы удержаться на определенном уровне и это, на мой взгляд, в сто раз сложнее, чем стартовать. Спасение может быть только одно — создание коллектива и корпоративной культуры, которая позволит удержать предприятие.
– Вы как-то заметили, что Вы не начальник, а руководитель. В чем принципиальная разница?
– Начальник — это человек, который уверен, знает направление, по которому предприятие идет, ни на минуту не выпускает бразды правления, и все люди идут так, как он запряг. Руководитель — это другое. Я общаюсь с каждым отдельно, я им даю полномочия достаточно широкие, и это в итоге дает хороший результат… Полномочия — это предмет развития любого человека, участвующего в процессе.
– О «Губернских аптеках» известно многое, чего нельзя сказать о Вас…
– Я из категории тех людей, которые вошли в американские нормы смены видов деятельности — раз в пять лет менять либо место, либо деятельность. Медицине я отдал почти 40 лет. Закончил педиатрический факультет и достаточно долго работал детским хирургом, потом перешел в реанимацию. Некоторое количество лет работал за рубежом, занимался уже взрослой реаниматологией… Вернулся домой, работал в институте усовершенствования врачей. Есть такое непростое мужское занятие — зарабатывать деньги. Мужики должны это делать, поэтому иногда принимаешь решения, которые заставляют тебя переходить из одного вида деятельности в другой. Наступает момент, когда приходится чем-то поступиться и решить, что для тебя самое важное. Поэтому из врачебной деятельности я перешел в фармбизнес. Зарплата здесь больше, чем если бы я работал врачом.
– Вы достаточно прямолинейный человек.
– Нет, конечно, это я создаю иллюзию.
– Что бы Вы хотели пожелать посетителям Сибирского медицинского портала?
– Самый деликатный вопрос. Все, что касается хорошего — это все ординарно. Быть добрым и жить в мире — это, наверное, самое главное. Все, что сейчас мы видим по телевизору, в жизни — мир стал полным насилия. Я видел и сталинские времена, брежневские, были там несправедливость и все что угодно, но не было такого количества насилия. Причем насилие везде, неважно — скинхеды это или милиционеры… Добра и мира хотелось бы пожелать.
