В пору подорожания импортных товаров прогнозы судьбы российской обувной промышленности разнятся радикально — от бравурного «Сейчас ка-ак воспрянет!» до мрачного «Совсем загнется без импортных комплектующих». Реальная же картина рынка далека от обоих вариантов — обувную индустрию подорожание импорта не взбодрило, с другой стороны, обувная торговля за неполный кризисный год проявила гораздо больше жизнестойкости, чем представлялось мрачным скептикам. А лидирующие розничные компании предпочитают не бодаться друг с другом, а оберегать «несущие конструкции» своего рынка. Об этом корреспонденту НГС.Бизнес рассказал директор группы компаний «Обувь России» Антон Титов.
Справка: «Обувь России» — федеральная обувная розничная компания, основана в 2003 году, головной офис находится в Новосибирске. Развивает две сети — «Вестфалика» (монобренд, среднеценовой сегмент) и «Пешеход» (дискаунтер). На сегодняшний день 99 магазинов компании работают в городах Сибири, Урала и Центральной части России. Чистая выручка компании по итогам 2008 года превысила 1,6 млрд рублей. «Обувь России» входит в десятку крупнейших обувных сетей России.
Понятно, что на нынешний год все смотрят через призму по имени «кризис». Насколько значимым был этот фактор для «Обуви России»?
Кризис по нам ударил в середине сентября прошлого года. Мы рано поняли суть происходящего, поскольку плотнее были сопряжены с финансовым сектором — у нас была большая вексельная программа, запущенная в 2007. Финансовый рынок впал в кому, соответственно, облигационно-вексельный рынок тоже остановился. Сразу стало понятно, что время доступных денег прошло. Многие в это время еще ждали какого-то дна кризиса. А дно — это понятие умозрительное. Когда дождешься, можно ведь и не всплыть. Мы решили жить в тех масштабах, в каких позволяет текущая ситуация — наша оборотка, наши отношения с банками, сохранившими свои кредитные линии.
Пришлось, конечно, и резать по живому — свернули недавно запущенный проект Emilia Estra (сеть из 4-х магазинов). Сократили 20 % персонала по всей компании. Всех увольняли корректно — с компенсацией, со всеми выплатами, но морально это, конечно, далось тяжело. Пришлось «отфильтровать» часть магазинов основной сети «Вестфалика» и «Пешеходы» — просто составили рейтинги магазинов и закрыли неэффективные.
Кризис уже в моде. Рекламисты его эстетизируют. Как вы относитесь к такой практике?
Мы не стали обыгрывать тему кризиса в своей рекламе. «Наш ответ кризису» — это уже довольно надоевшая уловка. «Ответа кризису», который был бы честным для потребителя, нет. Объективно товар, особенно импортный, подорожал. Мы честно сказали покупателям: «Да, обувь стала дороже, но мы изменили ассортиментную политику». Например, убрали ряд позиций, которые брали просто для ассортимента. Сократили долю модельной обуви, долю обуви с высоким каблуком. В 2007-2008 мы активно развивали эту часть ассортимента, но сейчас она стала очень дорогой. Демисезонная обувь за 4-5 тысяч — это же нереально! Увеличив долю экономичных моделей, мы сохранили уровень продаж. В общем, денег стало меньше, и жить приходится по средствам.
Насколько изменилась картина обувного рынка?
На само потребление обуви кризис пока что сильно не повлиял — оно пока на прежнем уровне. Продажи в действующих магазинах упали всего на 10 %. Да, в ценовом отношении рынок поменялся — стали экономить, покупать более дешевый товар, отказываться от дорогих позиций. Если рассматривать рынок по сетям, то понятно будет, что у всех ситуация разная. У «ЦентрОбуви» и «Монро» сейчас, напротив, прирост. Среднеценовая ниша, в которой работают «Вестфалика» и «Монарх», — незначительное снижение. А в сегменте среднедорогой обуви (в диапазоне от 5 до 10 тысяч) спад достиг 50 %. В этом сегменте основным покупательским типажом были модные девушки, бравшие по 5-6 пар в год, к каждому наряду. Сейчас они стали покупать в пределах физического износа — 2-3 пары. Средний сегмент просел на 10-15 %, а в дешевом вообще снижения нет.
Сбудутся ли популярные пророчества о «новой скромности», об упрощении потребительской матрицы?
Вряд ли. Никто сейчас не пересядет из «Бентли» в «Ладу-Калину». Для такой замены кризис должен длиться лет пять-восемь. Но такое вряд ли случится — это самая мрачная фантастика. А за полтора и даже за два года модель потребительского поведения радикально не меняется. Девушки, покупавшие обувь в «Аскании», не пойдут в «Пешеход», как бы нам этого ни хотелось. Они перетерпят, поносят то, что осталось с прошлого года, купят две пары обуви вместо пяти. Но абсолютно тех же самых марок.
Когда дорожает импорт, принято ждать, что воспрянет отечественная индустрия. Оправдано ли такое ожидание применительно к обувному рынку?
Проблема российского обувного производства вовсе не в дешевом импорте, а в том, что в России некого защищать от иностранных производителей. На всю страну два десятка обувных фабрик, вся Россия производит около 50 миллионов пар. Да и то там существенную долю составляет военный госзаказ и позиции, которые просто невыгодно возить из-за рубежа — всякие летние сланцы и тому подобные изделия. Делаем 50 миллионов пар, а потребляем 450 миллионов. Представляете, каково соотношение? Проблема вся в том, что у нас отсутствует база для производства обуви, у нас в стране нет рынка комплектующих, нет базовых предприятий для этой отрасли. Конечно, сектор дорогой обуви всегда останется за итальянцами, дешевый сектор — за китайцами. Но середину должен «закрывать» национальный производитель. В этом смысле показательный пример — Польша и Чехия.
А кто сейчас мировой лидер обувной индустрии?
Сейчас 70 % мирового обувного рынка держит Китай. Как они этого добились? Двадцать лет назад выделили три региона и назвали их обувными городами — Гуанчжоу, Вэнчжоу, Ченду. Государство за свой счет инвестировало в базовые производства — кожзаводы, фурнитурщиков. А на этой базе потом появились обувные фабрики. Сейчас в одном Гуанчжоу 10 тысяч предприятий, связанных с обувью — смежники, картонажники. В России пытались сделать «шуз-сити» из Ростова-на-Дону, что-то даже начало получаться, но процесс не был системным, он прервался. В Ростове много цеховиков, но они с трудом сводят концы с концами — все комплектующие приходится ввозить. Китайцы выигрывают не из-за дешевой рабочей силы, а потому что все компоненты они могут взять в прямом смысле на соседней улице. У нас же колодку надо ждать из Италии, кожу — из Рязани (посредственную) или из Кореи (хорошую). К тому же, оснастку у нас не производят, нужно заводить свой ремонтный цех. Все громоздко и затянуто — все на стыковках и пересылках, с большой вероятностью сбоя. В России на внедрение нового ассортимента нужно полгода. Китайская фабрика управляется за две недели.
Каков сейчас расклад сил в обувной торговле? Как вы относитесь к рыночной агрессии со стороны компании «ЦентрОбувь»?
В Сибири самый сильный оператор — «Монро». Это объективно. Они «ЦентрОбувь» обходят на несколько голов. Те пришли из Москвы на рынок, контекст которого уже сформировала «Монро». Консолидация обувного рынка — 10 %. Остальные 90 % — это единичные магазины, малые предприниматели, какие-то ларьки-лотки в подземных переходах. 90 % — непрофессиональная розница, 10 % — сетевой ритейл. Следовательно, поле роста и у «Монро», и у «Обуви России», и у «ЦентрОбувь» огромно. Мы сейчас не между собой бьемся, не друг друга с рынка выживаем, мы сейчас забираем долю рынка у несетевых операторов. И сейчас лобовой конкуренции нет. Вот лет через десять все, наверное, будет иначе.
