Бизнесмен и лидер политической коалиции «Грузинская Мечта» Бидзина (Борис) Иванишвили (богатейший человек Грузии, №153 списка миллиардеров Forbes, состояние — $6,4 млрд) продал львиную долю своей российской бизнес-империи (банк «Российский Кредит», аптечная сеть «Доктор Столетов», несколько девелоперских проектов в центре Москвы…) и намерен до конца мая избавиться от последних оставшихся активов. От уже завершенных сделок бизнесмен получит около $1,5 млрд. В интервью Forbes Бидзина Иванишвили рассказывает о причинах своего решения свернуть бизнес в России и о своих последующих инвестиционных намерениях.
— Конец мая намечен вами как практический последний срок избавления от всех своих российских активов. К чему такая спешка?
— Спешка к тому, что я все активнее прихожу в политику и, соответственно, не хочу, чтобы у кого-то остались сомнения насчет того, что я привязан к России в деловом и финансовом плане. Это повредит и мне, и отношениям с Россией, которые я очень хочу наладить. А моя собственность в России однозначно помешала бы этому процессу. Поэтому я уверен, что в первую очередь должен был избавиться от дополнительной нагрузки.
— Российские активы продаете тогда, когда на рынке не самая лучшая конъюнктура…
— Согласен, но раз я, человек, который всегда держался подальше от политики, решение принял (колеблясь, кстати, долго и сильно), соответственно, главное уже политика, а все остальное вторично. И несмотря на то, что я с вами согласен — сейчас не самое удобное время продавать — я вынужден продать. Что касается конца мая, в принципе май уже седьмой или восьмой месяц после того, как я сделал заявление о продаже российских активов. В принципе правильно рассчитал, что это были реальные сроки: Осталось продать только «Стойленскую Ниву», по остальным направлениям договоры уже подписаны.
— Довольны стоимостью сделок или много потеряли?
— Не думаю, что потерял. Считаю, что правильно продал. Вы знаете, что я последние годы занимаюсь картинами. Есть два основных игрока — Christie’s и Sotheby’s. У Sotheby’s позиция, что максимальные цены всегда выставляют на картины, у Christie’s наоборот — выставляют по минимальным ценам, и этим они сильно привлекают. И я считаю, что политика Christie’s не хуже, чем у Sotheby’s. На мои активы покупателей было много, поскольку понимали, что продается относительно дешево. Тем более кризис в мире и России, а за последние 3 недели еще больше усугубилось падение рынков.
С учетом всех этих факторов я доволен: активы проданы нормально. В пределах того, как планировалось — «попало» где-то в середину.
— Куда собираетесь направить вырученные деньги?
— Мой капитал распределен по разным банкам, крутится на биржах, покупает и продает разные активы. До прихода в политику я сам координировал, управлял ими, но, придя в политику, начал переговоры с разными фондами и банками и все меньше и меньше участия принимаю в управлении своими активами. Разного рода доверительные управления распределил на разные структуры. То же самое будет и с этими деньгами. А куда инвестировать, как и в какие сроки, есть, конечно, определенные замыслы, но, думаю, пока рано о них говорить. Все станет известно немного позже.
— В одном из интервью вы говорили, что жалеете, что не успели проинвестировать хай-тек. Может сейчас настало время?
— Правильно, не успел. Кстати, сейчас есть подобные намерения, но пока не могу раскрыть, так как многое пока на уровне переговоров и раскрытие отдельных деталей не совсем этично.
— Когда речь шла о вашем бизнесе, всегда на ум первой приходила Россия. Оттуда уходите — намерены расширить географию?
— Опять-таки не хочу вдаваться в детали, но думаю, что бизнес, о котором сейчас раздумываю, охватит и Россию, и Грузию, и еще много других стран.
— Декларированный вами период нахождения в политике невелик — всего 2-3 года.
— Очень надеюсь, что уложусь в это время: год в оппозиции и от года до двух — в правительстве.
— А что потом?
— Потом хочу оставаться активным членом общества, буду вне политики, но около политики. Чтобы грузинское общество осознало, что правительство ему подотчетно, а не наоборот. И в этом аспекте буду очень активным игроком: уйдя из политики, буду способствовать развитию грузинского общества, уже не связанный какими-то должностными обязательствами.
— Что касается ваших грузинских активов…
— В Грузии у меня есть единственный актив — коммерческий банк «Карту». То, что с ним сделало правительство Грузии, иначе как мошенничеством, назвать нельзя. Это чистой воды мошенничество под руководством непосредственно президента Саакашвили.
— Очень громкое заявление.
— Судите не по заявлениям, а по фактам. Как только я сделал заявление о приходе в политику, поменяли массу законов (в первую очередь банковское и налоговое законодательство), согласно которому первое право на имущество, которое банки принимали в виде залога, получило государство. Соответственно, всякие залоги потеряли смысл и банки не могли так работать.
Но правительство, как настоящая мафия, договорилось со всеми другими банками и предупредило всех — ни слова, а то накажем. А если будете сидеть тихо, этот закон на ваши банки не будет распространен. Это обещание они сдержали — ни одного банка не коснулись, за исключением, конечно, «Карту». По этой схеме из банка забрали залоги на 200 млн лари (около $150 млн) и продали не на аукционах (там мы начали поднимать цены, и им это не понравилось), а прямыми продажами, прямым указом президента. Эти деньги вынули из нас и хотели обанкротить нас, но этого не получилось. Не один грузинский банк не выдержал бы. Только мой банк мог выдержать, и мы выдержали этот натиск.
Вот так. Полгода этот закон продержали, а 15 апреля, когда истек срок отчетности за предыдущий год и банки в соответствии с этими отчетами должны были зарезервировать суммы в Центральном банке, закон сделали таким же, каким был до октября 2011 года, то есть до моего прихода в политику.
А за эти полгода нам нанесли ущерб в 200 млн лари. Другие банки не пострадали, а «Карту» поплатился по полной.
— А почему все молчат?
— Мы многократно пытались созвать заседание ассоциации коммерческих банков Грузии, но ни один банк, подчеркиваю, ни один банк не посмел прийти. Вот так управляется бизнес в Грузии. То, что сделали с моим банком, это абсолютно показательно — в Грузии криминальное правительство под руководством президента.
— Против «Карту» были слышны обвинения в отмывании денег…
— С чего это все началось? Изначально арестовали нашу инкассационную машину, недели две или три национальные каналы трубили об отмывании денег в банке Иванишвили, открыли уголовное дело, а потом дело просто замяли. Инкассационную машину втихаря вернули. Проходит уже седьмой месяц, нацбанк ввел администрацию в «Карту», но никого ни о чем не спрашивают, дело не закрывают, просто сидят и контролируют каждую текущую операцию банка. А дело якобы от отмывании денег подвешено, и не спешат его закрыть. Ясно, что дело — абсурд и просто пытаются его забыть.
Так что вести бизнес в Грузии не так легко, как кажется многим, которые опираются на сухую информацию поверхностных источников.
— Возвращаясь к России, не жалко оставлять российский рынок? Многие туда спешат, а вы отказываетесь от позиций, которые застолбили за 20 лет…
— Конечно, жалко. Я считал и до сих пор считаю, что российский рынок очень интересный и имеет большие перспективы (это я говорю как бизнесмен). Но еще раз подчеркиваю, что у меня сейчас другая цель, которая гораздо важнее, чем бизнес.
Как только я пришел в политику, сразу заявил, что у грузинских граждан не должны оставаться вопросы о моем имуществе в России. С Россией у нас, к сожалению, отношения сложные, и в будущем это исправить будет непросто. У меня нет иллюзий, что с легкой руки можно что-то исправить.
И с самой Россией договориться, чем наша команда намерена заняться после прихода во власть (в чем я уверен), было бы очень сложно, имей я активы в России. Это имущество помешало бы вести эти переговоры. Самое сложное было бы не с грузинами объясняться, а с россиянами, так как мой бизнес в России стал бы обузой и у всех появилось бы подозрение, что процесс имеет совсем иную подоплеку. И слава богу, что я правильно все сделал и уже заканчиваю этот процесс.
