Президент Всемирного банка Роберт Зеллик в беседе с WirschaftsWoche делится своим мнением по поводу различий в последствиях для мировой экономики долгового кризиса в Европе и США, а также объясняет, почему не верит в наступление мирового экономического спада, чего не хватает для успешного развития зоны евро и каких угроз следует опасаться развивающимся странам.
— Г-н Зеллик, что беспокоит вас сейчас в наибольшей степени — приближающаяся экономическая рецессия или неблагополучное положение дел в мировой торговле?
— Всемирный банк концентрирует свое внимание на развивающихся странах. Вплоть до наступления осени там существовала уверенная тенденция к экономическому подъему. На фоне проблем в зоне евро и США я наблюдал там даже некоторое злорадство по поводу того, что для индустриально развитых стран наступила пора, когда нужно навести порядок в собственном доме. Однако кризис гособлигаций и падение фондовых рынков привели к тяжелым последствиям и для развивающихся стран. Инвесторы начали выводить оттуда свои капиталы. С одной стороны, это снижает склонность валют к удорожанию, а с другой — появляется опасность того, что проблема потери доверия перекинется из Европы и США в развивающиеся страны. Это стало бы сильным тормозом экономического роста.
— Звучит так, как будто вы уже в скором времени предвидите наступление глобальной экономической рецессии.
— Я не верю в новый экономический спад — ни в глобальный, ни в США. Однако риски серьезны, и многое зависит от того, как будут развиваться события в зоне евро. До сих пор европейцы пытались решить свои проблемы за счет накачивания ликвидности. Не хотел бы выступать здесь в роли критика этого метода, однако проблемы он не решает. Он дает возможность выиграть время, которое европейские власти должны использовать с умом.
— Что вы имеете в виду?
— Взгляните, европейцы то озаботятся государственными долгами, то переключат все внимание на банки. Европе не хватает комплексного подхода, который бы обеспечил общее решение обеих проблем и дал бы ответ на дефицит конкурентоспособности Греции. Немецких налогоплательщиков волнует вопрос, как долго еще им придется платить за этот кризис. Но главное, чего им не хватает, это разъяснений политического руководства по поводу того, в каком вообще направлении должна развиваться Европа. Основной вопрос заключается в том, хотят ли люди и правительства в Европе создать политический и финансовый союз в дополнение к союзу валютному.
— А что, если они этого не хотят?
— Ну, тогда им надо решать, что делать с неконкурентоспособными странами-должниками. В политике многое происходит с большими трудностями, однако экономика и рынки нуждаются в ясности ориентировок. Когда более двадцати лет тому назад развалился Восточный блок, канцлер Германии Гельмут Коль выработал представления о том, как все могло бы развиваться дальше. Нечто подобное сейчас полностью отсутствует, и чем дольше эта ситуация продлится, тем дороже она обойдется и тем меньше вариантов дальнейших действий останется.
— Вам не хватает некоего плана выхода из кризиса евро из десяти пунктов?
— Политики должны генерировать решения, и Германия играет в Европе важную роль, хотя бы только из-за своих больших размеров. Президент Франции Николя Саркози находится в преддверии выборов, Италия погрузилась в политические баталии, Великобритания в зону евро не входит. Откуда взяться решениям?
— Быть может, ни представлений, ни планов на будущее нет, потому что немецкие налогоплательщики боятся, что в случае создания налогового союза за все постоянно платить придется именно им?
— В долгосрочном плане это неприемлемо. Но тогда правительства стран зоны евро тем более должны определиться, какой союз и с какими структурами они бы хотели иметь вместо нынешнего. Свое видение перспективы они должны были бы потом разъяснить гражданам и вынести необходимые решения на рассмотрение парламентов. Они должны были бы объяснить людям, в чем смысл сохранения единой европейской валюты и какие последствия для конкурентоспособности экономики Германии имело бы возвращение к дойчмарке. А на сегодняшний день мы имеем ситуацию, когда немецкий бундестаг, несмотря на критику со всех сторон, большинством голосов принял решение об увеличении финансирования стабфонда EFSF, но куда конкретно пойдут деньги, никто не знает. Если бы людям было известно, на что потратятся эти средства, то, по всей вероятности, идея оказания финансовой помощи пользовалась бы гораздо большей поддержкой населения. Конечно, вопрос этот касается именно Европы, но до тех пор, пока он не решен, это сказывается на всей мировой экономике, включая и развивающиеся страны.
— Многие из этих государств свои долговые кризисы успешно преодолели. Какой совет в связи с этим от них можно было бы получить?
— Их призыв к европейцам заключается в том, что проблема эта — наша общая, так что найдите, пожалуйста, способ для ее решения. В ближайшие месяцы вы еще станете свидетелями того, как развивающиеся страны начнут усиливать нажим на МВФ, требуя, чтобы по отношению к Европе он вел себя так же, как и к ним. В конце концов, эти государства тоже делают свои взносы в МВФ.
— Проблема госдолга мучает не только Европу, но и США. Чревато ли это для развивающихся стран аналогичными рисками?
— Возможно, американская проблема так же серьезна, как и европейская, но рынки будут реагировать на нее менее болезненно. Доллар до сих пор считается «тихой гаванью». Когда в мире начинаются проблемы, то покупают гособлигации США, поэтому у правительства США нет проблемы финансирования. Ясно, что мы должны добиваться экономии в рамках бюджета. Но это не означает обязательного сокращения расходов — можно просто не так сильно их наращивать. Хорошим знаком является то, что началась дискуссия по поводу налоговой реформы, направленной на расширение налогооблагаемой базы и снижение налоговых ставок. Кроме того, США следует активизировать свою торговую политику, так как открытость торговли не только способствует экономическому росту, но и подталкивает структурные перемены. Кроме того, американские компании буквально сидят на мешках с наличностью. Если начнется рост спроса, то с ее помощью они могут создать сразу большое количество рабочих мест.
