Высокие процентные ставки ставят крест на развитии АПК. Однако в среду правительство обнародовало ряд решений, способных существенно облегчить жизнь села. А несколько месяцев назад государство объявило, что для сельхозпроизводителей открывается окно возможностей, связанное с введением эмбарго для западных импортеров. Осталось ли это окно? И как оно работает? Своим мнением на эту тему делится гость Эвелины Закамской — министр сельского хозяйства Николай Федоров.
— Николай Васильевич, здравствуйте!
— Добрый вечер.
— Рады видеть вас в нашей студии. Расскажите, какие были приняты решения на совещании у Дмитрия Медведева. Новости по ценам на продовольствие, новости по условиям существования и выживания сельхозпроизводителя приходят ежедневно.
— Обсуждалось достаточно много вопросов и широкий спектр проблем, потому что присутствовали представители агробизнеса, депутаты Госдумы, члены Совета Федерации, отраслевые союзы. Десятки, если не сотни вопросов были предметом обсуждения, обменом мнениями.
На что я бы обратил внимание, на что ориентировал нас председатель правительства, Минсельхоз, членов правительства, которые отвечают в той или иной степени за продовольственную безопасность страны. У Минсельхоза, в частности, нет выбора, кроме как эти новые испытания от эмбарго, санкций, антисанкций воспринимать как новые возможности. Как новые шансы для развития сельского хозяйства и для достижения, форсированного достижения пороговых значений доктрины продовольственной безопасности.
Я могу привести те фрагменты, которые обсуждались. Мы с момента введения эмбарго с 11 августа прошлого года, это по итогам прошлого года всего 4 месяца, уменьшили импорт сельхозпродукции по мясу и мясным пищевым субпродуктам на 32%, на 670 тысяч тонн. Это немало. Меньше импорта потребляем. И причем уменьшение импорта закрываем не столько за счет альтернативных стран-поставщиков, не за счет других, не подпадающих под антисанкции, а за счет увеличения собственного производства мяса птицы, свинины прежде всего.
По молоку у нас сокращение импорта на одну треть, почти на 33%, более 200 тысяч тонн, по рыбе и рыбной продукции — на 15%. Эти цифры — на самом деле окно возможностей, дополнительная ниша, которая открывается для наших сельхозтоваропроизводителей. Конечно, это не очень нравится некоторым потребителям, ибо это сказывается на ценах на сельхозпродукцию на прилавке в рознице. Но в целом такого рода испытания, потрясения, конечно, дают шанс нам не только из-за эмбарго, но и за счет повышения спроса на отечественную сельхозпродукцию, на более быстрое и форсированное развитие аграрного сектора.
— Вы сказали по мясу 30% сокращение импорта?
— Да.
— И это не только за счет альтернативных поставщиков. Какой процент из этих 30% составили отечественные производители? И где они были все это время?
— Более 60% закрытия импорта за счет отечественных сельхозтоваропроизводителей, они в плановом режиме работали, пользуясь старой редакцией Госпрограммы развития сельского хозяйства. Они в это время планово запускали свои новые мощности и расширяли действующие мощности.
— У нас был запас прочности, который идет по нарастающей. В январе этого года, есть данные Росстата, увеличили объем производства скота и птицы в живой массе еще на 7%, производство молока выросло еще на 2% в этом году. Хочу обратить внимание, по молоку мы впервые вышли в плюс. 25 лет мы падали в производстве молока. В прошлом году впервые поменяли тренд с минуса на плюс. А в январе этого года плюс 2%. Соответственно из-за этих решений, которые вынуждена была принять наша страна, мы увеличили производство сыров в нашей стране в прошлом году почти на 15%, а в январе еще на 35%. Нет худа без добра, как говорят в народе. Все эти вещи не очень приятные, антироссийские, они, как это и бывает, заставляют нас по-другому взглянуть наши ресурсы.
— Когда вводилось это эмбарго, очень много критики: чтобы запустить новое производство, чтобы решить эту проблему, понадобится не один год. Оказалось, что все не так. Но готовы ли появляться новые производители? Сколько составляет этот запас прочности, который, как выяснилось, все время существовал и просто был в состоянии спящего режима? А где новые производители?
— Эта логика, что так считали или говорили до введения эмбарго, не очень состоятельная логика. Ибо российское государство работало по госпрограмме развития сельского хозяйства начиная с 2003, потом 2006-го, 2007-го годов с приоритетными национальными проектами. И в этой госпрограмме уже была заложена достаточно большая сумма федеральной поддержки, которая дополнительно софинансировалась из региональных бюджетов.
Мы вышли за последние годы на пороговые значения доктрины продовольственной безопасности на самообеспеченность по зерну и стали при этом еще параллельно достаточно заметными крупными игроками на мировом агропродовольственном рынке по экспорту зерновых культур. По экспорту масличных культур, прежде всего по растительному маслу. Помимо соевого, рапса, конечно, на первом месте подсолнечные масла. Мы стали крупными поставщиком подсолнечного масла на мировой рынок.
По картофелю, по рыбной продукции мы практически выходим на уровень самообеспеченности. Есть много вещей, по которым мы близки к значению доктрины продовольственной безопасности, по мясу и мясопродуктам. Благодаря действующей госпрограмме. Наиболее проблемный участок — это молоко, о чем я уже упомянул. Но здесь тоже есть позитивные сдвиги. Сегодня, конечно, ваш вопрос очень актуален с точки зрения не потерять темпы привлечения инвестиций в агропромышленный сектор, ибо процентные ставки на рынке высокие и настроение крестьян сложное.
Сегодня встречались с руководителями органов управления регионов Российской Федерации. И приняты решения, которые позволяют нам все-таки не терять набранные темпы. Если до сих пор мы краткосрочные кредиты выдавали, субсидируя из федерального бюджета две трети примерно ставки рефинансирования, две трети от 8,25%, когда выдавали краткосрочные кредиты. 27 января председатель правительства подписал новые правила, по которым мы субсидируем из федерального бюджета почти 15%, то есть на уровне ключевой ставки, краткосрочные кредиты. Причем субсидии по краткосрочным кредитам мы увеличили.
В прошлом году объемы федеральной поддержки были 14 миллиардов 400 миллионов рублей, а в этом году — 36 миллиардов 840 миллионов. Это в 2 с половиной раза больше, чем в прошлом году для субсидирования краткосрочных кредитов. Нельзя забывать, что региональные бюджеты тоже должны участвовать в субсидировании. Очень небольшая сумма — 2-3 процентных пункта.
То же самое и по инвестиционным кредитам. По инвестиционным кредитам на 15%, конечно, мы из федерального бюджета сегодня будем субсидировать. Это 8,25%, плюс региональные бюджеты должны софинансировать от 20% до одной трети. В целом у нас по инвестиционным проектам субсидирование будет более 10% за счет государственного консолидированного бюджета. Это очень большие деньги, которые дополнительно пошли на поддержку аграрного сектора. Ни одна отрасль другая не имеет такой дополнительной государственной поддержки. Речь идет о хлебе насущном в буквальном смысле и фигуральном смысле этого слова.
— Я боюсь спросить, по каким же ставкам достаются сельхозпроизводителям кредиты банковские, если государство готово тратить такие средства на субсидирование процентной ставки, и при этом аграрии, и по их лицу видно, что они не обманывают, говорят, что условия существования нежизнеспособны?
— Действительно, после поднятия ключевой ставки в декабре прошлого года на рынке наши кредитные организации начали предлагать свои услуги аграриям — и не только аграриям — по ставкам 25% и даже выше 30%. Но эта волна сейчас спала в силу изменений ситуации, не столько даже ключевой ставки, а в силу того, что по таким ставкам рассчитывать на развитие бизнеса никто не может. И спроса нет на такие высокие процентные ставки со стороны и агроинвесторов, не только агроинвесторов. И сегодня на совещании нам докладывали представители кредитных организаций, не буду отдельных хвалить, поскольку не очень корректно, но ведущие с государственным участием банки нам сегодня продекларировали, что они будут выдавать кредиты на сезонные полевые работы, инвестиционные кредиты в пределах от 22 до 25%. Некоторые сказали даже от 19 до 25%.
Если будет, действительно, 22-23%, а мы будем субсидировать 17,18%, то ставка для наших аграриев вполне эффективная, на уровне прошлых лет — 6-7-8% . Но этого нужно добиваться. То, что мы сегодня просто сказали и договорились, не означает, что все слова будут исполнены должным образом на местах филиалами наших банков. Поэтому мы будем мониторить эту ситуацию в ежедневном режиме и докладывать и президенту, и председателю правительства.
— А на какие сроки, в принципе, сейчас дают аграриям кредиты?
— В зависимости от того, какой уровень господдержки. Краткосрочные до года, до полутора лет и даже до 2 лет могут быть по разным формам собственности, а долгосрочные инвестиционные кредиты на 8 — 10 лет, по местному скотоводству и по молоку до 15 лет субсидируем мы кредиты.
— Кто сейчас инвестирует в сельское хозяйство, кроме государства? Есть ли инвесторы среди коммерческих банков? И как их условия отличаются от тех, что предлагает государственный банк?
— Новые параметры, которые я назвал, 15% плюс участие регионов или ставка рефинансирования 8,25% плюс участие регионов. Это все требует осмысления и восприятия и определенного пересмотра бизнес-планов. Цифры новые, параметры новые. Поэтому некоторая инвестиционная пауза у нас наступила. Могу привести не очень приятные цифры, о которых я докладывал на совещании. Если мы до сих пор до поднятия ключевой ставки до 17% в декабре получали инвестиционных предложений для рассмотрения на минсельхозовской комиссии из регионов Российской Федерации в месяц примерно 300, то сегодня, после поднятия ключевой ставки, мы всего набрали 15 таких инвестиционных проектов.
Еще 2 инвестиционных проекта идет по новой программе, это новые предложения правительства Российской Федерации, программа проектного финансирования. Более приемлемые условия, низкие ставки, и сумма там приличная должна быть гарантирована для агропромышленного комплекса, не менее 20% от общей суммы. Правда, мы запросили, чтобы для АПК можно даже не ограничивать 20% общей суммы программу проектного финансирования и не ждать, когда другие отрасли созреют. Потому что аграрии созрели для того, чтобы воспринимать программу проектного финансирования быстрее, чем другие отрасли народного хозяйства.
Мы, исходя из того, что страна, чтобы не подвергать угрозам тему продовольственной безопасности, намерена в этом году привлечь в инвестиционные проекты не менее 220 миллиардов рублей. Минсельхозу нужно, чтобы не уменьшались набранные нами темпы прироста производства сельхозпродукции в животноводстве, молоке и так далее, чтобы эти темпы не терялись, мы должны привлекать минимум 220 миллиардов рублей дополнительно, помимо тех проектов, которые находятся в стадии реализации.
Для того чтобы они тоже не свернулись, мы приняли решение о пролонгации инвестиционных проектов и субсидий по ним еще на 1 год как минимум. Хотя, конечно, просят агроинвесторы и на 3 года, и банкиры просят на 5 лет. Но эти возможности могут появиться, по мере того как будут формироваться бюджетные возможности страны.
— Есть ли статистика новых производств, их появление за последние полгода, в стадии созревания ближайшего?
— Конечно, эту статистику можно точно представить. 27 октября прошлого года мы рассмотрели новые инвестиционные проекты, которые нам представили, для того чтобы принять их на субсидирование, на государственные гарантии. Мы рассмотрели 8 тысяч 600 таких новых инвестиционных проектов. Некоторые стоят 10 миллиардов рублей, некоторые — 20 миллиардов рублей, некоторые — 500 тысяч или миллион рублей.
— А заявки представляют регионы?
— Исключительно регионы. Фермеры, все сельхозорганизации, кто занят аграрным бизнесом, они должны убедить органы управления регионов, губернаторов, заместителей губернаторов. Чтобы убедить, их бизнес-планы должны соответствовать формализованным критериям федеральной госпрограммы развития сельского хозяйства.
— А как торговые сети, насколько они оказались восприимчивы к новой реальности, насколько они оказались готовы повернуться лицом к отечественному производителю и принять его к себе?
— В разной степени. Разные торговые сети.
— Это заметно по разным торговым сетям сейчас.
— В разной степени это зависит и от владельцев собственников, от того, какой там менеджмент, главный топ-менеджер. И могу сказать, чтобы не стало пусто на полках, когда наши сельхозтоваропроизводители обратились в новых условиях, торговые сети в большинстве своем начали принимать российскую сельхозпродукцию, более вкусную, более органическую, более чистую экологически, по более даже высоким стандартам, более проверяемую. И многие торговые сети сделали так, что особо не были заметны негативные последствия для потребителя.
Но при этом, воздавая должное торговым сетям, которые повернулись лицом к сельхозтоваропроизоводителям, и я еженедельно выезжаю в регион. Они констатируют, что стало легче работать с недоступными федеральными иностранного происхождения сетями. Это большой плюс, это достижение. Но есть другой вопрос, который вы задали в начале нашей беседы, насчет ценовой политики на совещании у премьера. Обратите внимание, за январь потребительские цены на прилавках выросли на 6,2%, на 106,2% индекс потребительских цен на продовольственную продукцию. При этом индекс цен сельхозтоваропроизводителей – 102,5%. То есть цены отпускные российских сельхозтоваропроизводителей выросли на 2,5%. Но на прилавках в среднем цены выросли на 6,2% по итогам января, по данным Росстата. И, конечно, такая коллизия для меня, как для министра сельского хозяйства, защищающего интересы сельхозтоваропроизводителей, которые сеют, пашут, потеют, доят и кормят, такая разница, такие ножницы мне не очень нравятся. 2,5% отпускные цены выросли, а в торговле — 6,2%. То есть это только посредническое звено, это оптово-посредническое звено.
— А какая должна быть приемлемая маржа такая?
— Рост очень высокий. Он ненормально высокий, о чем мы говорили на совещании в правительстве. Но надо, конечно, разбираться по каждому виду продукции. Такие ножницы актуализируют тему совершенствования законодательства торговой деятельности. Нам нужно все-таки сбалансировать интересы сельхозтоваропроизводителей, торговых сетей, чтобы они тоже не банкротились, и интересы потребителей.
Вы приходите в магазин, и для вас не столько важно, по какой цене продает это сельхозтоваропроизводитель российский, а по какой цене продает торгующая сеть. И несмотря на то, что многократные попытки были вторгнуться в сферу совершенствования закона о торговой деятельности, мы снова подняли эту тему. И председатель правительства поддержал с оговорками, что, конечно, здесь нужно принимать сбалансированные решения. И сейчас мы будем интенсивно работать над тем, чтобы такое решение оптимальное было найдено участниками рынка.
— В принципе, такой импульс, которые получает сельское хозяйство, он же должен стимулировать и ряд смежных производств? Здесь и упаковочная промышленность, и машиностроение. В какие усилия готово направить государство, для того чтобы поддержать эти отрасли?
— Нам нужно с Минпромторгом сейчас проанализировать, какая доля импортных составляющих и в машиностроении, в запасных частях, в средствах защиты растений, в удобрениях и так далее. Есть над чем работать, для того чтобы, точно, объективно проанализировав ситуацию, вывести производителей сельхозтехники на основные параметры, сколько мы можем закупать, с учетом потребностей российских сельхозтоваропроизводителей всего того, что было до сих пор у нас импортного.
Новая редакция госпрограммы, утвержденная 19 декабря, с учетом ориентации на импортозамещение, перед нами ставит смежные задачи, которых раньше не было в госпрограмме развития сельского хозяйства. Это строительство оптово-распределительных центров, мощных современных центров, в которых будет собираться вся продукция, выращиваемая фермерами, всеми сельхозорганизациями, которые нуждаются в том, чтобы их продукция была подвергнута первичной обработке, помыта, почищена, откалибрована, упакована, расфасована.
— Приобрела товарный вид.
— Да, таким образом, чтобы сети принимали, школы принимали. Для того чтобы строить оптово-распределительные центры вокруг всех крупных городов, у нас выделены сотни миллиардов рублей до 2020 года, чтобы федеральный бюджет поддержал тех, кто будет заниматься этим. Дополнительно уже не около городов, а на полях у фермеров, у сельхозорганизаций, в сельхозорганизациях, на их полях, мы будем помогать из федерального бюджета строить современные картофелехранилища, плодохранилища, хранилища фруктов и ягод, предприятия по консервированию плодов и ягод.
Мы можем выращивать еще с советских времен, но потери, например, картофеля доходили до 50-70%. Сгнивало все это. Капуста и другие виды овощей тоже теряли на складах 30-40-50%. Теперь эти темы сделали дополнительным сюжетом госпрограммы развития сельского хозяйства, на что выделяются сотни миллиардов рублей до 2020 года. Тем самым мы гарантированно выходим на уменьшение от импорта по плодовоовощной продукции — минус 70%, меньше импорта при реализации этих программ, которые заложены сейчас в новую редакцию госпрограммы. По мясу минус 68%, по молоку минус 30% меньше импортной продукции. У нас все-таки сезонные факторы и суровые природно-климатические условия, минус 20% меньше фруктов и ягод импортных западных запланировано, что будет на нашем российском рынке.
— Как в этот российский рынок включить Севастополь и Республику Крым? Как возобновить сельхозпроизводство там?
— Северо-Крымский канал перекрыли, поэтому вместо 140 тыс. тонн орошаемых земель в Крыму осталось 17 тысяч орошаемых земель. Сегодня, с учетом всех сложностей и реальностей, которые сложились вокруг Крыма, мы приняли новую госпрограммы развития сельского хозяйства в Республике Крым, и по этой госпрограмме мы потихоньку, аккуратно, с нашей помощью меняем структуру севооборота, выходим на то, чтобы больше было засухоустойчивой зимней пшеницы, было больше площадей, что защищает больше производство зерновых от проблемы орошения. Будем выходить на то, чтобы в культуре семеноводства было больше засухоустойчивых культур.
— То есть готовиться надо к худшему?
— Но при этом переходим по орошению, там есть специальная программа ФЦП развития Крыма, на поиски новых артезианских скважин, водонакопителей. На это тоже, в том числе по программе развития сельского хозяйства, мы намерены выделять через программу мелиорации сотни миллионов рублей, с тем чтобы переходить на новые технологии орошения. Но они известные уже: не поливные, а капельное орошение.
— А они начнут работать уже в следующем, в этом сезоне?
— Частично, да. Конечно, не в таких масштабах… Не сотни тысяч гектаров в год, а десятки тысяч гектаров в год дополнительно под новые технологии орошения мы будем подключать по Республике Крым.
